— Ты глубоко ошибаешься. — Скажи мне, что ты не трахал нас с Джилли одновременно? — Маверик… Да…Именно так я и думала. — Скажи мне, что я ошибаюсь, — требую я, чувствуя, как мое лицо краснеет от унижения. — Скажи… мне… что… я… ошибаюсь. Его голова падает. Теперь он тяжело дышит. У меня болит грудь. Мне хочется плакать. — Уйди. Пожалуйста. И больше так не делай. Я больше не могу этого делать. Если все так, как ты утверждаешь, то ты меня отпустишь. Также, как я делаю с тобой. Наши глаза встречаются, и мои колени слабеют от горя, которое я наблюдаю прямо перед собой, но не могу… просто не могу. Я нахожусь за пределами своей критической точки. По правде говоря, я уже сломлена. Мне нужен кто-то, кто снова соберет меня воедино, а не разорвет на неузнаваемые клочья. — Пожалуйста, — прошу я, мои глаза наполняются слезами. Его тоже. — Ради меня, Киллиан. Он сглатывает, долго и тяжело. Если комок в его горле похож на мой, я понимаю. Когда он проходит мимо, то хватает меня за руку и нежно говорит мне в щеку. — Он никогда не будет любить тебя так, как я. Его губы прижимаются к моей коже. Они теплые, мягкие. Они задерживаются. По моему лицу катится слеза. Я чувствую еще одну и думаю, что это может быть его. Он отпускает меня и идет к входной двери. — Ты ошибаешься, — с болью говорю я его удаляющейся спине. — Он любит меня больше, чем себя. Хотела бы я сказать то же самое о тебе. Это обидно. Но так и должно было быть. Мне больно. Ему тоже нужно причинить боль. Он останавливается. Остается застывшим на несколько долгих мгновений. Его плечи опускаются, но он не оборачивается. Не спорит и не отрицает. Не знаю, как я к этому отношусь. А потом он исчезает. За его спиной тихо щелкает дверь, и не имеет значения, что сейчас только половина девятого. Я поднимаюсь наверх, снимаю с себя одежду и заползаю в постель, слезы текут по моему лицу, сопли забивают нос. Веревка, которой он привязывает меня, распутывается, нить за нитью. Я слышу, как они рвутся, все быстрее и быстрее. Чувствую жгучий укус каждой из них на моей нежной плоти, пока они разрываются на части. Завтра я разорву еще одну. Сожгу эту чертову коробку. Завтра я уничтожу еще больше воспоминаний, притворяясь, что их не существует. Завтра я отпущу еще одну его драгоценную частичку. Но сегодня…Сегодня я позволяю себе оплакивать завтрашний день. Глава 13 Девять месяцев и одна неделя назад Маверик Я чувствую жадный взгляд с другого конца переполненной комнаты. Его взгляд прожигает, делая меня разгоряченной и нуждающейся. Я прислоняюсь к ближайшей стене, скрещиваю ноги в лодыжках и смотрю на своего мужа. Откровенная манера, с которой он пробирается вверх по моим изгибам, опьяняет. Моя кровь уже гудит не от алкоголя. Только от него. Уголки его губ приподнимаются с обеих сторон в понимающей улыбке, а золотистые глаза сверкают. — Я хочу тебя, — произносит он одними губами. — Ты можешь взять меня, — отвечаю я также. — Господи Иисусе, почему ты не трахнешь его где-нибудь? — Мэри-Лу растягивает слова, садясь рядом со мной. — Он возбуждает даже меня, глядя на тебя вот так. Я подношу коктейль к губам, делая большой глоток. — Если бы это зависело от меня, мы бы остались дома и смотрели хэллоуинский марафон на ТНТ, как обычно. Но Кэл захотел прийти. Сегодня Джаред и Марта Маккуин устраивают ежегодную вечеринку в честь Хэллоуина. Кэл — один из ближайших друзей Джареда, а также его личный адвокат. А Джаред — один из немногих в городе, кто не владеет замком или ложей. Это потому, что в свои двадцать девять Маккуины одни из немногих, кому не нужны деньги. Джареду принадлежит немногим более десяти тысяч акров сельскохозяйственных угодий, которые он унаследовал в возрасте девятнадцати лет после того, как оба его родителя погибли в авиакатастрофе. Он полностью владеет ею. Никаких кредитов. Никаких залогов. Никаких корпоративных конгломератов. А при текущей стоимости земли в 13 000 долларов за акр это делает его самым богатым независимым фермером во всей Айове. Возможно, даже на всем Среднем Западе. Но кроме совершенно нового дома площадью 650 квадратных метров, в котором мы празднуем в этом году, Маккуины — практичные люди. Джаред до сих пор водит фермерский грузовик своего отца: мятно-зеленую американскую красавицу 1979 года, которую он назвал в честь своей сестры Гейл, которая тоже умерла слишком рано в возрасте одиннадцати лет. Она утонула всего на глубине полуметра, когда нырнула в мелкое озеро и сломала себе шею. Это было ужасно. Гейл была всего на два года моложе меня, когда умерла. — Спасибо за прошлую неделю, — говорю я, зная, что она понимает, о чем я говорю. Мэри-Лу берет меня за руку и успокаивающе сжимает ее. — Не за что. Она стояла рядом со мной, как обычно, не осуждая, а я смотрела на горящую бочку на ее заднем дворе и трусила. Каждый раз, когда я пытаюсь разорвать прошлое, меня