Часть 5 из 12 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Пять лет Крамер жил в местной общаге, подрабатывая на разгрузке железнодорожных вагонов, учился как проклятый и, в конечном счете, получил диплом об образовании.
Снова оказавшись на перепутье, Крамер пошел работать в первое попавшееся заведение, одобрившее его резюме. Этим местом стал центр реабилитации наркоманов-подростков при областной клинической больнице.
Работа не слишком оплачиваемая, но принесшая ему большое количество опыта.
Каждый раз обитатели центра бросали тяжело, но «навсегда», однако уже через несколько месяцев Крамер встречал их снова. Они возвращались: или на новую реабилитацию, или в городской морг – одноэтажное здание из красного кирпича, стоявшее по соседству.
Крамеру хватило года, чтобы возненавидеть их всей душой.
Недолго думая, он получил расчет и объявился в призывной комиссии своего округа. Он решил: может быть, армия поможет ему как-то пробиться в жизни.
Шел 2004 год. Антитеррористическая операция российский войск в Чечне подходила к концу, но Крамер все равно добился перевода в одну из частей, базировавшихся в мятежной республике. В больнице он уже видел людей, которые убивают сами себя. Теперь ему предстояло посмотреть на людей, которые убивают друг друга.
Однако ничего нового он не открыл.
Война. Быт солдат. Мародерство и редкие стычки с боевиками.
Грязь. Вши. И водка. Три слова, настойчиво возникающие в сознании при мыслях об этой войне.
Крамер давно заметил непреодолимую тягу характеризовать разного рода события (или людей) при помощи нескольких простых слов. Как правило, трех. Кафель, холод и драка – если речь шла о ранних годах детского дома; или, если о последних двух перед окончание вуза – работа, деньги и секс.
Позже, уже учась в институте, он часто анализировал эту свою странную склонность, но так и не смог прийти к однозначному выводу. То ли это был способ эмоциональной самозащиты, то ли Крамеру подсознательно нравилось выступать в роли «эксперта»… Сами по себе слова всплывали у него в голове. Словно отражение первого впечатления. «Грязь, водка и вши» точно описали ощущения Крамера от Второй Чеченской кампании.
Единственное, в чем ему удалось себя проявить на этой войне – это искусство допроса. В отличии от сослуживцев, он не ломал пальцы и не отрезал уши попавшим в плен террористам. Тем более, что в отношении идейно подкованных боевиков такие методы не работали… Несмотря на изощренные пытки, многие из них были готовы умереть, но не сотрудничать с «федералами». Незадолго до этого, в 2001 году, чеченский бард Тимур Муцураев выпустил новый альбом11 – потрясающий, по мнению Крамера, инструмент пропаганды. Вдохновленные проповедями имамов, прослушиванием нашидов12 и песен Муцураева, бандиты шли в бой, готовые умереть в любую минуту. Однако Крамеру удалось разработать систему действии в отношении захваченных боевиков. Он чувствовал их. Раскладывал на части, будто какой-то пазл и, затем, из мелких деталей воссоздавал заново. Грязь под ногтями, жестикуляция и даже акцент – все это говорило о них больше, чем они сами могли предположить. В конечном счете, Крамер понимал, куда следует надавить и с какой стороны зайти, чтобы разговор вошел в нужное русло. Леонид добивался задуманного примерно в семидесяти процентах из ста…
Вернувшись домой, Крамер ненадолго устроился работать в частное охранное агентство, чтобы иметь время определиться, что делать дальше. Но, оказалось, за него уже сделали выбор.
Однажды ему позвонили из местного Управления ФСБ и пригласили на беседу. Он поначалу решил, что это как-то связано с его службой в Чечне, – в то время многих ветеранов войны ставили на контроль в спецслужбах. Но не тут-то было… Ему предложили работу в Московской неправительственной организации, осуществлявшей деятельность «под крышей» ФСБ, в должности профайлера.
Крамер впервые услышал это слово на собеседовании. Майор ФСБ пояснил, что профайлером называют специалиста, который с помощью психологии и иных методов анализа поведения человека может рассказать о личности преступника и, проанализировав вещественные доказательства, спрогнозировать его дальнейшее поведение.
Майор добавил, что еще со времен СССР спецслужбы пытались использовать методы психологического анализа для поимки преступников. К сожалению, не до конца успешно. В научных кругах профайлинг до сих пор считался разновидностью шарлатанства. Однако научные открытия последнего десятилетия 20 века дали этому этому направлению новый толчок развития. Полиция и специальные службы большинства стран успешно использовали профайлеров в своей повседневной деятельности.
