— Почтовый работник слышал, как мисс Кроу обратилась к своей бабке с замечанием о хорошей погоде, стоящей в Джакалфаксе. — Инспекторша заглянула в свои записи. — Град выпал четыре часа спустя. С досадой взглянув на дочь, Корвус со вздохом откинулся на спинку кресла. — Хорошо, продолжайте. Морриган нахмурилась. Ни за что она не сказала бы о «хорошей погоде», стоящей где бы то ни было, а на почте просто пожаловалась бабушке на жару — разве это одно и то же? — Местный житель Томас Братчетт скончался не так давно от сердечного приступа. Он был… — Нашим садовником, помню, — перебил Корвус. — Ужасно неприятно! Гортензии сильно пострадали… Морриган, что ты ему сделала? — Ничего. Отец недоверчиво прищурился: — Как, совсем ничего? Она задумалась. — Сказала, что клумбы красивые. — Когда? — В прошлом году. Корвус с инспекторшей переглянулись. Женщина тихо вздохнула. — Семья покойного просит совсем немного… Всего лишь оплатить похороны, обучение внуков в университете, а также сделать пожертвование в его любимый благотворительный фонд. — А внуков сколько? — Пятеро. — Скажите, что я оплачу обучение двоим. Продолжайте. — Директор школы в Джакалфаксе… Ой! — Женщина испуганно отшатнулась от Морриган, которая потянулась к столу за печеньем, но тут же успокоилась, убедившись, что касаться её не собираются. — М-м… Так вот, директор городской начальной школы Джакалфакса прислал счёт на возмещение убытков от пожара, всего на две тысячи кредов. Морриган подняла голову: — Буфетчица забыла выключить плиту на ночь — так написано в газете! — Совершенно верно, — быстро кивнула инспекторша, не отводя взгляда от бумаг, — но также отмечается, что накануне она проходила мимо поместья Кроу и видела вас. — И что? — Она утверждает, что вы встретились с ней взглядом. — Ничего подобного! — Морриган чувствовала, что закипает. Никогда и ни с кем она взглядом не встречалась: правила ей хорошо известны. Буфетчица просто выгораживает себя. — Так значится в полицейском протоколе. — Она врёт, врёт! — Морриган обернулась к отцу, ища поддержки, но тот смотрел в сторону. Неужели он и впрямь этому верит? Буфетчица же призналась, что не выключила плиту! От обиды к горлу подкатил комок. — Это неправда! Я никогда… — Достаточно! — бросил отец. Морриган угрюмо насупилась, скрестив руки на груди. Кашлянув, Корвус кивнул женщине: — Хорошо, оставьте мне счёт, и давайте скорее покончим со списком: у меня сегодня много встреч. — Ну… это всё, что касается финансовой стороны, — сказала инспекторша, водя пальцем по странице. — В этом месяце мисс Кроу необходимо написать лишь три письма с извинениями. Одно — миссис Кальпурнии Малуф, местной жительнице, сломавшей бедро… — Не в её возрасте вставать на коньки… — пробормотала Морриган. — Ещё одно — в ассоциацию производителей джема по поводу испортившегося мармелада и, наконец, мальчику, которого зовут Пип Гилкрест. Он на прошлой неделе проиграл в словарном конкурсе штата Большой Вольфакр. Морриган вытаращила глаза: — Я только пожелала ему удачи! — Вот именно, мисс Кроу. — Инспекторша передала список Корвусу. — Так поступать не следовало… Канцлер, насколько я понимаю, вы опять ищете нового репетитора? Отец вздохнул. — Мои помощники обращались во все агентства в Джакалфаксе и даже в некоторые столичные, однако, по-видимому, наш замечательный штат в данный момент испытывает критическую нехватку частных преподавателей. — В его голосе сквозила неприкрытая ирония. — А что произошло с мисс… — Она заглянула в записи. — Мисс Линфорд? Когда мы беседовали в прошлый раз, вы были ею довольны. — Характер оказался слабоват! — усмехнулся Корвус. — Не продержалась и недели — ушла и не вернулась. Никто не знает почему. Он ошибался. Морриган хорошо знала почему. Мисс Линфорд так боялась проклятия, что не могла находиться с ученицей в одной комнате. Странно и унизительно, когда тебе выкрикивают спряжения неправильных глаголов с другой стороны двери. «Раздражает» — не то слово! В один прекрасный день Морриган не выдержала — просунула в замочную скважину сломанную авторучку, полную чернил, и дунула в неё изо всех сил. Впрочем, гордиться тут было нечем. — У нас в отделе есть небольшой список учителей, согласных работать с проклятыми детьми, — сообщила инспекторша. — Совсем небольшой, — добавила она, смущённо пожав плечами, — но, возможно, найдётся кто-то… Корвус прервал её жестом: — Не вижу необходимости! — Простите, сэр? — подняла брови женщина. — Вы же сами упомянули, что близится Тьма. — Да, но… впереди ещё целый год. — Всего год. Теперь это уже пустая трата времени и денег, не находите? Морриган вскинула глаза, неприятно потрясённая словами отца. Даже инспекторша выглядела шокированной. — Со всем уважением, канцлер… Управление по дедам проклятых детей не считает это пустой тратой. Образование является важной составной частью детства. Корвус раздражённо прищурился: — Однако плата за образование представляется довольно бессмысленной, когда детство вот-вот закончится. Лично мне кажется, что можно было не беспокоиться вовсе. С тем же успехом я мог отправить в школу своих охотничьих собак: живут они даже дольше и с гораздо большей пользой. Морриган резко выдохнула и сжалась, словно получив удар в живот. Вот она, правда, которую девочка так старалась вытеснить из сознания, но никогда не могла забыть! Которую знал и ощущал глубоко в душе каждый проклятый и носил в себе, как татуировку на сердце: «Смерть придёт за мной во Тьме». — Полагаю, мои друзья из партии Зимнеморья согласятся со мной, — продолжал Корвус, устремив на женщину яростный взгляд и не обращая внимания на дочь, — особенно те, что финансируют ваш крошечный отдел. В комнате воцарилась тишина. Снова покосившись на девочку, инспекторша стала укладывать бумаги в папку. Морриган уловила проблеск сочувствия в её взгляде, и в душе шевельнулась ненависть. — Что ж, хорошо. Я проинформирую управление о результатах нашей беседы. Доброго дня, канцлер! Так и не подняв глаз и даже не оглянувшись, инспекторша поспешила к двери. Корвус нажал кнопку на столе, вызывая помощников. Морриган поднялась с дивана. Хотелось что-нибудь крикнуть, но вырвалось лишь робкое: — Можно я… — Делай что хочешь! — Корвус перебирал бумаги на столе. — Только не мешай. * * * Дорогая миссис Малуф! Mнe очень жаль, что вы не умеете кататься на коньках. Мне очень жаль, что вы решили пойти покататься на коньках, хотя вам миллион лет и ваши хрупкие кости ломаются от любого сквозняка.