Сорокапятилетний подполковник запаса Ари Сольберг направил свои стопы прочь от далёких красных отблесков на крыше диспетчерской. Он знал, что если даже потеряется в этой снежной буре, его никто не будет ждать. ххх Рысь и волк легли рядом, когда он откинулся на спину и стал ловить губами тонкое снежное кружево. Снежинки шипели и растворялись на губах, а он всё смотрел в мятущиеся высоко-высоко облака. Где-то там, по ту сторону туманного покрова, сияло Солнце, всё так же совершая свой стремительный полёт через чёрную пустоту космического пространства. Он закрыл глаза, но даже сквозь плотно затворённые веки чувствовал, как с бешеной скоростью мчатся звёзды, как смещаются галактики и сталкиваются чёрные дыры. Он видел, как сверкает ледяная крона голубого Нептуна, как вращаются пылевые кольца вокруг эфемерного Сатурна, и как пылает злое багровое око Марса. Где-то на периферии зрения тёмная фигура продиралась сквозь плотную завесу снега. Человек, отчаявшийся до такой степени, что был готов умереть. Волк предупреждающе заворчал и посмотрел на андрогина немигающим пристальным взором. Тот грустно улыбнулся. ххх Ари показалось, что он сходит с ума. Прямо посредине снежной круговерти недвижимо стоял какой-то бледный человек, чьё тело окружал жемчужно-белый ореол. Между его лопаток торчали длинные оперённые крылья. Они рвались и бились на сильном ветру, грозя сломаться и улететь прочь, в чёрно-белый кромешный ад. Ари, обессилевший в битве с непогодой, потянулся к мерцающему силуэту. Шаг за шагом, он приближался к этому заплутавшему человеку. Сам заблудившийся, лётчик был готов помочь потерявшемуся в снегопаде существу. – Эй, парень! – крикнул он, и голос потонул в неистовом вое ветра. – Здесь оставаться опасно! Объявили штормовое предупреждение, видишь, как метёт?.. Чёрт побери, он меня, кажется, не слышит, – пробурчал Ари себе под нос. Запнувшись о камень, он упал на колени, обхватил свою грудь руками, и уже не смог подняться. Из его крепко зажмуренных глаз текли слёзы отчаяния и боли. Тихий шёпот. Очнувшись, Ари увидел протянутую руку. Подняв голову, он разглядел юного человека, словно бы лишённого пола. Прекрасное лицо, обрамлённое ореолом золотистых волос, сочилось нежным светом. Ари ухватился за руку, которая оказалась на удивление мягкой, но сильной, и сам не заметил, как поднялся на ноги. Создание подошло к Ари и обняло его. Он ощутил сильный жар, и замер, поражённый. Это было… очень приятное ощущение. Ари показалось, что когда-то он уже испытывал нечто подобное, только не мог вспомнить, когда. – Сегодня, – услышал он мелодичный голос, звучавший прямо в голове Ари, – сегодня я буду твоими крыльями. Ари услышал громкий звук, будто бы парус хлопнул по ветру, и почувствовал, как его ноги отрываются от земли. Это было странно. Он летал во сне, но это было не совсем то. Между тем земля всё отдалялась, и вскоре Ари перестал различать, где верх, а где низ, пойманный этим снегопадом. Они поднялись высоко над облаками, и теперь парили, наблюдая за вихрем снежинок и небесных слёз. Здесь ярко светило солнце. Оно уже клонилось к закату, а потому разукрасило небо в миллионы голубых, алых и розовых оттенков. Закат багровел и полыхал, и солнечные лучи золотили седые волосы в шевелюре Ари. Он восхищённо улыбнулся. Ари знал, что на такой высоте ему не полагается дышать полной грудью, как на земле, но просто наслаждался полётом. Ари мог лететь даже без своего верного самолётика. Он парил в невесомости, как в детстве, как раньше. Сильный взмах крыльев поднял их выше, в стратосферу. Ари увидел, какой огромной может быть земля под ногами, и восхитился. Все его проблемы стали