Крамер, не раздумывая, согласился.
После этого он несколько лет жил стабильно и очень прибыльно. Купил однокомнатную квартиру и машину. Впервые за долгое время он расслабился.
В основе своей, в разработке ФСБ находились чеченские боевики и русские экстремисты. Начальство предоставляло Крамеру информацию и он, проанализировав ее, делал прогноз относительно возможного поведения и дальнейших действий исследуемых людей.
Связь организации с ФСБ давала несколько ощутимых бонусов: Крамер записался на бесплатные курсы турецкого языка. Английский он более-менее освоил еще в университете, а чеченский (третий и последний вариант) его совсем не интересовал. Имелись и минусы: доступ к секретной информации, а значит – статус «невыездного» на ближайшие несколько лет.
В 2007 году Крамер встретил девушку своей мечты и женился. Почти сразу у них родилась дочь. К сожалению, счастье продлилось недолго, и уже через четыре года они подали на развод. Почему? Леонид до сих пор не мог назвать точной причины. Или, если говорить откровенно, выбрать главную из целой кучи причин.
Хорошая жизнь в какой-то степени развратила Крамера. Прошлая неприязнь к наркоманам если не испарилась, то стала менее значимой. Он начал пить, иногда расслаблялся с помощью марок13 и кокаина.
Опоздания на работу случались все чаще, отчеты и прогнозы становились все менее точными. В дополнение ко всему, в отличии от коллег, он никогда не испытывал патриотических чувств к Родине: ему было трудно любить государство, которое с детства относилось к нему, как к мусору. Это не осталось незамеченным для руководства; однажды его вызывали в кабинет непосредственного начальника и попросили уйти. Крамер не стал возражать. Просто подписал дополнительное соглашение о государственной тайне, закинул вещи в пластиковую коробку и ушел прочь.
К этому времени его брак тоже трещал по швам, а увольнение поставило жирную точку и в этой части биографии Крамера. Он пытался что-то исправить: завязал с наркотиками, пил не чаще раза в неделю, – но безуспешно. Через несколько месяцев они с женой все-таки развелись.
Это в какой-то степени встряхнуло Крамера.
Он полностью завязал с выпивкой и решил начать абсолютно новую жизнь. Переехал в другой район столицы и открыл собственное агентство, совместив профайлинговую деятельность с детективной.
Знакомства, приобретенные в ходе государственной службы, помогли ему в поиске частных клиентов. Теперь он зарабатывал не так много, как раньше, зато был свободен в выборе дел. Разного рода клиенты регулярно обращались к нему с заказами: будь то тестирование на детекторе лжи, слежка за неверным мужем или помощь в вызволении родственника из деструктивной секты.
Через три года после увольнения ФСБ сняло с него статус «невыездного» и он подал в УФМС заявление на оформление загранпаспорта. Однако воспользовался им всего раз, по туристической путевке съездив на неделю в Болгарию.
* * *
Солнце скрылось за крышами зданий и на улице стало быстро темнеть.
Только сейчас Крамер понял, как сильно устал. Он не спал почти двое суток, и чувствовал себя вымотанным.
Крамер посмотрел в сторону бара, где призывно блестели бутылки с алкоголем самых разных сортов. Нет. После последнего срыва прошло пятьсот сорок два дня – полтора года без выпивки стоили того, чтобы за них бороться. Крамер не собирался обнулить эту цифру единственным глотком алкоголя. Каким бы притягательным тот не казался.
* * *
– Я не могу сказать ничего определенного, – у Натальи Пахомовой, главного редактора журнала «Алания Таймс», был очень приятный голос. – Я сразу почувствовала неладное. Раньше она всегда предупреждала меня, если задерживается или хочет взять дополнительный выходной…
Она замолчала и, словно извиняясь, добавила:
– У нас коммерческое издание. Коллектив очень дружный. Поэтому я спокойно отношусь, когда девочки хотят отдохнуть дольше положенного. Кто-то уезжает в горы на выходные, кто-то катается на яхте.
Крамер и Наталья сидели в кафе «C?t?r?m» в историческом центре Алании. На вид ей было чуть больше сорока. Черные волосы, выразительные глаза и изогнутые брови. Такая упрощенная версия Джейми Ли Кертис, образца 1994 года14: короткая стрижка, выразительный макияж и третий размер груди.
