Он долго смотрит в мои глаза и усмехается. – Проводил эксперимент. Он меня удовлетворил. – Всего лишь? – спрашивая, обиженно выпячиваю губу. – Всего лишь, – сухо кивает и выворачивает руль, надавливая на газ. – Ты же знаешь, что если женщину не поощрять, то она может больше не проявлять симпатии к тебе, как и не подчиняться? – спрашиваю я. – Ты жива. Это нормальное поощрение? Или тебе мало? – Если мало? – Твои проблемы, Белоснежка, – отвечает, передёргивая плечами, и у меня такое чувство, что Лазарро, действительно, боится признаться в чём-то. Но я не буду давить. Он очень сложный человек, а мне пока хватит сложностей. Надо разобраться с ними, а потом уже искать новые. Мы возвращаемся на виллу, и я остаюсь на сиденье, ожидая, когда мне откроют дверь или дадут зонт, чтобы не промокнуть. Но Лазарро отпихивает человека из охраны и сам помогает мне выйти. Даже не так… поднимает меня на руки, и я чувствую, как он прижимает меня всем телом к себе. Он делает это, может быть, неосознанно, но его поступки значат намного больше, чем слова и оскорбления. Я прижимаюсь к нему и хочу, чтобы он понял, что необязательно разбиваться вдребезги, делая комплименты женщине, ей хватит и заботы, вот как сейчас. Лазарро вносит меня в свою спальню, и она практически не отличается от моей. Он толкает ногой дверь, и в нос ударяет аромат какого-то нежного цветка, но я не могу угадать. Ещё табака… Сдерживаю свои эмоции, смотря на большое джакузи из тёмного мрамора. В нём бурлит вода, плавают странные цветы. Лазарро опускает меня туда. Я соскальзываю в горячую воду, плед исчезает, и моё тело окутывает жар. Поднимаю взгляд на Лазарро. Он наблюдает за мной, а когда наши взгляды пересекаются, то сразу же отворачивается, собираясь уйти. Хватаю его за руку, заставляя задержаться. – Иди ко мне, – шепчу. Моё сердце бьётся сейчас быстрее, чем в самолёте, когда нас трясло. Оно волнуется сильнее, чем в тот момент, когда он угрожал мне в ресторане. Оно никогда так не боялось отказа, как сейчас. Лазарро коротко кивает, но уходит. Печально смотрю на открытую дверь и уже через секунду радостно улыбаюсь. Он возвращается с двумя бокалами и бутылкой виски. Его кроссовки и спортивные штаны остаются позади. Голый забирается ко мне, и я придвигаюсь ближе к нему. Он разливает алкоголь по бокалам. – Это не самая лучшая идея. Алкоголь творит со мной страшное, – шепчу я. – Пока я рядом, тебе не должно быть страшно, Белоснежка. Воспринимай это, как лекарство. – Он вкладывает в мою руку бокал. – Итан, принеси мне сигареты. И пусть готовят ужин, – громко произносит Лазарро. – Да, Босс. Лазарро раскидывает руки и ложится головой на бортик джакузи. Ему словно всё равно, что я здесь. Он всегда делает так, когда не хочет открывать своё сердце. Оно у него есть. Чёрное. Израненное. Одинокое. Каким бы оно ни было, оно у него есть. Делаю небольшой глоток и кривлюсь от крепости виски. – Что было на яхте? Я не помню, только воду и страх, – шёпотом спрашиваю его. – Ничего особенного. Я схватил тебя за ногу. Успел. Ты окунулась в океан и глотнула воды. Ты уже была без сознания, когда тебя подняли на борт. Откачали. Ты на пару секунд открыла глаза и сразу же их закрыла. Ничего особенного, как я и говорил. – Не помню. – Тебе и не надо. – Губы Лазарро искривляются в горькой усмешке. – А кто сейчас вместо тебя в Нью-Йорке? Ты же не можешь вот так оставить свою семью там? – интересуюсь я. Лазарро удивлённо распахивает глаза. – Амато, – медленно отвечает он. – Хм, то есть он твой заместитель, да? – Нет. Мой заместитель Итан. Он здесь, значит, остаётся Амато. – Понятно. – Прячу взгляд и делаю ещё один глоток виски. Может, он поможет мне быть немного решительнее? Хотя на взлётной полосе мне не нужен был алкоголь. Там было достаточно адреналина. Раздаётся шум от двери. – Спиной, – командует Лазарро с закрытыми глазами. Итан сразу же поворачивается и так идёт. Хихикаю от этого и сразу же прочищаю горло. Итан кладёт на небольшой столик пачку сигарет и зажигалку. Рядом ставит наполненный бокал виски и бутылку. – Я распорядился насчёт ужина. Есть предпочтения, где накрыть? – У меня. – Да, Босс. Итан уходит и закрывает за собой дверь. Лазарро достаёт сигарету и закуривает. Он смотрит на моё лицо, и я почему-то покрываюсь краской. – Ты видела кошмар? – неожиданно спрашивает он. – Да. Ужасный. – По коже проносятся мурашки от воспоминаний. – Я тоже их видел, когда был маленьким. Первый раз я наблюдал, как отец убивал, в семь лет. Это был его заместитель. Младший Босс. Он за спиной у отца договорился о поставке людей из Америки в Италию. Женщин, девушек и детей. Отец узнал, и тогда случилось моё посвящение. Я помню, как мама закрывала меня собой. Она кричала на него и говорила, что не позволит, чтобы мне причинили боль, которая разрушит меня. – Лазарро делает паузу и затягивается сигаретой. Я удивлена, что он начал рассказывать о себе. Сижу тихо, чтобы не спугнуть. – Она