Лазарро пристально наблюдает за мной. – Да… секунду, – шепчу, натягивая улыбку, предназначенную для невиновного в моём состоянии человека. Бросаю взгляд на меню. – Гребешки с овощами на гриле, пожалуйста. И бокал воды, – называю первое, что вырываю взглядом. – Конечно, – парень кивает мне, и я улыбаюсь ему. – Благодарю. Охрана расступается, пропуская официанта. – Ты, блять, издеваешься? Какого хрена ты ему улыбаешься? – Лазарро ударяет кулаком по столу. Я даже не вздрагиваю. Устало перевожу на него взгляд. – Мне его прикончить, чтобы ты поняла, кому ты должна улыбаться и кого, блять, благодарить? – рычит он. – Манипулируя смертью другими, ты никак не изменишь того, что не заслужил ни улыбки, ни благодарности, – спокойно отвечаю. – Что? Ты, благодаря мне, здесь находишься! Ты сука жива, потому что я так хочу! – орёт Лазарро, приподнимаясь из кресла. Молча сношу его ярость. Мне безразлично. Отворачиваюсь к океану. – Я сделал всё, Белоснежка. Всё для тебя. Я дал тебе грёбаный свет. Терпел до последнего. Я дал тебе, мать его, время! – Ты изнасиловал меня. – От своих же слов больно. Меня словно вновь окатывает волной грязи. – Не ври. Я не насиловал тебя. Ты текла, как последняя блядь. Ты кончила три раза. Тебе понравилось, – рвано произносит он. – Пусть будет так, – опускаю взгляд на столик. Кожей чувствую жар от ярости Лазарро. Не хочу смотреть на него. Он мне противен. Он вынудил меня захотеть его, заставил моё тело предать разум, сломал что-то внутри меня. Это было изнасилование. Неожиданно Лазарро подскакивает с места, хватает столик и грохотом переворачивает его. Сидя в кресле, прикрываю глаза, морщась от звона разбитой посуды. – Босс… – Отвали от меня! – Лазарро толкает Итана. Наши взгляды с ним пересекаются, и он немного качает головой, говоря мне не злить сильнее Лазарро. – Ты, сука, задолбала меня! Ты моя! – кричит Лазарро и, подскакивая ко мне, хватает меня за подбородок. – Поцелуй меня. Поцелуй. Я приказываю, – рычит мне в лицо. Я не боюсь. Мне просто всё равно. – Нет. Лицо Лазарро ещё сильнее искажается от гнева. – Ты моя. Ты принадлежишь мне. – Он дёргает мой подбородок, причиняя боль мышцам шеи. – Ошибаешься. Ты насильник. Кем бы ни был для других, ты не можешь владеть моим разумом. Можешь взять тело, но заставить проявить к тебе искренность, нет. Ты не стоишь её, как и прощения. Ты ничего не стоишь. Можешь связать меня и брать сколько угодно. Можешь получить мои стоны. Но знай. Запомни, что это всё насильно. Ты противен. Ты безобразное чудовище, и именно так я о тебе думаю, когда трогаешь меня. Превратив меня в шлюху, ты ничего не добьёшься. Я не твоя. Не принадлежу тебе и не буду. Никогда. Ты ничтожество. Ты даже не мужчина, – выплёвываю каждое слово ему в лицо. Думаю, он меня сейчас ударит, применит силу, и я буду захлёбываться кровью. Взгляд Лазарро кипит. Он никогда не был настолько огненным. Мне уже всё равно. Я больше ничего не чувствую к нему. Да и чувствовала ли? Шипя, Лазарро отталкивает моё лицо в сторону. Голова дёргается, и я хватаюсь за перила, чтобы не удариться. – Ты никто для меня. И я о тебе забуду сразу же, когда исчезну отсюда. – В теле появляются силы. Вскидываю голову и смотрю на него. Окидываю его взглядом, полным отвращения. – Лавиния, закрой рот, – низким голосом произносит Итан. – Кому