– Солейко. Он исполняет обязанности. Уже нет, – ответила Альба. – Где он сейчас? – В штабе, у Агустина. Донцова разобрал смех. – Связь есть? – Есть. Звони. – Альба махнула рукой в сторону телефонного аппарата, стоявшего на подоконнике. Алексей подошел к нему, снял трубку и попросил телефониста связать его с кабинетом капитана Карероса. – Попросите к телефону лейтенанта Солейко. – Слушаю, – раздался в трубке голос Сан Саныча. – Ты, говорят, командуешь отрядом, товарищ лейтенант? – Донцов едва сдерживал смех. – Вот и продолжай, а я поеду на побережье трепангов ловить. – Ну и шутки у тебя, командир. Солейко ничуть не удивило внезапное воскрешение Донцова. – Гони сюда, доложишь обстановку. Мне тут один немец поведал, что танки «Т‐26» подвезли, – сказал Донцов, положил трубку и посмотрел в окно. Небо было безоблачным, фруктовые деревья перед домом зацвели, весна набирала обороты. Малолетние диверсанты После очередного рейда бойцы отряда получили двое суток отдыха. Они расползлись по городу, но к полуночи должны были вернуться в казарму. Некоторые, успевшие завести себе подружек, пытались возражать, но Солейко быстро вправил им мозги. Его могучая комплекция и без всяких слов выглядела очень убедительно. – Вам что, нужна целая ночь, чтобы девушке приятное сделать? Успевайте. А кто не способен, тот пускай не плачется по этому поводу. Несмотря на партизанский статус отряда, дисциплина в нем была строгая, без всяких послаблений, в полном соответствии с уставом РККА. За мелкие нарушения, конечно, не расстреляют, но отхожие места и помойки все будут твои. Бойцы из крестьянского сословия относились к подобным видам наказания терпимо, а вот те, кто приподнялся по социальной лестнице, воспринимали чистку нужников как унизительную каторгу. За порядком присматривал бывший управляющий железнодорожными складами, огромный пузатый детина по прозвищу Дикий Бык. Он был кем-то вроде старшины или коменданта и вполне оправдывал свой оперативный псевдоним. Преторианцы тоже разбрелись кто куда. Альба отправилась в госпиталь, Мигель отлучился по своим агентурным делам, Солейко спал в своей комнате. Он никогда не упускал возможности отдохнуть. Донцов сидел на диване в гостиной, читал свежие газеты и вполуха слушал жаркий спор Фраучи с Джигой о военной стратегии и тактике. В доме, несмотря на открытые окна, стояла жара. Они сидели в одних трусах за столом напротив друг друга. Падре Николас отбыл восвояси, в кафедральный собор. Григорию надо было с кем-то удовлетворять свой философский зуд, поэтому он постоянно искал себе оппонентов, чтобы всласть подискутировать на любые темы. – Как говорил Сунь-цзы, сущность войны – обман, – горячо проговорил Фраучи. – Искусный воин должен изображать неумелость… – Это как? – перебил его Джига. – Как я буду проявлять неумелость при закладке мин, и перед кем должен ее изображать? Вот я заряжаю бомбу, изображая неумелость перед контрольной комиссией, прибывшей от фалангистов, а они мне выставляют оценку по пятибалльной системе. – Он ехидно усмехнулся. – Ты смотришь на процессы слишком приземленно, а не в общем, стратегическом плане, – настаивал на своем Фраучи. – Так я и живу на земле, а не витаю в небесах, как некоторые философы. Фраучи хотел что-то возразить на это, но внезапно раздался стук в дверь. Донцов недовольно поморщился. Кого еще там несет? В комнату вошел посыльный из штаба и застыл на месте. Парень был молодой, из новобранцев, и явно нервничал. – Ну и что ты стоишь, как статуя Колумба? Говори! – подстегнул его Донцов. – Звонил начальник железнодорожной станции. Они двух вражеских диверсантов поймали. С минами. Мне сказали, чтобы я доложил вам. – Посыльный замолк в ожидании реакции Донцова. – Все понял, свободен, – сказал Алексей и махнул рукой в сторону двери. Джига, слышавший этот разговор, вопросительно уставился на командира. Донцов утвердительно кивнул и произнес: – Ты все правильно понял. Мины это по твоей части. Иди и разбирайся. Возьми с собой бойцов, кого найдешь. Надо доставить диверсантов сюда, а то сбегут еще. Машину бери. – Выполняю! – Джига поднялся, быстро оделся и вышел прочь. – Ничего удивительного, – сказал Донцов, тыкая пальцем в газету. – Генерал Кейпо де Льяно грозит, что за каждое крушение поезда в тылу его войск он организует десять крушений в нашем тылу, за каждую автомашину, уничтоженную минами или засадой, он уничтожит десять наших. – Да, я слышал по радио, – сказал Фраучи. – Короче, пора нам сворачивать лавочку, а то ведь этот генерал и в самом деле повзрывает всех нас к чертовой бабушке. Пугало огородное! – Шутки шутками, а диверсантов с минами франкисты к нам присылают. Ладно, дождемся Джигу и определимся. Так что ты там про Сунь-цзы рассказывал? Джига резко зашел в кабинет начальника станции. – Где диверсанты? Мужчина в униформе, сидящий за письменным столом, от неожиданности вздрогнул так, что у него очки соскочили на кончик носа. – В подсобке. Их охраняют. – А мины где? – Да вот же они! – начальник указал на банкетку. Там на куске брезента лежали два каких-то устройства, непонятных для непосвященных