Когда мне было шесть, он украл бутылку «Bud» из гаражного холодильника своего отца и обманом заставил меня ее выпить. Кэл сказал, что это «солодовая шипучка». Видите ли, в чем дело… Мне очень нравилась содовая. Но мои родители не покупали ее, так как «от нее портятся зубы». Вообще-то я не была наивной, даже в шесть лет, однако Кэлу известно, как я падка на содовую. Шутка все же не сошла ему с рук. Потому что лицо мальчишки оказалось все в пиве, а остальная часть «солодовой шипучки» впиталась в лесной покров. — Выглядишь счастливой, Мавс. Как и Кэл, если уж на то пошло. «Счастье-так-и-прет-из-меня» — вот настолько вы оба выглядите счастливыми. Отрываю взгляд от шикарного зада своего мужа, который, по моему скромному мнению, идеально облегают темные джинсы, только тогда, когда Мэри-Лу подносит свой палец к моему подбородку и поднимает его, таким образом закрывая мой рот. Затем подруга усмехается. Как и я. Кажется, улыбка достигает моих глаз, проникая прямо в душу. — Так и есть, — я поворачиваюсь к Мэри-Лу, просовывая правую ногу под левое бедро, и использую эти несколько минут, чтобы выплеснуть свои эмоции, на всякий случай посматривая за Кэлом и Ларри. — Впрочем, некоторые дни тяжелее других. Уголки губ Мэри-Лу расплываются в грустной улыбке. — Как, например, понедельник? — Да, как понедельник, — в прошлый понедельник Киллиану исполнился тридцать один год. Но я не позвонила, чтобы поздравить. Даже не написала смс и не поздравила в Facebook. Я притворилась, будто это обычный день в Дасти Фалл. За что метафорически похлопала себя по спине, однако промучилась всю ночь из-за этого решения, гадая, не обидела ли я Киллиана. Неужели он считает, что я веду себя по-детски? Но разве меня волнует его мнение? Я ненавижу себя за то, что ответ оказывается утвердительным. — Наверное, такие дни еще будут. — Пожалуй. Но скажу честно: я чувствую, будто, наконец-то, делаю крошечные шаги вперед, а не просто топчусь на месте. По крайней мере, хотя бы так. — Дюйм есть дюйм, Маверик. Пока движешься вперед, ты движешься в правильном направлении. — Я чувствую, что оболочка Киллиана вокруг меня, наконец-то, треснула. И чем больше трещин расходится, тем больше места появляется для Кэла. Он постепенно проникает в мое сердце, — в том смысле, в каком должен ощущаться муж, чуть ли не добавляю я. Оглядываюсь и вижу, что Кэл наблюдает за мной. Он выглядит напряженным. Как будто знает, о чем мы говорим. Мне хочется поднять руку и потереть ноющую от боли грудь. Чего я, конечно же, не делаю. Вместо этого позволяю уголкам своих губ ободряюще приподняться. И Кэл отвечает мне тем же. — Я очень рада, — говорит Мэри-Лу. — Как и я, — бормочу ей в ответ, потому что так и есть. Наш разговор переходит к обсуждению меню пекарни, когда парни возвращаются с бокалами в каждой руке. Они ставят их на стол, и я вижу, что у Мэри-Лу прозрачный напиток. Никаких пузырьков, не как обычно. Затем я замечаю, что подруга нашла что-то чрезвычайно увлекательное в поверхности столика. — Эй, — говорю я, когда Кэл проскальзывает за столик и садится рядом, обнимая меня за плечи. Я поворачиваю голову, желая поцелуя, который он тут же оставляет на моей щеке. — Эй, — снова повторяю я, на этот раз чуть громче. Мэри-Лу все так же не поднимает глаз, и я пинаю ее ногой под столом. — Ай, — подруга наклоняется, чтобы потереть голень, при этом уставившись на меня злобным взглядом. Отлично. По крайней мере, мне удается привлечь ее внимание. — Это что такое? — указываю я на ее стакан. — О чем ты? Я тянусь к ее напитку, но Мэри-Лу оказывается быстрее. Она хватает стакан и отдергивает руку назад, расплескивая при этом жидкость. Теперь подруга думает, что одержала надо мной верх. Я замечаю это по ее самодовольной ухмылке. Но ей следовало бы знать меня получше. Потому что я провожу пальцем по каплям на столе и засовываю его в рот. Это отвратительно. Я в курсе. Кто знает, насколько хорошо протерты эти столы, к тому же в таком уединенном уголке бара могли происходить гораздо более неприятные вещи. Хотя, знаете… В моем рту имели место быть вещи и похуже. — Ненормальная, — упрекает меня Мэри-Лу. — Ты хоть представляешь, чьи микробы ты только что засунула себе в рот? Я слышала, что в прошлые выходные Эндрю Болджер трахал Холли Браммер именно на этом столе. Она кончила прямо тут. Кэл с Ларри начинают смеяться. Но я игнорирую отвлекающий маневр подруги. Если бы это было правдой, она выбрала бы другой столик. Тем не менее, через минуту я обязательно схожу в туалет и воспользуюсь бесплатным ополаскивателем для рта. — Ты пьешь воду. Почему? Не то, чтобы меня заботило, что Мэри-Лу решила выпить воды. Я не собираюсь напиваться до бесчувствия, даже если двухдневное похмелье будет хорошим предлогом для того, чтобы не прийти на воскресный семейный завтрак. Так что мне не нужен собутыльник. Но Мэри-Лу