Пат некоторое время молчал, а потом проговорил осипшим от волнения голосом: – Не надо прессы. Мы с этим сами разберемся. Он спокойно, не торопясь подошел к Леонардо, уже вставшему на ноги, и с размаху ударил его в челюсть, от чего тот вновь оказался на полу. Инцидент был исчерпан, и Донцов с Мигелем покинули ресторан. – Ну ты и блефуешь! Корреспонденты, политический скандал! Как заправский шулер при игре в покер, – восхитился Алексей, когда они садились в машину. – Что теперь будет с этим Леонардо? – В полицию офицеры не заявят, но без погон он останется точно, – ответил Мигель. Когда Донцов вошел в номер, Альба сразу же бросилась к нему с расспросами. – Как там все обошлось? – Обычно. – Алексей пожал плечами. – Набил морду негодяю и удалился. Уверен, что больше ты его не увидишь. – Он мягко поцеловал девушку в губы. – Пойдем в кроватку. Я по тебе очень соскучилась, – сказала Альба, поцеловав его в ответ. В окно, не закрытое шторами, заглядывали яркие, выпуклые звезды. Они как бы подчеркивали, что над всей Испанией безоблачное небо. Рабочие будни Григория Фраучи несколько смутил такой быстрый карьерный рост. Бывший студент, дебютант, новичок, волею случая попавший в отряд, и вдруг назначается преподавателем одной из военных дисциплин. Был пешкой, а стал если не ферзем, то слоном уж точно. Он кое-как набрал группу курсантов, которые, кроме охотничьих ружей, ничего другого в руках отродясь не держали. Слава богу, что хоть такие нашлись. Процесс Григорий начал с теоретической подготовки, причем издалека, с лекций по истории возникновения и развития стрелкового оружия, а также его применения. – Самое простое не всегда становится очевидным. Стрелковое оружие, начиная с пищалей и аркебуз, заканчивая пистолетами и винтовками, массово применялось в войнах, но очень редко – в диверсионных операциях, – вещал Фраучи. – Наши русские социалисты закладывали бомбы в кареты, чтобы ликвидировать какую-нибудь важную особу. Они могли завалить любого субъекта, пусть даже царя, свободно гуляющего по городу, из винтовки Бердана, с нескольких сот метров. Так нет, с бомбами бегали, пока кто-то поумней не нашелся. Свои лекции Фраучи обильно сдабривал цитатами из Сунь-цзы, Платона и даже Клаузевица. Он достаточно изучил испанский язык, чтобы общаться на бытовом уровне, но свою философскую заумь был не в состоянии изложить по-испански, говорил по-русски, а в качестве переводчика попытался привлечь Мигеля. Тот единожды побыл толмачом Гришиных словоизвержений, похлопал его по плечу и сказал, что у него есть куда более важные дела. Но чтобы не прерывать учебный процесс, он подсунул вместо себя девушку Луизу. Барышня очень даже симпатичная, самая настоящая испанка. Но тут возникла вот какая незадача. Фраучи не мог свои философские изыски перевести на ее родной язык, а Луиза плохо понимала их по-русски. Пришлось Грише особо запутанные сентенции заранее излагать в письменном виде. Когда он перешел к практическим занятиям, дело пошло веселее. Здесь переводчик не требовался. Чтобы не заморачиваться с мишенями, Фраучи тренировал своих подопечных на бутылках, которых постоянно не хватало. Этим сообщением он сильно развеселил Старинова, когда тот пришел проинспектировать процесс обучения. – У нас в бригаде есть добровольцы из солнечной Финляндии. Ты к ним сходи. У них этого добра навалом, они постоянно водку пьют. Этих ребят тоже привлеки к снайперской подготовке. Они тебе бутылки будут поставлять в промышленных масштабах. Фраучи воспринял этот совет всерьез и принял в группу двух финнов. Проблемы с бутылками действительно сразу исчезли. В общем, процесс боевой подготовки партизан шел полным ходом. Добровольцы обучали не только своих диверсантов, но и весь личный состав бригады. Как и обещал Донцов Старинову, они занимались с ним в свободное от безделья время. Сам Алексей преподавал основы рукопашного боя с холодным оружием и без него в соответствии с методиками своего наставника Шмыги. Для отработки действий в ограниченном пространстве, то есть в тесном помещении, машине, купе и все такое прочее, он присмотрел в одном из пакгаузов чулан площадью полтора на полтора метра и приказал ученикам обложить его стены старыми матрасами. Это чтобы они лбы себе не расшибли. «При бое в ограниченном пространстве кулаками махать бесполезно. Особо не размахнешься, и удар получится слабым. Работать надо коленями, локтями, головой и пальцами. Одному головой в переносицу, второму пальцем в глаз, третьему коленом в пах, ну и так далее», – наставлял он бойцов, с которыми занимался. Донцов помнил, как их тренировал Шмыга. Наставник бил больно и нещадно, лишь бы не покалечить. Он объяснял, что это необходимо для выработки защитных рефлексов. Теперь Алексей действовал аналогично. Он заводил трех курсантов в тускло освещенный чулан и без всякой команды вырубал их в течение нескольких секунд. Бедолаг, скрюченных от боли, выводили или даже выносили оттуда их товарищи. Потом в чулан заходила следующая тройка. Донцов применял подобную практику до тех пор, пока не начал получать сдачи, порой существенной. Тогда он изменил правила игры, сам в злосчастный чулан больше не заходил, запускал туда трех курсантов, а выйти оттуда должен был только один из них. Самых успешных бойцов он забирал в свой отряд. «Естественный