ты мстишь? Себе, за то, что предал память своей матери? Ей? За то, что она бросила тебя, как щенка в этом дерьме? – Заткнись, – рычит Лазарро, сжимая кулаки. – У тебя есть слабые стороны. Ты искал их у меня и нашёл. Только вот я тоже знаю твои слабости. Ты изнасиловал меня, чтобы доказать себе, насколько ты крут. Только вот всё это ещё больше приближает тебя к причине, почему люди готовы пойти на верную смерть, только бы не видеть тебя. Я давала тебе кучу шансов остаться человеком. Ты просрал все. В этом ты виноват. Я считаю минуты до того момента, когда тебя убьют. Я так надеюсь, что ты сдохнешь в одиночестве, понимая, что вся твоя жизнь была бессмысленна. Ты никто. Босс? Нет. Ты паршивый щенок, который лишь силой доказывает свой авторитет. Страх – это не уважение. Страх порождает ненависть к тебе. Мне плевать, что ты со мной будешь делать, но искренности от меня никогда не получишь. Ты не добьёшься её, потому что убил меня. Радуйся, ты этого так долго ждал. Опусти меня на колени насильно. Помни. Это насильно, а не добровольно. Последнего тебе не видать, – замолкаю, задыхаясь от своей полной яда речи. Я ненавижу его! Ненавижу! – Хм, простите… хм, сейчас я пришлю уборщицу, – мямлит парень, держащий поднос с заказом. Лазарро переводит на него взгляд. – Босс… Он резко достаёт пистолет и наставляет на парня, дрожащего от страха. – Давай убей его. Ты же это обожаешь. Давай, – подначиваю я. – Пожалуйста… не надо, я же ничего плохого не сделал, – умоляет парень. Поднос падает из его рук. Всё разбивается, как и моё сердце снова. Он поднимает руки вверх, уже сдаваясь. Это подло. – Убей того, кем ты никогда не станешь. Он человек. У него есть сердце, а ты своё продал ради этой жестокости. Давай, только вот я смотреть на это не буду. Доказывай себе свою значимость, для меня ты навсегда останешься ублюдком, – произношу и, поднимаясь из кресла, обхожу Лазарро. – Давай. Ты же только пистолетом умеешь размахивать и врать. Не убиваешь мирных? Ну-ну, никчёмный, слабый, раненый подонок, – горько усмехаясь, толкаю в сторону охрану. Быстрым шагом вырываюсь на улицу. За спиной раздаётся выстрел. Затем ещё и ещё один. Из глаз брызжут слёзы, и я бегу. Это так невыносимо жестоко. И в этом я виновата. Он убил его. Убил за то, что я не удержала язык за зубами. Убил. Меня хватают под руки. Брыкаюсь. Машу ногами в воздухе. – Мэм, это я. Не деритесь со мной. Я не хочу причинять вам боль, – раздаётся примирительный голос Симона. Хнычу, опуская голову, и плачу. Навзрыд. Он опускает меня на землю. Разворачиваюсь и утыкаюсь лицом ему в грудь. Я вою, стискивая пальцами полы его пиджака. Слёзы скатываются по щекам. Меня всю трясёт от несправедливости и бессилия, от вины и слабости. Я так его ненавижу… презираю… Устав и полностью обессилев, оседаю на землю и подтягиваю ноги к груди. Мне плевать, что я сижу на дороге. Мне плевать, как это выглядит со стороны. Он убил его… убил… – Мэм, давайте, я вас отвезу поужинать в другое место. Вам нужно поесть. – Симон присаживается на корточки рядом со мной. – Какой смысл? Зачем? Он убил его… – горько шепчу. – Нет. Парень жив. Босс выстрелил в воздух, чтобы сбросить напряжение. Мы все так делаем, когда не можем справиться с эмоциями. Вам следовало молчать, – сухо произносит он. – Конечно, ведь женщина для вас