С раннего утра Леонид поработал над списком контактов из телефона Коноваловой, рассортировав номера на нужные, ненужные и непонятные. Там же он нашел телефон Натальи Пахомовой и, с трудом дождавшись наступления рабочих часов, сразу ей позвонил.
Крамер сказал правду: что он детектив, представляющий интересы семьи погибшей, и его интересует информация о последних неделях жизни Анны. Наталья удивилась, но с радостью согласилась помочь. Они договорились встретиться в этом кафе, неподалеку от офиса «Алания Таймс».
– Что значит «коммерческое издание»? – спросил Леонид.
– Вы когда-нибудь бывали в нашей провинции раньше? – вопросом на вопрос ответила женщина.
– Нет.
– Тогда я должна вам кое-что объяснить. Алания, Анталия и другие города Средиземноморского побережья, раньше ничего из себя не представляли. Но все изменилось с приходом иностранных инвесторов. Сначала тут построили отели, потом начали строить дома. Эти города стали чрезвычайно популярны у жителей стран СНГ и Евросоюза. Например, Кемер предпочитают немцы и англичане. Авсаллар любят голландцы. А русскоязычные жители стран бывшего СССР облюбовали Аланию.
– Я должен сделать из этого какие-то особые выводы?
– Я всего лишь хочу сказать, что недвижимость стала ключевым элементом бизнеса нашего региона. Квадратный метр жилья в самом эксклюзивном жилом комплексе Алании стоит меньше, чем квадратный метр в старой хрущевке на окраине Москвы, что делает местную недвижимость очень привлекательной. Это факт определяет работу в том числе и нашего журнала. Мы ориентированы на иностранцев. Издаемся раз в месяц на двух языках: русском и английском. И больше половины наших материалов – это реклама: обзор предложений в комплексах премиум-класса, статьи формата «что посетить». Вот что я имела ввиду, когда говорила о коммерческом характере журнала. То есть, да, мы печатаем новости, но самые обычные, никаких сенсаций.
– И чем конкретно занималась Анна Коновалова?
– Писала статьи. Готовила рекламные материалы. Перерабатывала пресс-релизы строительных компаний в пригодный для обывателя вид. В общем, работала, как и все.
Крамер чувствовал, что Наталья что-то недоговаривает. Ей хотелось быть откровеннее, но профессиональная корректность не позволяла говорить свободно.
– Как бы вы оценили ее журналистские качества? – наугад спросил он. – Все-таки она была человеком немного иного круга…
Наталья поморщилась.
– Если вы имеете в виду ее богатых родителей, то она не особо об этом распространялась. Мы сами узнали, что она та самая Коновалова только через несколько месяцев после принятия ее в штат. А как журналист она была хороша. У меня никогда бы не повернулся язык сказать, что она не подходит для этой профессии. Наоборот, в каком-то смысле, это наше издание не соответствовало уровню ее перспектив.
– Настолько большой талант?
– Талант в журналистике имеет второстепенное значение. Главную роль играет умение сосредоточиться на объекте изысканий, неуклонно двигаться в направлении цели. Анечка… – голос редактора дрогнул. – Анечка была как раз таким человеком… В ней чувствовался внутренний стержень.
Крамер не нашел, что ответить и несколько минут они молча пили чай.
– Анна часто пропадала в последнее время? – наконец, спросил он.
– Начиная с июля, она регулярно брала два дополнительных выходных примерно каждые пару недель.
– Чем она занималась?
– Не знаю.
– Какие-нибудь предположения?
– Увы, но нет.
Крамер не стал допытываться дальше.
– Думаю, этого достаточно. Спасибо, что помогли, – он достал из кармана визитку и написал на ней номер своего турецкого телефона. – Свяжитесь со мной, если вспомните что-то еще.
– Конечно, – Наталья встала из за стола и, попрощавшись, зашагала в сторону выхода.
Леонид какое-то время сидел в одиночестве. Атмосфера курортного города быстро выбила из него суету, присущую всем жителям российской столицы. Он расслабился и в который раз поймал себя на мыслях о пляже, чае со льдом и полуголых красотках, туда-сюда разгуливающих по побережью. Что ж, если к концу недели он не узнает чего-нибудь эдакого – в чем, естественно, он сильно сомневался – то позволит себе пару веселых деньков, прежде чем сядет в самолет и улетит обратно в Россию. А пока… ему надо было забыть об удовольствиях и отработать гонорар, полученный от Коновалова.
Крамер порылся в карманах брюк, выложил на стол пачку «Кэмел» и смартфон. Сигаретка ему сейчас не помешает. Леонид закурил и посмотрел на улицу.