мелкими надоедливыми мошками, а потом и вовсе потеряли значение, утонув в этом ослепительно-синем океане, в этих безграничных просторах. Линия терминатора надвигалась на Землю, словно тень пробежала по челу планеты. Ари осмотрелся, наслаждаясь расстилавшимся перед ним космическим великолепием. Луна оказалась такой огромной, что он мог невооружённым глазом разглядеть все детали её рельефа – каждый кратер, каждое море предстали перед ним, как впервые. Его слабенький телескоп, стоявший на чердаке, не мог показать и сотой доли того, что лётчик видел сейчас. «Быть может, я сплю, и всё это мне мерещится? – подумал он. – Да нет же, мои сны никогда не были такими подробными». Ари увидел, что всё его тело окутывает ослепительная вспышка звёздного света. Тот прекрасный андрогин куда-то исчез. Сам подполковник Сольберг превратился в поток фотонов, облетая кольца Сатурна, купаясь в водах Нептуна, гуляя по красным пескам Марса и совершая облёт Солнца. Миллионы лет сложились для него в одно мгновение, и он исследовал Вселенную, чувствуя себя неотъемлемой частью этой чёрной пустоты, этого свистящего света и этих бездонных дыр в мироздании. ххх Ари заморгал. На его лицо тихо опускались одинокие снежинки. Он открыл глаза, и они наполнились звёздами. Небо смотрело на Ари. Буря закончилась, и подполковник запаса обнаружил, что лежит на мягком снежном покрывале. Повернув голову, он увидел свой Skyhawk, мимо которого тянулась цепочка следов. Правильно, он настолько заплутал в этом снежном крошеве, что несколько раз прошёл вокруг своего самолёта, даже не увидев его в этом белом мареве. Устав бороться с бурей, он упал прямо там, где стоял, и, видимо, задремал… Но отчего в его сердце цветёт горько-сладкая радость?.. А слева от самолёта прямо в снегу распускались дивные голубые цветы, в чьих тонких прожилках струился яркий звёздный свет. ххх Моника, посапывая, перевернулась на другой бок, не видя, как профессор укутал её покрывалом. Метель рассказывала ей длинную историю… ххх «Так вот чем оканчивается настоящая любовь…» Агнета Леффлёр молча роняла горькие слёзы на мордочку своей пёстрой кошке. Та недовольно отряхивалась, но терпела бездумные ласки хозяйки и эту воду, что время от времени падала на её усы. Надрывно вздыхая, Агнета вновь и вновь возвращалась в те дни, когда Альв был жив. Вечно сияющий кроткой, тихой улыбкой, он всегда умел поддержать её, поднять настроение. Альв всегда оставался на её стороне. В те дни, когда она ещё была школьницей, он подарил ей янтарь, в который был заключён прекрасный цветок – камелия. Это стало началом их долгой и сильной любви. Альв любил её безумно, как никто в жизни. Он никогда не ссорился с ней, даже если она бывала в чём-то неправа. Детей у них не получилось, но их домик на краю леса всегда служил пристанищем для всевозможных животных – от оленей и волков, и до ежей, мышей и птиц. Даже сейчас, после его недавней скоропостижной смерти, в их доме (Агнета упрямо продолжала думать, что это именно их дом, словно это могло вернуть мужа) проживали два зяблика, грустная больная собака и три кошки. Агнета вытерла слёзы на близоруких глазах, поправила чёрные складки вдовьего платья, встала и направилась в кухню, где налила молока кошкам, покормила и погладила собаку. Открыв клетку, сплетённую из ивовых прутьев, она выпустила зябликов. Распахнув все двери и окна, женщина прицепила на гвоздик возле двери записку соседке – с тем, чтобы та отдала животных в приют. Затем она в последний раз оглядела пристанище её долгих счастливых лет вместе с любимым мужем – и горестную обитель смерти, забравшей её Альва – вышла за порог, и, не оглядываясь, пошла в сторону