может перепить любого мужчину за нашим столом. И тот факт, что она пьет воду, весьма подозрителен. — Ты беременна? — спрашиваю я, будучи слегка ошарашенной. Это единственная причина, по которой Мэри-Лу станет пить воду. Почему она не сказала мне, что беременна? Я замечаю, что Ларри отводит взгляд. И от этого мне становится еще хуже. — Нет, — быстро отвечает Мэри-Лу. — Но мы продолжаем попытаться дальше, — протянув руку через стол, она соединяет наши пальцы. Я позволяю ей это, даже если хочу отстраниться, чтобы причинить Мэри-Лу такую же боль, как и она мне сейчас. То, что моя лучшая подруга скрывает от меня что-то настолько важное, жжет сильнее, чем я могу выразить словами. Да уж. Сначала Джилли. А теперь и Мэри-Лу. Я чувствую себя так, словно жизнь проходит мимо меня. Мужчины. Любовь. А теперь еще и младенцы. Глядя на всеобщее счастье, я начинаю задыхаться. Кэл сжимает мое плечо. Он знает, что я расстроена. — Эй, Ларри, как насчет игры в дартс? Но невежественный засранец отказывается. Кэл выскальзывает из кабинки, хватает стакан Ларри и уходит. Он знает, что Ларри будет следовать за ним, как ищейка, когда дело касается алкоголя. Мужчины уходят, я задаю вопрос: — Почему ты ничего мне не сказала? — не могу сдержать обиду от того, как ранят меня эти слова. Но все же стараюсь. На самом деле стараюсь. Мэри-Лу лишь смотрит на меня в ответ, пока мой мозг, наконец-то, не начинает работать. Ах. Понятно. — Ты могла бы сказать мне, — твердо говорю я ей. — Мы ведь делим с тобой все. И я имею в виду абсолютно все. От совместного обучения использованию тампонов до практики французских поцелуев друг на друге, когда нам было по десять лет, и мы влюбились на одного и того же мальчика. Во всем округе не было ни одной девчонки, которая не влюбилась бы в Киллиана Шепарда. — Прости. Нужно было так и сделать. Просто ты через многое прошла, и мне не хотелось добавлять проблем. — А стоило бы, Мэри-Лу. Мы ведь лучшие подруги. Не желаю, чтобы ты чувствовала, будто я не стану радоваться за тебя только потому, что в моей жизни не так уж много места для радости. А я очень за тебя рада. — Я все понимаю, — раскаивается подруга. — Но, по большей части, я была просто напугана. Казалось, если начну рассказывать о беременности, то это будет давить на меня и… Ей больше ничего не нужно говорить. Мэри-Лу забеременела сразу, как только вышла замуж. На сроке пять месяцев она потеряла ребенка. Оба — Мэри-Лу и Ларри были опустошены. Как и я. Затем они попытались еще раз. Потом еще дважды. Потерпев неудачу, пара сдалась. И каждый раз из-за страданий подруги мое сердце истекало кровью. — Эй, — отвечаю я, замечая капельку влаги на ее ресницах. — Знаешь, что я думаю? Те секс-качели можно использовать и по другому назначению, — когда Мэри-Лу начинает смеяться, по ее щеке скатывается крошечная слеза. — А когда закончите, твой муж перевернет тебя и даст немного «побродить». Она притворно дает мне пощечину. — Ты просто ужасна. — Да. Но по блеску в твоих глазах я вижу, что ты считаешь это хорошей идеей. Подруга борется с улыбкой в течение всех пяти секунд, прежде чем заговорщически прошептать: — Я никогда об этом не думала. — Вот видишь… Для этого и существуют лучшие подруги. — Спасибо, Маверик, — ее облегчение ощутимо. Вес секретов — это та тяжесть, с которой Мэри-Лу справиться не в состоянии. Жаль, что я не такая. — Без проблем, детка. Мы ненадолго переключаем внимание на наших мужчин. Кэл выглядит самодовольным и самоуверенным. Ларри злится. Похоже, мы знаем, кто победит. — Через несколько минут начнется караоке. Давай сходим в туалет, пока Пол не начал петь «Иди, как египтянин». Пол, наш сорокапятилетний городской аптекарь, не только хорошо исполняет самую знаменитую песню «The Bangles», но и ставит довольно забавный маленький спектакль. Он даже приносит свой собственный бубен и закатывает глаз лучше, чем Сюзанна Хоффс. И поскольку Пол до сих пор носит причёску 80-х, на него очень интересно смотреть. Обычно именно ему разрешают открыть вечер караоке. — Хорошая мысль, — говорю я. А затем следую за подругой в дамскую комнату. Мы болтаем через стены кабинок, как и всегда. После того, как моем руки, и я хорошо промываю рот ополаскивателем для рта, останавливая взгляд на Мэри-Лу, которая прихорашивается, одновременно давая клятву быть лучшей подругой на свете. Я хочу быть рядом с ней, как и она со мной. И могу понять, почему она мне ничего не сказала. В последнее время я та еще эгоистка. — У нас все хорошо? — спрашивает она, поглядывая мне за спину. — Конечно. Почему нет-то? Мэри-Лу бросается в мои объятия обнимает в ответ, как удав. Подруга делает глубокий вдох, и я знаю, что она снова собирается извиниться. Так что решаю прервать ее. — Не надо, все в порядке. Я вовсе не злюсь. Мэри-Лу вырывается из моих объятий и оставляет липкий поцелуй на моих губах.