– Нет, я всегда понимаю твои эмоции, так как очень много наблюдаю за тобой, чтобы всё-всё знать о тебе. Когда ты так трогаешь чёлку, то ясно, что ты злишься. – И внезапно он прибавил тоном капризного ребёнка: – А вот ты совсем не смотришь на меня, никогда. Из нас двоих я больше люблю тебя, чем ты. – Но это же неправда! Я безумно люблю тебя, кажется, я даже жизнь готова за тебя отдать. Гоша вздохнул, нахмурился и отвернулся. Взгляд его неожиданно потускнел настолько, что, казалось, сама жизнь ушла из него. Саша осторожно тронула парня за плечо: – Послушай, ради тебя я готова была бы даже отказаться от своего «обета безбрачия»… Выходи за меня? Его лицо тут же озарилось лучезарной улыбкой, будто он только этого и ожидал. – Да, конечно! – радостно сказал он и прибавил: – Я так сильно ревную тебя ко всем, больше всего хотел бы запереть тебя где-нибудь, и никуда не выпускать. Нам же никто не нужен, правда? Мы могли бы построить космический корабль и улететь подальше ото всех. А пока мне нужно доказательство твоей верности: давай купим кольца и будем носить их, чтобы все видели, что мы заняты друг другом? – Ну, давай… – неуверенно протянула Саша. – Или ты не любишь меня? – тут же сник Гоша. Девушка бросилась его убеждать его в обратном, и тогда молодой человек вновь засветился улыбкой, и сказал: – Я же твой хранитель! Обещай, что всегда будешь любить меня, я твой союзник. Саша, не веря ушам, смотрела на него. Она думала, что он издевается, но откуда бы Гоша мог узнать это? Ведь она почти никому не рассказывала… В душе девушки возникло странное болезненное чувство: казалось, что она тонет в бескрайних водах черноты. Но она ведь счастлива, верно? ххх А потом наступила долгая зима, ледяными когтями сжавшая сердце Саши. У неё началось обострение. Одинокие вечера она проводила за чтением длинных романов, а за окном в это время медленно и беззвучно падал снег. Порой, забывшись, девушка начинала плутать взглядом в пространстве за окном, в её глазах отражался трепетный огонёк свечи, очертивший круг хрупкого невесомого света. Запахнувшись в махровый фиолетовый халат, расшитый кометами и звёздами, она поджимала ноги под себя, как птичка. По Сашиным щекам текли серебристые струйки слёз, теряющиеся в густых растрёпанных волосах. Снежинки беззвучно бились в окно, как белые мотыльки, и тёмная грива леса плескалась на горизонте, окутанная ледяным облаком. Природа наполнялась умиранием, что отрицательно отражалось на Саше. Именно тогда Гоша сказал: – Я не могу больше переживать наши встречи и разлуки, у меня обрывается сердце каждый раз, как ты уходишь. Ещё одно расставание – всегда слишком много. Давай будем жить вместе? Я, как твой хранитель, стану заботиться о тебе, укрывать одеялком и приносить горячий чай. И она согласилась. Ей было настолько плохо, что всё остальное не имело практически никакого значения. Гоша переехал к ней, взяв кое-что из личных вещей с собой, в том числе ноутбук, плеер, ещё какую-то технику и стол для учёбы. Раньше, насколько Саша знала, он жил с родителями, в квартиру которых ходить не дозволялось. Теперь у неё не оставалось ни секунды свободного времени. Она полностью лишилась личного пространства. Стоило девушке собраться навестить родных, как Гоша тут же делал несчастное лицо, и надрывно просил: – Не оставляй меня одного в этих холодных стенах, пожалуйста… Если Саша собиралась в магазин или вынести мусор, он увязывался за ней. Когда Гоша знал, что Саша на встрече с кем-то из друзей, он начинал ей названивать каждые пять минут, вздыхал в трубку, и просил поскорее вернуться домой. Для того, чтобы подлечиться, восстановить силы и прийти в норму, Саша взяла на учёбе академический отпуск. Гоша тоже перестал ходить на учёбу. Садясь за чтение, рисование или что-нибудь ещё, Саша знала, что Гоша будет беспрерывно подходить к ней, спрашивать про её настроение, лезть обниматься или просто приставать. Казалось, у него и вовсе не было никаких дел, кроме как поедания бесконечного