ничто. Вы ни во что её не ставите. Считаете, что насиловать её это нормально, она же, по вашему мнению, этого хочет. Вы бьёте их, повышая свою значимость и лелея эго. Только вот это не мужчины, это подонки. Вы все такие… вы все бездушные убийцы, – с болью отвечаю ему. – Я не буду убеждать вас в обратном, мэм. Это мир мужчин, и от нас зависит, выживет ли женщина, оказавшаяся рядом с нами. Будь мы милыми и добрыми, были бы уже в земле. А желать смерти низко… – Как и убивать. Мне не стыдно, – шиплю я. – Ваше право, – равнодушно пожимая плечами, Симон хватает меня за локоть и поднимает. – Умейте отвечать за свои обещания, мэм, как и за слова. В нашем мире нет понятия «забрать слова обратно». Есть понятия «ложь», а Босс её ненавидит. – Симон подводит меня к машине и открывает заднюю дверь. Я не вижу автомобиля Лазарро. – Я хочу его увидеть, – требовательно произношу. – Он вас не хочет видеть. – Я про того официанта. Покажите мне его. – Вырываю свою руку и зло смотрю на Симона. Он бросает взгляд на другого мужчину и дёргает головой в сторону. Проходит несколько минут прежде, чем раздаётся шум, и выходят двое, держа под руки парня, ещё бледного и напуганного. – Пожалуйста. Этого достаточно? – Его не убьют? Лазарро не вернётся, чтобы убить его? – взволнованно спрашиваю. – Нет. Мы не убиваем обычных людей. Мы убиваем предателей. В машину, мэм, – Он красноречиво указывает на салон автомобиля. Забираюсь внутрь, немного расслабившись от того, что Лазарро не убил невинного человека, но это не уменьшает моего презрения к нему. Эмоции вновь угасают в теле. Меня привозят в другое кафе, в котором множество людей. Мне страшно уже смотреть на кого-то и страшно, что здесь появится Лазарро со своей пушкой. Его неадекватность пугает. Меня проводят к столику, и я усаживаюсь за него, окружённая охраной, что привлекает внимание гостей кафе. Шлюха Босса. Это даже звучит гадко. Мне приносят мясо, приготовленное на гриле, бокал вина и овощи. Нехотя ем, но не притрагиваюсь к алкоголю, хотя хочется пить. Нет. С меня хватит дурмана. Мне нужна трезвая голова. Хоть какая-то голова, чтобы вернуть эмоции. Их нет. Теперь мне безумно жалко себя. Я до сих пор чувствую распирание внизу живота, как и дискомфорт. Мой бывший был… никаким. Он никогда не ласкал меня так, как Лазарро. Но это… тошнотворно. Я не могу простить себя за то, что тело поощрило Лазарро и дало ему власть над собой. Глава 39 Меня привозят обратно на виллу, под конвоем отводят в ту же самую спальню, и я с отвращением смотрю на постель. Прислушиваясь к шагам за дверью, подлетаю к ней и быстро запираю замок. Затем подбегаю к балконным дверям и закрываю их, щёлкая по ограничителю. Даже если Лазарро попытается прийти сюда, то я услышу и успею спрятаться или что-то ещё сделать. Меня немного успокаивают эти мысли. Хотя в комнате быстро становится душно и влажно, я это переживу. Ложусь на софу, не желая спать в постели, на которой он меня изнасиловал. Мои запястья до сих пор болят, как и все мышцы. От духоты становится тяжелее дышать. Сиплое дыхание вырывается с моих губ, и я смотрю в потолок. Лазарро отомстит мне. В кафе я нарушила его правило, оскорбив прилюдно, и теперь он не успокоится. Это его, наоборот, подстегнёт сделать ответный шаг. Чёрт. Жмурюсь и скулю, понимая, что сама себе нашла проблемы.