— Я понял, начальник. И скажу. Мы в переулке стояли, у винного. Время такое поганое, не у кого стрельнуть денег. Тут машина подъезжает. — Какая машина? — «Жигули», «семерка». Из нее мужик вышел, покрутился. Пару раз на нас посмотрел и подошел. — Какой мужик? — Начальник, для меня год как век. — Вы все-таки припомните. — Мужик такой богатенький. Пиджак кожаный, полный, роста среднего и седой весь как лунь. Ну, подходит к нам и говорит: нужны деньги? Я ему: а то! Он мне: один человек в «Софии» сидит, посчитайте ему ребра как следует, дам по стольнику. Я ему — мало. Он достает деньги, нам всем по четвертаку. Сделайте дело — еще сто. Ну, мы говорим: покажи. Он нас в ресторан завел, показал. Мужик нормальный, таких мы били не раз, я и согласился. Вызвал я его. Завел за угол и давай. А мужик-то этот крепким оказался, он мне с ходу три зуба выбил с одного удара. И бил-то не кулаком, а ребром ладони. Тут его дружок подбежал. Тоже парень ничего. А там и канарейка подъехала. Нас под руки и в десятое. Но мы твердо сказали: извините, обознались. Мол, за сестру дружка, Ильяса то есть, заступались. Те двое тоже говорят: претензий нет. Ну, а нам вместо дести шестой пятнадцать суток. — А человек, который дал деньги? — Как милиция подъехала, он в машину — и рванул. — Что вы о нем еще можете сказать? Бобаков взял новую сигарету, прикурил, задумался. — У него шрам на подбородке был. В дверь постучали. — Войдите! — крикнул Олег. Вошли Леня и Чернов. — Виктор Сергеевич, — обратился Наумов к Чернову, — вам знаком этот человек? Чернов мельком взглянул на сидящего и ответил: — Да. Это тот, с кем мы дрались у ресторана «София». — А вы, Бобаков, узнаете? — Узнаю, — усмехнулся Бобаков, — он из ресторана выбежал помогать. — У нас все, Бобаков. Старшина! Вошел конвойный. — Сигарету разреши, начальник? — Берите все. — Дай тебе бог. Заловишь меня когда-нибудь, темнить не буду. Бобакова увезли. — А у вас интересные типы попадаются, — улыбнулся Чернов. — Весьма. Вы уж нас извините, Виктор Сергеевич, что мы вам день испортили. Машина внизу. Вас довезут, куда скажете. — Спасибо. У меня встречная просьба. — Любая. — Когда дело будет закончено, познакомьте меня с материалами. — Хотите написать? — Да. — Сделаю все от меня зависящее. Вас Леня проводит. Они попрощались. Олег посмотрел на часы. — Борис, нас ждут на Петровке. — Кто? — Заместитель начальника УБХСС города полковник Сиротин. Он вел дело по трикотажу. — А ты уверен, что эта драка… — Все дело в том, что ты не посмотрел материалы на Низича. Так вот, у Владислава Казимировича есть машина «жигули» 2107, и у него на подбородке шрам. Они сидели в кабинете Сиротина и пили кофе. Он сварил его сам в какой-то странной, похожей на ракету установке. — Эту кофеварку мне брат сделал. Большой умелец, — усмехнулся Сиротин. — Хорошая штука, варит быстро и много. Да и раствор получается насыщенный. Действительно, кофе был ароматным и крепким. — Так вот, дорогие коллеги, — полковник отодвинул чашку, — я вам голову забивать не буду. У вас своей головной боли хватает. Слушайте самую суть. Был при республиканском спортсоюзе производственный комбинат. Выпускали они трикотажные изделия. В тот печальный день, когда мы им заинтересовались, его возглавлял бывший чемпион, стрелок Александров Юрий Гаврилович. Что о нем я могу сказать? Человек с большим самомнением, из тех, кто считал, что их спортивные титулы являются индульгенцией. Он на что-то обиделся. Ушел из спорта. А наши деятели, вместо того чтобы его учителем физкультуры в школу послать, дали ему место директора. Но сразу оговорюсь: человек Александров честный. И у тех, кто его послал, была мыслишка, чтобы он за чужие грехи ответил. — Товарищ полковник, ему, кажется, вменяли халатность? — спросил Олег. — Да. Он сел в кресло. К нему все побежали. Пели гимны, машина, бани, рестораны. Он и подписывал черт знает что. У него техноруком Низич работал. Вот это по-настоящему опасный человек. По сей день удивляюсь гуманности суда, дали пятнадцать лет. А ведь тянул на высшую меру. Но не нам суду указывать. — Мы решили этапировать Низича в Москву. — Напрасно. Он ничего не скажет. Не тот человек. — У нас есть свидетель, что Низич за деньги нанял людей избить Бурмина. — Ну и что? Он признает это. Но больше ни о ком не скажет. — А есть о ком сказать? — Да, конечно. В крупных хищениях всегда есть человек направляющий. Голова всего подпольного синдиката. Такой человек был и в этом деле. Он — голова, а все остальные только руки. — Если можно, я бы хотел знать его фамилию, — сказал Олег. — Конечно. Но прежде всего я хотел бы вам задать вопрос, Олег Сергеевич: почему, прочитав в сводке сообщение об убийстве Бурмина, я позвонил вашему руководству? — Не знаю, — честно ответил Олег. Полковник Сиротин встал из-за стола, подошел к окну, присел на подоконник. Он был совсем молодой, этот полковник милиции. Чуть больше сорока, наверное. Сразу видно, что этот человек заботится о своей внешности. А иначе разве смог бы он так подобрать костюм, рубашку, галстук, ботинки? Олегу нравились такие люди. Он не любил офицеров, которые, сняв форму, немедленно преображались, одевшись в мешковатые пиджаки и рубашки с загнутыми от старости кончиками воротничков. — Значит, вы не знаете? Тогда я расскажу вам. Покойного Игоря Александровича Бурмина я знал очень хорошо. Более того, мы с ним были дружны. И дружба наша началась с работы. Я всегда считал, что гласность помогает нашей службе, поэтому предлагал Бурмину интересные темы. Частично они были реализованы. Теперь о деле. Я уже говорил, что был организатор хищений. Мы его арестовали этой ночью, фамилия его Плужников, но жил он по документам Захарко Виктора Константиновича. Кстати, вам известен Сергей Митрофанович Пронин? — Конечно, это как бы сказать… — А чего тут говорить, — твердо ответил Сиротин, — любовник Аллы Пановой, вдовы Игоря Бурмина. Я думаю, что в ближайшее время он и еще несколько дельцов будут арестованы. Мне сказали, что преступник на даче искал какие-то бумаги? — Да. — Олег отхлебнул кофе. — Подождите. Кофе надо пить только горячим, иначе не тот вкус. — Сиротин достал из стенного шкафа новую чашку, протянул Наумову. — Прошу. — Спасибо. — Так какие бумаги искал убийца? — Пока уточнить не удалось. — Возможно, Олег Сергеевич, он искал эту папку. — Сиротин приподнял над столом обыкновенную канцелярскую папку. Зеленую, с черными тесемками. — А что в ней? — Жизнеописание гражданина Плужникова. Игорь собирал все это. Хотел потом написать книгу, проанализировать механизм человеческой алчности. Показать всю опасность для общества таких индивидов, как Плужников. — Вы нашли ее у Плужникова? — с надеждой спросил Олег. — К сожалению, нет. Ее мне передал Бурмин месяц назад. — Но ведь Плужников об этом не знал, — чуть не крикнул Прохоров. Он стремительно выстроил версию. Четкую, единственно, на его взгляд, правильную.