– Его больше нет! – истошно вопит Мэйси, глядя в портал. – Чего больше нет? – кричит Лайам. Но по его лицу я вижу, что он все понял – как и все мы. Кэтмира больше не существует. А Джексон и Хадсон? У меня подгибаются колени, и я едва не оседаю на пол и, наверное, упала бы, если бы за меня не держались все наши. – Мэйси! – кричу я, когда все вокруг сотрясает внезапная гроза с проливным дождем. Как будто вселенная тоже удручена тем, что моей школы, последнего оплота моего детства, больше нет. Внезапно под влиянием магической силы, которую я направляю, портал начинает колыхаться, и я частично теряю контроль над происходящим. Прежде чем Мэйси успевает отреагировать, портал вспыхивает ярко-синим, это длится несколько секунд, затем он взрывается и одновременно с этим из него выныривают Джексон и Хадсон. Меня накрывает облегчение, но длится оно недолго, потому что как только портал схлопывается, поток энергии, при помощи которого я удерживала его открытым, возвращается назад и ударяет в меня с такой силой, что я подлетаю вверх на несколько метров. Я ожидаю удара – все произошло так быстро, что я даже не успела найти мою платиновую нить, но тут Хадсон ловит меня и прижимает к своей груди. Он весь перепачкан – покрыт каменной пылью, грязью и бог знает чем еще, – и его сердце так неистово колотится под моей щекой, что кажется, будто кто-то снова и снова отвешивает мне пощечины. Но меня это не беспокоит, потому что его объятия – единственное место, где мне хочется быть. – Черт возьми! – восклицает Рафаэль. – Я уж думал, что на этот раз вам крышка. – И не ты один, – отзывается Джексон. Он стоит посреди помещения, упираясь ладонями в колени и глубоко дыша. – Все в порядке, – как ни в чем не бывало говорит Хадсон, как всегда отмахиваясь от опасности. Я готова поклясться, что даже если бы он сейчас истекал кровью, то и тогда бы вел себя так же. – Мы просто ожидали подходящего момента, давая вам время обвыкнуться на новом месте. Вы же знаете, моего младшего братца хлебом не корми, дай совершить эффектный выход. Джексон даже не поднимает головы, продолжая жадно глотать воздух, но все же на секунду прерывается, чтобы показать Хадсону средний палец и фыркнуть: – И это говорит парень, считающий, что весь мир – театр. – Право же, малой готов сказать что угодно, лишь бы я крикнул ему: «Бис!» – отвечает Хадсон и, поставив меня на ноги, убирает непокорные кудри с моего лица. – И зачем я вообще волновалась? – с досадой спрашиваю я. Он лукаво улыбается, его глаза полны нежности, когда он смотрит на меня. – Понятия не имею. – Да, я тоже. – Но я все равно утыкаюсь лицом ему в грудь и несколько секунд вдыхаю его запах. Мой страх наконец уходит, и я окончательно осознаю, что с ним все в порядке. Что с ними обоими все в порядке. Они уцелели несмотря ни на что, и только это и имеет значение. Но тут Мэйси спрашивает: – А что Кэтмир? Мне тяжело слышать в ее голосе нотки надежды, особенно когда я чувствую, как Хадсон напрягается. – Мне жаль, – печально говорит он, – но нам пришлось разрушить его. – Их было слишком много, – добавляет Джексон. – Они были повсюду. У нас не было другого выхода. Мэйси кивает, но вид у нее такой, будто ее ударили кулаком в живот. И немудрено. Ее отец похищен и, быть может, убит, а теперь у нее нет и того единственного дома, который она когда-либо знала. Я знаю, каково это, и не пожелала бы такого никому и уж тем более моей необыкновенной кузине. – Все образуется, – говорит Иден, гладя ее по спине. – Мы найдем способ восстановить его, – соглашаюсь я, отстранившись от Хадсона и подойдя к Мэйси, чтобы обнять ее. – Не знаю как, но мы это сделаем. – После того как освободим моего брата, – вставляет Дауд, и в голосе его звучит сталь. – Ты не единственный, у кого похитили родню, – парирует Мэйси. – Сайрус захватил моего отца. Так что поверь мне, никто не хочет отправиться ко Двору вампиров и освободить их больше, чем мы. – Но не можем же мы просто явиться туда и попытаться взять его штурмом, – говорит Байрон. – Ведь тогда Сайрус убьет их всех – начав с тех, кто дорог нам больше всего. От одной мысли о том, что я потеряю дядю Финна и Гвен, и всех других, по спине пробегает холодок. – По правде говоря, я не понимаю, почему все родители, чьи дети учились в Кэтмире, не штурмуют сейчас Двор вампиров, – замечаю я, покачав головой. – Почему они не требуют, чтобы Сайрус освободил их детей? – Драконы не могут этого сделать, – мрачно говорит Флинт. – Покинув лазарет, я поговорил со своим отцом, и он сказал, что при Дворе все скверно. В сражении на острове мы потеряли много драконов, а те, кто остался, сомневаются в том, что моя мать способна вести их за собой, потому что она… – Он обрывает речь и сглатывает. – Потому что она отказалась от своего дракона, чтобы спасти меня, – бесцветным голосом заканчивает Джексон. Флинт не отвечает. Он даже не смотрит на Джексона, когда между ними повисает молчание – напряженное, скользкое, опасное. – Человековолки не станут выступать против него, – сообщает Дауд. – Он дал слово, что не причинит вреда их детям. – Тогда почему же, по мнению их родителей, он вообще похитил их? – спрашивает Мекай, и в его голосе звучит скептицизм. – Ведь очевидно, что если человек удерживает других людей против их воли, то