леса. Причёска растрепалась, седые волосы распустились, их развевал ураганный ветер. Так она ходила в юности. Длинные-длинные, окутанные серебром, волосы вились за ней, как плащ, достававший до пят. С каждым шагом она сбрасывала с себя прожитые годы. И вот, тот, кто увидел бы её в данный момент, с уверенностью смог бы сказать, что это идёт молодая женщина лет тридцати, не более того. Лишь волосы, сиявшие серебром луны, могли сказать об истинном возрасте. Наконец, Агнета оказалась у цели своего недолгого путешествия. Под ногами её, далеко внизу, расстилалась земля, невидимая в этой тьме. Где-то там рокотал буйный поток воды, гремящий о камни и неистово бьющий о пороги. Агнета стояла на краю обрыва, и ветер бил ей в лицо. Женщина потеряла всё, ради чего она жила. ххх «Постой, не делай этот шаг!» Что-то заставило её обернуться. Позади светились жёлтым два больших умных глаза. Это был волк. – Он сказал мне, что твой муж освободил его из капкана, а потом ты с таким трудом выходила его, спасая от неминуемой смерти. Агнета с недоверием оглядела незнакомца. Им оказался высокий, тонкий юноша непонятного возраста. За его спиной развевались два огромных белых крыла. Юноша полыхал ярко-белым светом, на него трудно было смотреть. Он указал рукой на обрыв: – Ты никогда не думала о том, что находится за краем? Агнета медленно покачала головой. – Я никогда не видела ничего, что убедило бы меня. Крылатый юноша широко раскинул руки, будто бы стремясь обнять небо, и улыбнулся. ххх Агнета поднималась по прозрачным ступеням. Замершие между небом и землёй, они, казалось, вбирали в себя свет миллионов светил. Ей казалось, что она спит, но нет, наверное, это было не так. Женщина чувствовала себя юной и лёгкой. Голова больше не болела, спину не ломило, а кожа обрела былую упругость. Лишь волосы цвета лунного серебра напоминали о том, что годы когда-то взяли своё. Боль, сжимавшая сердце стальными обручами, притупилась и исчезла. Девушка засмеялась, и побежала со всех ног. Она пританцовывала и кружилась, порой перескакивая через несколько ступенек. Неизъяснимое счастье объяло её душу. Сверкая нежно розовыми лепестками, на ладонь опустилась камелия. В её сердцевине блестели алмазные капли. Сердце Агнеты томительно замерло, и она прижала цветок к груди. Впереди показался просвет между облаками. Оттуда в сумрачный ночной мир, наполненный безмолвием и снегом, струились золотистые лучи. Агнета протянула руку к этим лучам. Отчего-то ей хотелось смеяться и плакать одновременно. – Агни! – раздался нежный голос. Агнета подняла голову. В её глаза смотрел, кротко улыбаясь, юный Альв. Из глаз Агнеты потекли слёзы. Срываясь серебристыми каплями, они улетали вниз, к земле. На том месте, где слёзы падали, распускались чудесные кусты камелий. Громко закричав от радости, девушка бросилась в объятия возлюбленного, и облака затянули просвет за её спиной. ххх Огромный белый волк выл на луну. В его вое переплелись вся скорбь и всё счастье этого мира. Он сидел подле бездыханного тела уже немолодой женщины, на губах которой замерла спокойная улыбка. В руках она держала нежно-розовый цветок камелии. ххх В комнату на мохнатых синих лапах прокрался сумрак. Сидящая в кресле девушка была наполовину скрыта в тени. Она любовалась филигранной красотой снежинок, сделанных самым искусным ювелиром – природой. Сквозь огромные окна, ведущие в лабораторию, порой проникал рваный лунный свет. Моника подтянула колени к груди, и устало прикрыла глаза. Сегодня она окончила свой нелёгкий труд. Она чувствовала опустошение: теперь её ничто больше не связывает с профессором. Наверное, он уедет сразу же после её защиты, посчитав, что она достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе. Оставалось надеяться лишь на то, что удастся оттянуть сроки защиты. Мечта всей её жизни была готова сбыться, но Мо чувствовала себя глубоко несчастной. Мир науки наконец-то распахивает перед ней двери во всю ширь, но, казалось, она хотела вовсе не этого. Мо прижала голову к ногам и крепко зажмурила глаза. «Пожалуйста, пусть это будет сон. Пусть мне всего пять лет, мама жива, а я сейчас сижу в своей кроватке, обняв спаниеля Джойса». Девушка ощутила, как чьи-то тёплые пальцы прикоснулись к волосам. Кто-то погладил её по голове и утёр слёзы. Она открыла глаза. Мягкий свет восковых свечей, стоящих на столе, падал на стены, на потолок и на профессора, сидящего перед ней на корточках. Даже в таком положении его глаза находились на уровне глаз Мо. Он продолжил гладить её по голове. Его улыбка была такой доброй… и почему-то грустной. ххх «За всё это время он ни разу не посмотрел на меня, как на женщину…» Приложив руку к стеклу, он смотрел, как профессор гладит по голове девушку. Она была похожа на плачущего щенка, а он – на одинокого волка. Пальцы, прижатые к стеклу, светились голубым пламенем. Тело андрогина то вспыхивало, то гасло. Свет его изменялся: дёргался рывками, иногда почти гас. Глаза юноши тлели горящими угольями, только вот были они ледяного голубого цвета. Крылья трепетали на ветру. Волк и рысь сидели в отдалении, но юноша махнул рукой, и оба, горестно завыв, побежали прочь. Тогда он прижал голову к стеклу. Из глаз его текли жгучие слёзы, стекая по прозрачной глади окна, оставляя на нём дымящиеся чёрные следы. Упав на колени, он поднял руки, прислонив их к стеклу – они были сжаты в кулаки. Всё его тело содрогалось в рыданиях. Крылья обмякли и теперь лежали, распростёршись по земле, как подломленные. Вот, на мгновение, его тело почернело и погасло окончательно. Он дёрнулся, и вновь заполыхал. Глаза его расширились. Теперь сияние пламени нарастало, огонь звёздной души взревел, и вот уже небо над ним заволок чёрный дым от сгоревшей земли, заполыхавших деревьев. Горела трава, горело всё вокруг. Он засверкал так ярко, что свет его проник сквозь поляризованное стекло лаборатории. ххх Резко обернувшись, Моника и Ларс увидели, что за окном полыхает пожар. Сверкнула вспышка, настолько яркая, что даже затемнённое стекло не смогло удержать её, и на мгновение они почти ослепли. Девушке показалось, что из-за стекла на неё глядят два пронзительных ярко-голубых глаза, наполненных болью. Алебастрового цвета рука, горящая голубым, потянулась к ней, пробив окно, и к стеклу приникло прекрасное юношеское лицо, обрамлённое золотыми волосами. Она потянулась к нему в ответ, но тут профессор резко отдёрнул её от окна. – Осторожно! – закричал он, когда дождь из осколков посыпался в комнату. Похоже, он не видел то, что видела девушка. Взяв за руку Мо, профессор распахнул дверь – оттуда на него пахнуло непереносимым жаром, и он снова захлопнул дверь. Подхватив со стола лэптоп Моники, профессор запихнул его в первую попавшуюся сумку. Затем облил водой девушку и намочил свою одежду тоже. Приобняв Монику за плечи, он повёл её в сторону запасного выхода. Там тоже уже всё полыхало. Они побежали обратно, но с главного входа пожар уже пробрался в здание и теперь пожирал бумаги, лежавшие на столе. Огонь вздымался до потолка, быстро приближаясь. Ничего не оставалось, как всё-таки броситься сквозь пламя к запасному выходу, прикрывая головы одеждой. На несколько долгих мгновений пламя коснулось их тел, и они почти прорвались, но тут Моника почувствовала, что не может дышать из-за густого дыма и потеряла сознание.