меня разрушила. Отец не просто убил его, а показывал мне на нём, куда нужно ударять ножом, чтобы заставить человека страдать, но чтобы он при этом находился в сознании. И я бил. Мне было интересно. Весело. Я не понимал, что это плохо, ведь мой отец сам привёл меня туда и смеялся. А потом, когда тот человек умер, и состоялись похороны, то я увидел, что его семья плачет и испытывает боль. Они страдали больше, чем он. Тогда до меня дошло, что я сделал что-то плохое. В следующий раз, когда отец пытался взять меня с собой, я спрятался в комнате матери, и он пришёл туда. Она всеми силами пыталась помешать ему, но отец её ударил. Затем снова и снова. Я прятался под кроватью и видел, как она упала на пол с окровавленными губами. Отец вытащил меня и сказал, что если я не приму того, кем был рождён, то он убьёт маму. – Лазарро забирает из моих рук бокал и залпом выпивает его содержимое. – Она называла меня предателем, грязным ублюдком и подонком, который не захотел стать хорошим человеком, отказывалась со мной говорить и больше не обнимала. Отец закрывал на это глаза, но иногда я подходил к её спальне, чтобы просто послушать, как она дышит, а слышал шлепки тел и стоны отца. Мне было двенадцать. Это была ночь накануне дня моего рождения. В доме было много гостей, и перед праздником я сам убил человека. Я выстрелил в него, и он умер. Таковы законы. Взросление мальчика. Меня все поздравляли. Обнимали. Говорили, что я молодец, и буду хорошим Боссом. И тогда она закричала. На том балконе, где стояла и ты. Она кричала и обличала каждого из нас. Поклялась, что пошлёт человека, страшного человека, и он всем нам отомстит. Отомстит за неё. В её комнату ворвались люди, чтобы успокоить. Она была беременна. Мама прыгнула вниз. Я помню звук раскалывающегося черепа. Помню, сколько крови было вокруг её тела. Помню крики и шок отца. Помню его слёзы. Он держал её на руках и раскачивался вместе с её телом. Говорил ей, что любовь такого, как он, смертельна, но большего дать ей не мог. Быстро стираю слезу, выкатившуюся из глаз. – Когда появилась ты, Белоснежка, то напомнила её своими мыслями и слабым характером. Но иногда у тебя проскальзывали другие ноты. Твоя кожа напоминала её. Она идентична, как и аромат. Свежая зелень природы и цветы. – Лазарро тяжело вздыхает и затягивается сигаретой, смотря на меня. – Я не хочу, чтобы с тобой этот кошмар повторился. Если увижу, что ты сходишь с ума, как она, я избавлюсь от тебя. Ты больше никогда не найдёшь ни меня, ни мой мир. Ты поняла? Киваю ему. – То есть ты сегодня хотел отправить меня домой, потому что решил, что я сошла с ума? – А не сошла? – Я была просто напугана кошмаром. Раньше они мне не снились, и он был очень реален. Я не помню, что было после того, как упала в воду. И видимо, эмоции воспроизвелись во сне. Разве так не бывает? – шепчу я. – Ты стреляла… – Не в первый раз. Когда я злюсь, то, оказывается, стреляю. И я стреляла по воздуху, а не по людям. Я хотела получить ответ, а меня никто не воспринимает всерьёз. Заряженный пистолет всё меняет, – защищаюсь я. Лазарро усмехается и касается моего лица. – Ты уже думаешь, как одна из нас. – Он потирает мою щёку. – Это плохо? – Очень. Я не возьму тебя к себе, Белоснежка. Ты не войдёшь в мою семью, ты не наша. – Это нечестно. Почему ты взял Бруну? Чем она это заслужила? – шиплю, дёргая подбородком, и его рука падает в воду. – Она моя шлюха. – Потрясающе. А кто я? Шлюха на подхвате? – фыркаю, зло смотря на Лазарро. Он смеётся и тушит сигарету. – Дело в том, Белоснежка, что Бруна мировая шлюха. Ей насрать на то, с кем трахаться, главное, выполнить моё поручение. Её имеют все, на кого я покажу. Она поощрение, которое я могу подарить на ночь кому-то из других семей, если они порадуют меня. Хочешь быть на её месте? – Нет, – кривлюсь я. – Мне сейчас на своём нормально. – Вот и ответ, почему я не возьму тебя к себе. Таких, как она, у меня много, как и в каждой семье. Она первоклассная шлюха… – Меня сейчас стошнит, – бурчу, облокачиваясь о спинку джакузи. Лазарро снова смеётся и, обхватывая меня за талию, притягивает к себе. – Ты поняла меня, Белоснежка? – Лазарро целует меня в макушку. – Насчёт сумасшествия? – уточняю, поднимая на него голову. – Именно. – Да. Но со мной всё хорошо. Ты меня просто… пугаешь иногда своими поступками. Они странные и всегда внезапные, – тихо признаюсь. – Другим я не буду. Нет единой схемы поведения, Белоснежка, она всегда меняется, и привыкнуть ко мне ты никогда не сможешь. Для тебя всегда будет что-то новое. – Лазарро кладёт ладонь на мою щёку. – Могу я тебя попросить кое-что мне пообещать? – шепчу я. – Попроси, если это не касается того, что я должен делать. – Что ж… совсем этого не касается. Пообещай, что не убьёшь обычного человека. Не убьёшь из-за прихоти. Не убьёшь невиновного. Пообещай мне это, Лазарро. Пожалуйста, пообещай, – выдыхаю в его губы, и мои ладони проходят по его груди под водой.