— Я тебя обожаю, ты ведь это знаешь? — Как и я. Когда мы выходим из туалета, я издаю смешок. А потом чуть ли не впадаю в истерику, глядя на то, как Мэри-Лу скачет на одной ноге, пытаясь стянуть длинную ленту туалетной бумаги, которая прилипла к подошве другой. Я так сосредоточена на подруге, что меня практически отбрасывает назад, когда я натыкаюсь на твердую, массивную стену. Теплые руки обнимают меня за талию, не давая моей заднице оказаться на липком полу. — Прошу про… — начинаю я. Но, когда поднимаю голову вверх, мои извинения валятся с обрыва замешательства. Потому что я натыкаюсь вовсе не на стену. Это Киллиан. Запах «Берберри Брит», смешанный с дорогой кожей, проносится сквозь меня с опозданием в две секунды. От чего у меня слабеют колени, а сердце просто заходится в груди. И я хочу того, чего точно не должна хотеть. Черт бы его побрал! У меня все шло так хорошо. В основном. — Что ты здесь делаешь? — требую я ответа, начиная злиться от того, что он здесь. Вообще-то я даже в бешенстве. Одна из невысказанных причин, по которой мы с Кэлом пришли сюда вместе, заключается в том, что Джиллиан отказывается опуститься до посещения «Пеппи», а поскольку Джиллиан отказывается, Киллиану тоже не разрешается сюда приходить. Если бы он был со мной, я бы никогда так на его не давила. И он это прекрасно знает. — Это общественное место, Мелкая. Почему Киллиан совсем не удивлен, увидев меня? Потому что засранец знал, что мы будем здесь. — Не называй меня так, — выплевываю я. Внезапно я осознаю, что Мэри-Лу тихо наблюдает за мной, а дверь туалета теперь заблокирована нами троими. Затем подруга начинает двигаться быстрее светлячка. — Пошли, Маверик, — Мэри-Лу проносится мимо и протягивает мне руку. Она начинает тащить меня по коридору в тот момент, когда Киллиан хватается за другую мою руку. Его хватка очень крепкая. Непоколебимая. И обжигает мою кожу одновременно самым отвратительным и восхитительным образом. В голове мелькает вспышка воспоминаний об этой ладони, которая идеально обхватывает мои ягодицы, когда Киллиан входит в меня. И, судя по голодному взгляду мужчины, он вспоминает то же самое. Черт. Мне нужно убраться отсюда и как можно скорее. Вот только Киллиан не собирается мне этого позволять. Он тянет меня в одну сторону, а Мэри-Лу — в другую. Оба тянут так сильно, что я начинаю чувствовать себя пластилиновой куклой. — Киллиан, пожалуйста, — умоляю я. Мы не можем оставаться наедине в темном коридоре. Особенно из-за Кэла. Ни за что не поверю, что он не обратил бы внимания на появление Киллиана. — Две минуты. Это все, о чем я прошу. Пожалуйста, Маверик. Мой взгляд скользит между Мэри-Лу и Киллианом. Взгляды на обоих лицах одинаковы, и все же различны. Его взгляд умоляет меня согрешить. А ее — выбрать спасение. — Две минуты, — отвечаю я Киллиану. — Начиная с этого момента. Похоже, я грешница. Что ж… Запишите это на мой счет. Мэри-Лу громко вздыхает, но отпускает мою руку. Я могу назвать время ухода подруги с точностью до секунды, потому что энергия, оставшаяся в этом маленьком замкнутом пространстве, только что зарядилась на тысячу киловатт. Мои подмышки начинают потеть. — Одна минута пятьдесят секунд, — объявляю я, скрещивая руки на груди в надежде, что Киллиан не заметит, какое действие он оказывает на меня. Черт бы его побрал. Пять секунд в присутствии Киллиана — и все мои успехи испаряются, как роса. Откуда у этого мужчины такая власть надо мной? — Должно быть, я пропустил твой звонок в понедельник, — говорит Киллиан с забавной улыбкой на губах, но его безразличие призвано скрыть обиду. В темных глазах мужчины все ясно, как божий день. Отчего я чувствую себя виноватой размазней. Ненавижу, что Киллиан может заставить меня чувствовать себя так с помощью одного простого заявления или взгляда. Я ненавижу, что он все еще оказывает на меня такое влияние. Ненавижу, что Киллиан — мой кукловод, который держит меня за ниточки, а я не могу понять, как их обрезать… И неважно, сколько усилий прикладываю. — Мой телефон вышел из строя, — уголок губ Киллиана дергается вниз, отчего мое раскаяние переходит на новый уровень. — Это все, чего ты хотел? Слегка потешить свое эго? — в моем голосе слышен сарказм. Он, словно уксус, остро действует на мои вкусовые рецепторы. Однако Киллиан не обращает внимания. С каждым последующим словом, слетающим с его губ, я чувствую себя еще хуже, чем прежде. Как будто такое вообще возможно. — Я с нетерпением ждал свой шоколадный торт. Похоже, это первый раз, когда я не получил ни один из твоих шедевров, даже печально известных. Я склоняю голову и тяжело вздыхаю. Затем пробегаю языком по зубам, осматривая темный, покрытый губчатыми пятнами пол. Даже когда мы были далеко друг от друга, я каждый год готовила Киллиану что-нибудь на день рождения. Потому что никогда не забывала дату. Когда мне было четыре, все началось с жидкого пирога с грязью. И речь идет не о каком-то шоколадном пудинге с крошкой из печенья сверху. Я помню огонек в глазах Киллиана и его хриплый смех, когда тот делал вид, будто ест мой пирог. Довольно скоро «лакомство» исчезло. Киллиан убедил меня, что проглотил каждый кусочек. На самом же деле парень незаметно выкинул