– Здесь был какой-то странный запах. – Ты не заболел? Кай потер ноющие виски. – А ты разве не в Нью-Йорке? Кван разулся, быстрым шагом пересек комнату и приложил ладонь ко лбу брата. – Я решил неотложные дела вчера, а остальное перенес на более позднее время. Переживал за тебя из-за разрыва, да еще годовщина смерти Энди скоро. – Я просто подхватил вирус, – оттолкнул братскую руку Кай. – Возвращайся в Нью-Йорк. У меня все хорошо. Черт, годовщина. Кая прошибло холодным потом, сердце застучало как бешеное. Он сознательно старался об этом забыть, поскольку ненавидел такие вещи. Тем более – круглая дата. Будет церемония, монахи, песнопения, фонтаны слез. Голова сейчас взорвется. Кван нахмурился и вновь потрогал его лоб. – Какой вирус летом? У тебя нет температуры. – Значит, это начальная стадия, без температуры, – пробормотал Кай. Даже говорить было больно. Кван присел на журнальный столик и стал вглядываться в лицо брата, как астролог, читающий по звездам. Устраиваясь поудобнее, он чуть не задел стакан с водой и хотел его убрать. – Не трогай! – воскликнул Кай. – Почему? – удивленно моргнул Кван. – Пусть стоит. Кван перевел взгляд со стакана на лицо брата. До него наконец дошло. – Вот в чем дело! Ее стакан!.. Послушай, ты меня пугаешь. Надеюсь, ты пока еще не подглядываешь за ней с биноклем и не звонишь по ночам – убедиться, что она спит одна? – Разумеется, нет. Какого дьявола она должна спать не одна? Он что, имеет в виду другого мужчину?.. Как же он сам не догадался?! – Не вздумай этим заняться, – добавил Кван, – а то еще скажешь, что я посоветовал. – И не собирался, – пробубнил Кай. Кван кивнул, вытащил из кармана мобильный и запечатлел брата. – Что ты делаешь? – Отправил Вай фото твоего нового имиджа – с бородой. Ты сейчас похож на Годфри Гао. Кай закатил глаза и потер щетину. Он не помнил, когда брился. В последние дни в голове все смешалось. – Я не шучу. Посмотри на себя. – Кван показал ему снимок. Кай решил, что он похож скорее на наркомана, чем на актера. С другой стороны, брату виднее. Вай ответила немедленно: «Ой, мамочки! Скажи, пусть так и ходит. Р-ррррр!» Кай скорчил рожу и почесал затылок. – Мне не нравится, когда родная сестра на меня рычит. Кван хохотнул, но тут же посерьезнел. – А что, разрешается только Эсме? Кай подумал и мрачно кивнул. Привлекательность, сексуальность, желание… все вращалось для него вокруг одной точки – Эсме. – Знаешь, я долго думал о твоих словах на свадьбе Майкла, что ты ее не любишь, и прочее… Может, и так, не знаю, но все это… – Кван обвел руками комнату: открытые окна, пылящийся на столе стакан с водой и скрутившегося на диване Кая, – уперся локтями в колени и нагнулся к брату, – …говорит о том, что тебе грустно. Что за чушь он несет? – Ничего подобного, – поморщился Кай. – У меня грипп. Кван повертел головой из стороны в сторону, пока не хрустнула шея. – Ты ведь сам знаешь, такое бывало с тобой и раньше. Предсказуемое поведение. – Ну да, я уже болел гриппом. – Я говорю о реакции на потерю, – сказал Кван, сверля его взглядом. Кай напрягся всем телом. – Я не… я… – Помнишь, мама с папой развелись, когда мы были маленькими? – тихо спросил Кван. – Смутно. Он жил с нами, а потом ушел. Я не особо переживал, – пожал плечами Кай. – Допустим, не переживал. Только ты прекратил разговаривать и стал таким неуклюжим, что две недели не ходил в школу. Губы Квана тронула ироничная усмешка. – Я запомнил, потому что некому было с тобой сидеть, и я тоже оставался дома. Делал рамен[4] в микроволновке, а ты плакал, потому что я не умел варить яйца всмятку, как мама. – Не помню ничего такого. Все, что помнилось, было каким-то бесцветным. Ему велели обнять папу, и тот ушел навсегда. Обняв человека, который был для него всем, он ничего не почувствовал. – Наверное, ты был слишком мал. А после похорон Энди? Помнишь? По спине пробежал холодок, и Кай отбросил одеяло, внезапно почувствовав желание освободиться. Надо почистить зубы, принять душ, закрыть окна. И поставить стакан в посудомойку. Нет, стакан пока не надо. – Да, помню. Все было хорошо. Я ничего не чувствовал. Давай не будем об этом. – Почему? – Нет смысла. Я ничего не чувствовал тогда и ничего не чувствую сейчас. Каменное сердце не может разбиться, оно слишком твердое. – Я как терминатор с программным управлением. – Что за глупости? – закатил глаза Кван. – Ты утверждаешь, что не способен любить? Но меня-то ты любишь! Кай наклонил голову набок. Это никогда не приходило ему в голову. – Ну, докажи мне обратное, – решительно сказал Кван. – Попробуй. – Мы редко видимся, у нас почти нет общих интересов, и… – И ты никогда не забываешь мой день рождения, и делишься едой, даже самой любимой, и я знаю, что всегда могу на тебя рассчитывать, несмотря ни на что, – закончил за него Кван. – Ну… да. – Это и есть братская любовь. Мы просто не говорим об этом, потому что мы крутые парни, но я тебя тоже люблю. Кван толкнул его в плечо. – И с какого перепуга ты напялил свитер в конце июля? – Я же сказал, у меня грипп. – Не грипп, а разбитое сердце! Тебе так больно, что мозг отказывается это принимать, и тело тоже закрывается. Ты был точно таким после гибели Энди. Вплоть до одного носка. Кай посмотрел на свои ноги: действительно, один носок. – Наверное, слез, когда я спал.