запаса чипсов, пиццы и лапши быстрого приготовления. Мусор он за собой, конечно же, не убирал, оставляя всё так, как есть. В свободное от Саши время он занимался тем, что смотрел однообразные видеоролики на английском языке, с абсолютно не смешным юмором и без особого смысла. Время от времени он порывался показать их Саше, с отупелой покорностью смотревшей эти посредственные творения блогеров и геймеров. Иногда они выбирались поужинать куда-нибудь в бесчисленные кафе города. – В Японии признаком хорошего тона считается, когда парень и девушка делят счёт пополам. Мы же не какие-то там отсталые, верно? – спросил Гоша, когда Саша решила уточнить, кто на этот раз платит по счёту. Саша, заказавшая чашку кофе против четырёх блюд Гоши, устало вздохнула и достала из портмоне хрустящие купюры. Другой раз был ещё занятнее. – Ну, ты же понимаешь, что мы с тобой не встречаемся, верно? Мы – две абстрактные сущности, не имеющие пола и возраста, поэтому глупо было бы говорить о каких-то там отношениях в рамках человеческой действительности. Да, кстати, у меня закончились деньги, заплатишь сегодня ты? – улыбался Гоша, обнимая Сашу. Саша покорно платила. – Ты же знаешь, как я люблю тебя, как забочусь о тебе, девочка моя? – говорил он в другой раз, когда она просила оплатить половину квартплаты. – Для меня нет никого ближе и роднее тебя, мой цветочек. Я надеюсь, ты ценишь меня, потому что я чувствую себя так одиноко в последнее время. Ты мной пренебрегаешь. Мне очень больно от этого. Квартплата, коммунальные расходы, а также деньги за продукты шли в счёт Сашиных сбережений в банке. Однажды Саше было так тревожно, что она не смогла усидеть дома, и ушла к доктору. Вернувшись, она обнаружила, что её вещи грубо сдвинуты в сторону, чтобы освободить пространство под огромную рабочую станцию: два монитора, подсоединённые к ноутбуку, дорогая механическая клавиатура, мониторные наушники, и MIDI-клавиатура. Она стояла в немом оцепенении, глядя на то, как Гоша ловко управляется с сетевой игрой в жанре ММОРПГ, потом подошла к нему, сдёрнула наушники, и, еле сдерживая гнев, прорывающийся сквозь пелену апатии, спросила: – Откуда ты взял деньги на всё это? – Да так, у меня есть свои источники дохода. С аренды, и ещё с чего-то… – сказал он, презрительно глядя ей в лицо. Саша отшатнулась, ушла в угол и легла на диван, накрыв голову подушкой. Если бы кто-то сейчас посмотрел в глаза девушки, он бы увидел нечеловеческую боль, изливавшуюся из глубины её души с потоками беззвучных слёз. ххх Сидя на мягких подушках в углу просторной залы, Саша, Гоша и двое Сашиных друзей пили крепкий чай, вкушали восточные яства, разговаривали и смеялись. За время всего разговора парень ни разу не взглянул на Сашу. У него была странная манера общаться: обыкновенно, если он выбирал человека для беседы, то смотрел исключительно на него, упорно игнорируя остальных присутствующих, и говорил только с ним, и только на интересные самому Гоше темы. Если собеседник пытался переключиться на кого-то ещё, молодой человек грубо пресекал эти попытки, оттягивая его внимание исключительно на себя. Таким образом, слушающий оказывался как будто одновременно и избранным, и опутанным нитями этой беседы. В таких ситуациях говорил, преимущественно, Гоша. О, да, что он умел лучше всего – так это забалтывать людей. Слова лились из него нескончаемым потоком, он говорил о себе, своих достижениях, рассказывал истории из своей одинокой жизни, когда он существовал в пустоте, абсолютно никем не понятый, рассуждал о качествах своего характера, о встречах со значимыми людьми, которые одни смогли оценить по достоинству его интеллект и способности. В итоге у слушающего возникало странное ощущение, которое, вероятно, испытывает муха, когда паук впрыскивает в неё свой яд, а потом начинает оборачивать паутиной. И непонятно было: то ли это вдохновенная бредовая ложь, то ли столь же бессовестное упоение собой и своим хвастовством. Так было и на этот раз. – Недавно