его. Возможно, таким образом Киллиан пытался успокоить четырехлетнего ребенка, но я сделала то же самое на следующий год. И так каждый год, пока не научилась печь. А потом приготовила ему настоящее угощение. Выпечка всегда была шоколадной. Его любимой. В прошлом году я провела несколько часов, совершенствуя торт с шоколадной глазурью, посыпанный смесью сахарной пудры, корицы и свежей мускатно-ореховой стружки. Я лично доставила торт в офис Киллиана. Именно в тот момент до меня дошло, что так больше нельзя. Киллиан женат. И больше не доступен. Мужчина больше не принадлежит мне. Необходимо прекратить традицию, которая стала только нашей, потому что нас уже не существовало. Никаких «нас», и точка. Вот почему я поняла, что не смогу продолжить традицию в этом году. Пытаться забыть свою любовь — это полный отстой. — Мавс, пожалуйста. Я… — мужчина откидывает голову назад, и она с глухим стуком бьется на стену. Взгляд Киллиана поднимается к потолку, а потом возвращается ко мне. Он выглядит таким же печальным и потерянным, какой я чувствую себя почти каждый божий день. — Я скучаю по тебе. Ужасно скучаю. Во мне разрастается странная неуверенность. Я прокручиваю в голове каждое мгновение, задаваясь вопросом, в какой момент мы совершили ошибку. Что я сделала? Или чего не сделала? Почему этого было недостаточно? Я отдала ему все, а он оставил меня. Будь сильной, Мавс. Будь храброй. Будь какой угодно, только не размазней в его ох-каких-умелых руках. Я думаю о Кэле. Должно быть он интересуется, где я. Что случится, если мой муж узнает, что я стою здесь одна — с его братом. — У тебя осталось меньше минуты, — мне нужно сбежать отсюда к чертовой матери, прежде чем позволю ему то, что не должна. Мои губы не касались Киллиана больше двух с половиной лет. С момента объявления о его помолвке. И в данный момент из-за этого я испытываю физическую боль. Даже больше, чем раньше. Мужчина выпрямляется во весь рост и делает шаг ко мне. Я делаю шаг назад, качая головой. Глубоко вздыхая, он спрашивает: — Мы можем как-нибудь встретиться? Только вдвоем? Мне бы хотелось поговорить. С тех пор, как он женился на Джиллиан, я стараюсь не оставаться с ним наедине. Особенно наедине. Ни один из нас, кажется, не в состоянии удержать свои мысли или желания. Похоже, мы оба знаем, что если окажемся одни в тесном пространстве, то станем еще и прелюбодеями вдобавок ко всему остальному. А это та самая жесткая грань, которую я просто не смогу переступить. — Не думаю, что это хорошая идея. — Почему? — Киллиан продолжает подкрадываться ко мне. И на этот раз я стою неподвижно. За что ужасно себя ненавижу. — Ты знаешь почему, Киллиан. — Ты все еще любишь меня, — шепчет мужчина. Его голос хриплый, чарующий. И такой родной. — Я вижу это каждый раз, когда ты заглядываешь мне в душу. Никто никогда не смотрел на меня так, как ты, Маверик. Киллиан скользит взглядом по моему лицу, обращая внимание на губы, которые я только что облизала. Я чувствую, как чья-то рука касается моего бедра, и понимаю, что это не какой-то случайный знакомый, проходящий мимо. Этот коридор опустел в самое неподходящее время. Киллиан наклоняется и проводит губами по линии моего подбородка. Его касание напоминает лучик света. Едва заметное прикосновение… Журчание воды, омывающей камень. До меня доносится мужской стон, и я слегка поворачиваю голову, прижимаясь своим ртом к губам Киллиана и прекращая пытку, которую мы оба переживаем. Переступаю черту, которую считала, что не смогу пересечь. Я тяжело сглатываю. Пытаюсь смочить больное горло из-за комка эмоций, застрявшего в нем. Господи, если ты слышишь… Пожалуйста, дай мне сил. Мне так нужна твоя помощь. — Теперь я с Кэлом, — выдавливаю я из себя почти несуществующий поток воздуха. Киллиан отстраняется. Далеко, но все же недостаточно. Я не двигаюсь, когда жар его гнева опаляет мои щеки и лоб. — Ты моя. И всегда была моей. Тогда почему же ты выбрал в жены другую? Почему обращаешься со мной так, будто я вообще ничего для тебя не значу? Почему ты нарушил все свои обещания? Почему бы тебе просто не объяснить мне, какого хрена ты так поступил? Как можно любить кого-то так сильно и в то же время ненавидеть с одинаковой страстью? Киллиан — бесчувственный, тщеславный, лицемерный ублюдок. Ведет себя, как собака на сене. Ни себе, ни другим? Да пошло оно все к черту. Пошел он! — А вот это кольцо говорит совершенно о другом, — парирую я, поднимая руку и указывая на палец, на котором сверкает мой обет моногамии и вечности его брату. Затем хватаю Киллиана за руку и указываю на кольцо, обвивающее его четвертый палец. — И вот это тоже. — Сердце не лжет, — горячо возражает мужчина, прижимая другую ладонь к моей груди. Прямо над моим сердцем, которое беспорядочно бьется, ощущая тепло его плоти. Что за дурацкие игры он затеял? Сколько лет Киллиан продолжает так себя вести? Как же я устала. От всего. От Киллиана. Как будто он забавляется тем, что держит меня на привязи. Сколько еще я смогу удерживать ее рядом, прежде чем она сдастся? Киллиан даже не подозревает, что эти эгоистичные поступки помогают мне изгнать его из своего сердца. И я надеюсь, что дверь хорошенько ударит по его заднице на выходе.