делает он это не с добрыми намерениями. – Согласен, – говорит Дауд, пожав плечами. – Но они слепо верят ему и не видят правды – а может, не хотят ее видеть. Как бы то ни было, их невозможно убедить в том, что он не тот, кем пытается казаться. – А кем именно они его считают? – спрашивает Джексон таким безразличным тоном, будто речь идет о каком-то незнакомце, а вовсе не о его отце. – Ты хочешь сказать, помимо того, что он чудовище? – насмешливо бросает Хадсон. – По их мнению, он король, который покончит с их безвестностью, который позволит им перестать скрываться. – Дауд качает головой. – Разумеется, любой, у кого есть мозги, поймет, что все это лажа, но они хавают эту лабуду, как будто это мороженое с шоколадом. Их не переубедить. – А гибель у него на службе – это что, неприятный побочный эффект? – В голосе Хадсона звучит сарказм, но в его глазах читается что-то более сложное – смесь сожаления и решимости, – и я тянусь к синей нити внутри меня. И провожу ладонью по нашим узам сопряжения, вливая в это прикосновение столько любви и ободрения, сколько могу. Я знаю, он не хочет, чтобы другие узнали, как он мучается из-за того, что случилось с первым отрядом волков, и сейчас это единственный способ его поддержать. Надеюсь, он сработает. И действительно, через несколько мгновений я с удовлетворением замечаю, как глаза моей пары широко раскрываются. Он встречается со мной взглядом, полным такой теплоты, что это вызывает у меня улыбку. На его лице читается явное облегчение, как будто он хотя бы на время избавился от сожалений и боли. – Для них это честь, – тихо говорит Лайам. – Ничто не сравнится с гибелью во имя цели, в которую ты веришь. То, что он говорит, ужасно, но все мы знаем, что он прав. Как прав и Дауд. Сколько раз за последние несколько месяцев мы все были готовы умереть, лишь бы остановить Сайруса? Сколько раз мы жертвовали почти всем, потому что понимали, что остановить его необходимо, что иного не дано? Но что, если бы мы были на другой стороне? Что, если бы мы верили в него так же безоговорочно, как презираем и его, и все, что он олицетворяет? Что, если бы мы всерьез считали, что он вершит правое дело и что любой, кто встает на его пути, пытается навредить нам, нашим детям и тому миру, который мы хотим построить? От этой мысли я содрогаюсь: отчасти потому, что ужасно думать о том, сколько человековолков и вампиров клюнуло на подлые идеи Сайруса, а отчасти потому, что я начинаю понимать, с чем мы столкнулись. И это чертовски тяжело. – Что же нам теперь делать? – шепчу я и слышу в своем голосе ужас. – Каким будет наш первый шаг? – спрашивает Рафаэль. Он стоит, прислонясь к стене и согнув одно колено, лицо его бесстрастно. – Думаю, надо выяснить, где мы сейчас находимся и безопасно ли здесь… – О, это просто, – говорит ему Мэйси. – Мы находимся при Дворе ведьм и ведьмаков. И здесь, конечно же, безопасно… Она замолкает, потому что дверь с грохотом распахивается и в комнату врывается толпа стражников, которые, судя по их форме, являются частью Ведьминской гвардии. В руках у них волшебные палочки, и они готовы к бою. Глава 22. Не пустая угроза – Вы должны отсюда удалиться, – говорит ведьма, возглавляющая отряд. Она высока, имеет грозный вид, и, судя по знакам отличия на ее лиловых форменных одеждах, у нее высокое звание. – Немедля. – Удалиться? – недоумевает Мэйси. – Но мы же только что прибыли сюда, Валентина. – А теперь вы можете отправиться куда-то еще. – Валентина с ледяным взглядом машет волшебной палочкой, направляя ее то на Хадсона, то на Джексона, то на меня. – У Ведьминской гвардии нет места для таких, как вы. – Таких, как мы? – Моя кузина начинает говорить как рассерженный попугай, ярость делает ее голос немного пронзительным и скрипучим, когда она повторяет слова Валентины. – Я ведьма, а это мои друзья. Мы явились сюда, чтобы попросить убежища. Говоря это, она встает между Валентиной и Джексоном, Хадсоном и мной. Мне не нравится, что Мэйси взяла на себя роль щита, и видно, что остальным это тоже не по душе, но, когда мы сдвигаемся с места, чтобы она не заслоняла нас, она устремляет на нас предостерегающий взгляд, и мы застываем. Кто бы мог подумать, что Мэйси способна быть такой устрашающей, когда она этого хочет? Я впечатлена, очень впечатлена – или буду впечатлена после того, как эти ведьмы и ведьмаки опустят свои чертовы волшебные палочки. – Ты не получишь здесь убежища – ни ты, ни твои друзья, – рявкает Валентина. – Не Ведьминской гвардии это решать. Только король или королева могут отказать в предоставлении убежища, – парирует Мэйси. – Именно это я и пытаюсь тебе сказать. – Валентина кривит свои тонкие губы в ухмылке: – Они вам уже отказали. Джексон напрягается, но, бросив взгляд на Хадсона, я вижу, что он ничуть не удивлен. И, по правде говоря, я тоже. Если то, что нам сказал Дауд, правда, то почти невозможно узнать, кто встал на сторону Сайруса, а кто нет. Если Двор ведьм и ведьмаков с ним заодно, то нам еще повезло, что они всего лишь отказывают нам в убежище и приказывают удалиться. Ведь все могло быть намного хуже. Но Мэйси, похоже, так не считает, потому что она выходит вперед и оказывается нос к носу с Валентиной. – Я тебе не верю. Валентина вскидывает бровь, но не отступает ни на дюйм.