видела возле реки выступление файерщиков, знаете, люди, которые делают огненное шоу… – начала было Сашина подруга, но её тут же перебил Гоша: – О, да что они могут, эти неудачники! Я гораздо лучше умею крутить пойи и выдыхать пламя, для того, чтобы освоить какой-то навык, достаточно всего 20 часов умственного напряжения. – И он показывал, как правильно следует крутить пойи. – Дайте мне подходящую палку, я использую её, как стафф, и смогу показать настоящее шоу! Подруга неуверенно улыбнулась, и попыталась переключиться на другую тему: – А ещё летом здесь можно видеть соревнования яхтсменов. Когда их белые и цветные паруса плещутся по ветру, это выглядит так романтично! И Гоша немедленно вмешался: – Я умею управлять яхтой. Мы с родителями долгое время жили на юге страны, возле моря, поэтому меня отдали в секцию. Как-то раз начался шторм, так были такие огромные волны, а я был маленьким, и один вёл яхту. Мне сказали, что даже опытные спортсмены не решились бы выйти в море в такую погоду. Другой друг Саши попробовал прервать этот поток сознания: – Но сейчас зима, верно? В эти выходные мы с женой ездили в горы. Катание на сноуборде так освежает. Всё-таки зимние виды спорта нам обоим нравятся больше всего. Гоша не мог помолчать и на этом моменте разговора: – Что сноуборд! Если хотите спросить совета у мастера по горным лыжам, то вот он я, к вашим услугам. А ещё я бог вождения снегохода. Могу покатать как-нибудь. Подруга, беря Сашу за руку, обратилась к ней: – Приятно было увидеться, хорошо посидели, но мне пора уже идти, к сожалению. Ты пиши, звони, не теряйся, а то очень редко стали видеться. Совсем пропала ты у меня, Сашенька. Саша, с трудом улыбаясь, кивнула ей. – Ну что, мужчины платят? – спросил Сашин друг у Гоши. Саша, видя, как тот недовольно поморщился, под удивлённые взгляды друзей вложила деньги в папку, поданную предусмотрительным официантом. – Всё нормально, – сказала она. Друг хотел было возмутиться, но Саша, с мольбой смотря на него, покачала головой. Обоим ничего не оставалось, кроме как уйти. Руки пожимать не стали. ххх Дома Сашу поджидал скандал. – Я не знал, что у тебя такие ограниченные друзья! Как ты можешь только общаться с ними, ты же умное существо! Они абсолютно погрязли в социальности, посредственные, плоские люди. Честно говоря, я разочарован, что ты не умеешь выбирать круг знакомств, – сказав это, Гоша вошёл в душевую комнату и хлопнул дверью, да так, что вставленное в неё стекло чуть не разбилось. Саша медленно осела на пол, упала, как сломанная кукла. В её груди зародился крик, перешедший в громкие рыдания. Ей очень давно не было так больно, но она узнала все признаки подступающего приступа. Девушка перестала контролировать себя, и забилась в истерике. Громко кричала, на одной протяжной ноте, надрывно, захлёбываясь слезами и задыхаясь. Она пыталась вдохнуть воздуха, выровнять дыхание, но у неё не получалось. Её ногти так сильно впились в ладони, что оставили на них кровавые полумесяцы, но Саша этого не замечала. Вышедший из ванной Гоша вытер волосы, с ненавистью, чего в этот момент не видела Саша, посмотрел на девушку, затем опустился в кресло спиной к ней, обхватил руками голову, взъерошив волосы, и сидел с невыразимой мукой на лице. Когда Саша успокоилась, она подошла к нему. – Ты в порядке? – спросила девушка хриплым от крика голосом. Тот поднял голову, секунду на его лице отражалось экзистенциальное отчаяние, затем он улыбнулся так, как будто совершал титаническое усилие, и обессилевшим голосом сказал: – Всё хорошо, солнце. Просто очень устал. «Просто очень устал». Эту фразу Саша слышала на протяжении трёх долгих месяцев каждый раз, когда ей требовалась помощь, когда она хотела поговорить, вместе сходить куда-то, или просила его проводить её до родителей через пару кварталов. Но отчего он так устал – не работая, не занимаясь домашними делами, не делая ничего сложнее просмотра видероликов? Саша не надеялась найти ответ на этот вопрос. ххх