людей. Джига подошел к банкетке, потрогал эти штуковины пальцем, ковырнул карандашом, взятым со стола, и поставил диагноз: – Мины с колесными замыкателями. Конструкция устаревшая, но вполне применимая. – Он быстро обезвредил взрывные устройства, повернулся к начальнику станции и сказал: – Упакуйте во что-нибудь. Я их с собой заберу. Они безопасны. Теперь я хочу повидаться с диверсантами. – Конечно, – заявил начальник станции. – Вас сопроводят. Они сами пришли. Я их спросил, куда хотят ехать, а эти мне, мол, мы от фашистов, из Севильи. В небольшом чулане, заваленном всяким хламом, Джига обнаружил двух худеньких мальчишек лет тринадцати-четырнадцати, одетых в короткие штаны и грязные рубахи навыпуск. – Это и есть диверсанты? – Он удивленно посмотрел на железнодорожника с пистолетом, сопровождавшего его. – Они и есть. Сами пришли сдаваться, – сказал тот. – А кто вас научил взрывному делу? – спросил Джига подростков. Ему становилось все интереснее и интереснее. – Динамит, – ответил один из пацанов. – Динамит, тротил, аммонал, – задумчиво проговорил Джига. – Это что, кличка такая? – Кличка, – хором подтвердили мальчишки. – Надо будет повидаться с вашим Динамитом. – Иван внимательно рассматривал пацанов, периодически переводил взгляд с одного на другого. – А одежонка у вас такая откуда? Прямо как инкубаторские. – На базе выдали, – последовал ответ. – На базе, стало быть. – Джига на секунду задумался. – Придется мне ее посетить. Ладно, поедете со мной. Связывать вас не буду. Вы сами явились с повинной. – Он позвал своих бойцов и распорядился: – Этих вот грозных диверсантов забираем с собой. – А куда их разместить? – поинтересовался один из них. – На колени посадите. Тут ехать-то пятнадцать минут. Когда садились в машину, один из малолетних диверсантов сделал неожиданное заявление: – Нас четверо было. – А где еще двое? – моментально отреагировал на это Джига. – Они не захотели сдаваться и пошли мины ставить. Вон там, – мальчишка указал в сторону железнодорожных пакгаузов. – Понятно. А ведь скоро тут пассажирский пройдет. – Джига осознал, что надо немедленно менять план действий. – Мальчишки пускай еще в чулане посидят. – Он прикинул расстояние до пакгаузов и приказал своим бойцам: – Распределить участки и просмотреть всю железку до конца складов! Искать закладки. Давайте, не первый раз замужем. Мины бойцы обнаружили быстро, обезвредили и добавили к двум предыдущим. Малолетних диверсантов и след простыл. Гнаться за ними не имело смысла. Надо было решать проблему в целом, бить по штабам. Малолетних диверсантов Мигель допрашивал по очереди, потом собрал их вместе, пригласил Донцова и озвучил полученную информацию: – Тут вот что выяснилось. Когда мятежники захватили Севилью, они начали арестовывать жителей прямо целыми семьями. Зачем? Это надо у них спросить. Может быть, для устрашения. Заключенных франкисты держали в переполненной тюрьме, кормили скудно, некоторым выборочно предъявляли облыжные обвинения и расстреливали без суда и следствия. Особенно злобствовали марокканцы. Несколько дней спустя какие-то офицеры отобрали нескольких подростков, вывезли за город, поселили в бараке для сезонных сельскохозяйственных рабочих. Сказали, что будут их обучать, как убивать коммунистов, а потом пристроят к делу. Ну-ка, Виктор, расскажи, что вам говорил инспектор. – Инспектор сказал, что скоро вся Испания будет освобождена от коммунистов и другой нечисти, – проговорил подросток. – Ведь коммунисты эти жарят детей на кострах, а потом их едят. Еще он сказал, что мы можем заслужить прощение для наших родных. Для этого нужно пойти в тыл к красным и выполнить простое задание. Мы тогда не знали, какое именно. – Запугивание вперемешку с пропагандой, – проговорил Мигель. – Их стали хорошо кормить, проводить беседы, даже священник им что-то проповедовал, доказывал, что дети должны внести свой вклад против безбожных коммунистов, продавших Испанию русским большевикам. Но оказалось, что запудрить мозги даже этим малолеткам не так-то просто. Вот эти мальчишки не захотели взрывать поезда и убивать людей. Ладно, короче, фалангисты решили привлечь к диверсионной работе подростков. А что! Метод предельно циничный, но весьма эффективный. Охрана объектов не обратит на них никакого внимания. Мальчиков пугали, обманывали, шантажировали родителями, находившимися в тюрьме, а потом начали тренировать по взрывному делу. При этом тщательно за ними наблюдали и отбраковывали подозрительных или физически несостоятельных. Их изымали из команды, и дальнейшая судьба их неизвестна. С остальными обращались вежливо, кормили и поили вином. При этом учили совершать поджоги и ставить на железной дороге мины. Подростки освоили эту науку, могли работать как днем, так и ночью. Где находится база, они не знали, потому что их перемещали исключительно в темное время суток, на каком-либо транспорте. У самого главного инструктора прозвище Динамит. – Мигель посмотрел на Виктора и спросил: – Ты можешь назвать адрес этого Динамита? Парня привлекали чистить выгребную яму на асьенде этого подонка, – пояснил он.