отбор, все по Дарвину. Или искусственный? Но все равно по Дарвину», – думал об этом Алексей. Иван Джига, воистину мастер минного дела, проявил свою изобретательность и в обучении личного состава. Он решил проводить практические занятия не на каких-то искусственных приспособлениях, а на реальной железной дороге, которую здесь, в Испании, почему-то никто не охранял. Его воспитанники ставили мины под шпалы и рельсы, сбоку от них. Взрывались только запалы. Сам корпус мины вместо взрывчатки был набит обломками кирпичей. Машинисты поездов за грохотом колес не замечали эти микровзрывы, и составы без помех следовали дальше. Но жизнь полна неожиданностей, а война – тем более. В тот злосчастный день они тренировались точно так же, как и всегда. Занятие, разумеется, проводил Джига. По каким-то своим резонам к нему в компанию напросился Мигель. Грузовик и «Додж» были оставлены за небольшой каменной оградой, метрах в трехстах от дороги. Группа курсантов бегом устремилась к железнодорожному полотну. Бойцы заложили мины и ретировались буквально перед самым подходом пассажирского поезда. Норматив считался выполненным, если мина устанавливалась в течение минуты. Сам Джига справлялся с этим за тридцать секунд. Поезд быстро приближался. Все напряглись в ожидании финала спектакля. Все шло по намеченому сценарию, но внезапно, перекрывая шум проезжающего состава, раздался то ли громкий выстрел, то ли небольшой взрыв. Поезд остановился. Пассажиры высыпали из вагонов. Среди них наблюдалось изрядное количество военных с винтовками и пистолетами. Машинист выбрался из кабины, прошелся вдоль состава, внимательно поглядывая на рельсы, остановился и застыл на миг. Потом он начал жестами подзывать к себе офицеров, стоящих неподалеку. Те подошли к нему. – Вот она, мина. – Машинист указал на металлическую болванку, похожую на большую консервную банку. – Проклятые фашисты! Вон туда они побежали. – Он кивнул в сторону каменной стенки, из-за которой выглядывал кузов грузовика. – Странные какие-то диверсанты, – задумчиво проговорил один из офицеров. – Зачем они там стоят, чего ждут? Им давно уже драпать надо. – А вот мы сейчас и узнаем, – сказал полковник, подошедший к ним. – У нас здесь наберется целая рота. Сеньоры! – обратился он к офицерам. – Собирайте людей. Мы атакуем этих мерзавцев. Но выполнить задуманное они не успели. Из-за каменной стенки показались двое мужчин. Один из них размахивал белой тряпкой в руке. – Отставить, – скомандовал полковник. – Они сами сдаются. – Это что за чудеса? Что там грохнуло? – воскликнул Мигель за несколько минут до этого, приблизил к глазам бинокль и начал разглядывать пассажиров, выходящих из поезда. – Кто-то не прикрыл электрозапал балластом, – пояснил Джига, внимательно посмотрел на поникших бойцов и рявкнул: – Признавайтесь! – Это я, – после небольшой паузы пробормотал молодой парень лет двадцати по имени Хосе. – Торопился выполнить норматив и забыл. – Можно, конечно, смыться, но будут проблемы, – вмешался в разговор Мигель. – О происшествии доложат, начнется следствие, потом до нас доберутся. Да что тебе объяснять! Проблему надо решать здесь и сейчас. Они нас всерьез восприняли как диверсантов. А там люди с оружием. Вон, зашевелились. Могут и атаковать. – Понятно. – Джига по-волчьи посмотрел на провинившегося бойца. – Вот ты и исправишь собственную ошибку. Иди, объясни камрадам, какой ты дуболом. Хосе сжался в комок. – Товарищ лейтенант, меня же убьют. Они там с винтовками. – Ты хочешь, чтобы пошел я и меня убили? Ты здесь, а я туда? – Джига ткнул пальцем в небо. – Да оставь ты его, Ваня, – сказал Мигель. – Нам с тобой надо идти. – А дойдем? – Джига криво усмехнулся. – Нас могут положить издалека, залпом. – Надо поднять белый флаг, дескать, сдаемся, – проговорил Мигель, залез в карман и вынул большой носовой платок белого цвета. – Пошли. Они двинулись по направлению к поезду. Мигель размахивал над головой платком. Толпа пассажиров застыла в тревожном ожидании. – Фашисты! Пристрелить их на месте! – выкрикнул кто-то. Мигель выделил из толпы офицера в полковничьих погонах, подошел к нему, предъявил удостоверение и сказал: – Ошибка вышла. Мы из спецотряда бригады Унгрии. Бойцы тренировались на местности по уничтожению вражеского транспорта. Поезду ничего не угрожало. – Да вон там мина! – воскликнул один из офицеров. Джига понял, что пора ему вмешаться в переговорный процесс. Он подошел в указанное место, с нарочитой небрежностью выдернул мину и что есть силы грохнул ее об рельс. Слетела крышка, и вместо взрывчатки на землю посыпались обломки кирпичей. – Вот ваша мина. Впечатляет? Толпа некоторое время молчала, потом раздались смешки. – А у вас пули тоже из кирпичей? – крикнул мужик с растрепанными волосами и испитой физиономией. – Из коровьего дерьма, – с самым серьезным видом ответил Джига. Толпа дружно захохотала. Напряжение спало. Машинист предупредил пассажиров, что через пять минут поезд отбывает, и они полезли в вагоны. Полковник остался на месте. – У вас имеется разрешение на проведение подобных тренировок? – спросил он Мигеля. – До сих пор в этом не было необходимости, – ответил тот. – Я буду вынужден доложить об инциденте, – предупредил его полковник. – Вместе доложим, – сказал Мигель. – Я поеду с вами. Не возражаете? Возражений не последовало.