поражает приступ тревоги. Мои отношения с Киллианом, может быть, и разладились, но я просто не могла этого сделать. Еще нет. У меня еще слишком много хороших воспоминаний, которые я не совсем готова отпустить. Я должна верить, что однажды они перевесят плохие. Было ли это еще одним неверным решением? Не знаю. — Ты спрашивала Кэла о Миннеаполисе? — Нет, — рассеянно говорю я. Внимание Кэла привлекает Ванесса Хаммер, которая сегодня одета в банальный костюм кролика из Playboy. Уши, хвост и глубокий вырез, демонстрирующий все ее достоинства, кричит: обрати на меня внимание. Я слышала истории о том, как она и Кэл встречались. Когда я рассказала об этом Кэлу, его бровь изогнулась, и он спросил, действительно ли мы начинаем эту дискуссию. — Встречный удар — это честная игра, Лебедь, — мрачно произносит он. Я сразу меняю тему. За все эти годы я никогда не ревновала ни к одной женщине, когда дело касается Кэла. Может быть, не все они мне нравились, но это никогда не было ревностью. До этой самой секунды. Хм. Словно почувствовав, о чем я думаю, Мэри-Лу объявляет громко, чтобы все вокруг могли услышать: — Я слышала, что в прошлом месяце она сделала неудачную операцию по увеличению груди. Посмотрите на правую по сравнению с левой. — Мэри-Лу, — отчитываю я, отворачиваясь от Ванессы Хаммер из-за страха, что теперь она смотрит на нас сверху вниз. — О, перестань. Она поворачивает мое лицо назад, к Кэлу и Ванессе, удерживая его там. Внимание Ванессы по-прежнему полностью сосредоточено на Кэле. Я сдерживаю желание прокрасться туда и заявить о своих правах, хотя не знаю, зачем. — Ты видишь это? — шепчет она мне на ухо. Подавив ревность, я сосредотачиваюсь на ее груди. Мне странно любоваться грудью другой женщины, но чем больше мои глаза бегают туда-сюда, тем яснее это становится. — Боже мой. Вижу. — Хорошо, теперь, когда мы с этим покончили, почему ты не спросила его? — Спросила кого? — рассеянно спрашиваю я, полностью поглощенная деформированной левой грудью, к которой теперь прикованы мои глаза. Я наклоняю голову, пытаясь лучше рассмотреть. Бедная Ванесса Хаммер. Отвлечемся от очевидного. Декольте у нее фантастическое, но посмотри немного ниже и… черт. Даже мягкий бюстгальтер, который она носит, не может сгладить это дерьмо. — Кэла, — нетерпеливо отвечает она. — И перестань пялиться. Господи. — Это ты сказала мне посмотреть. — шепчу я. — Я сказала посмотри, а не пялься. Теперь, в третий раз… почему ты не спросила Кэла о Миннеаполисе? В конце концов я отрываю свое внимание от груди Ванессы, которая выглядит как неудачный научный эксперимент, и смотрю на Мэри-Лу. Когда он вернулся на днях домой, я собиралась расспросить Кэла о его путешествии, но он отвлек меня тем, что растянулся на нашей деревянной лестнице. Он небрежно оперся на локти. Ноги расслабленно взгромоздились на две ступеньки ниже. И он был потрясающе голый. Фантазии каждой девушки воплотились в жизнь прямо здесь. Дерзкая ухмылка тронула его губы, когда он поманил меня указательным пальцем. Что остается делать девушке, кроме как воспользоваться этой ситуацией? Мои колени до сих пор покрыты слабыми синяками от того, как сильно я скакала на нем прямо на том месте. Затем он взбил нам яичницу-болтунью с беконом и накормил меня в постели. Все было настолько идеально, что я не хотела все портить. Упоминание Киллиана взорвало бы все на хрен. — Я решила не делать этого. — Что? Почему? Я глубоко дышу. Как на это ответить? Мэри-Лу знает, как я расстраиваюсь из-за этого. — Потому что. Тогда мне придется сказать ему, что пришел Киллиан, и я не знаю, как он отреагирует. — Но ничего не произошло. — Она щурится. — Или произошло? — Нет, — быстро отвечаю я. — Ничего не произошло. — Я не сказала ей о двусмысленных замечаниях Киллиана. — Кроме того, я доверяю Кэлу. Если он сказал, что у него деловая встреча, так и было. Если я начну задавать двадцать вопросов, как какая-то параноидальная жена, будет казаться, что я ему не доверяю, а он единственный человек, которому я верю на сто процентов. — Ауч, — шутит она, толкаясь своим плечом в мое. — Ты знаешь, что я имею в виду, Мэри-Лу. — Знаю. И рада. Вы, ребята, продвинулись довольно далеко за короткий промежуток времени. Ты действительно влюбляешься в него, не так ли? Я снова нахожу Кэла. Теперь его окружают трое парней, он смеется, запрокинув голову, с полупустым пивом в руке. И выглядит великолепно, даже в этих нелепых выбеленных джинсах и золотых цепях. Простая белая футболка, которая на два размера меньше, обтягивает его мускулы как раз таким образом, чтобы подчеркнуть их тонус и рельеф. Он неплохо справляется с образом восьмидесятых. У меня аж слюнки текут. С каждым днем я понимаю, что это всегда находилось прямо передо мной, и, несмотря на сбивающие с толку чувства к Киллиану, которые все еще гремят вокруг, я влюбляюсь в Кэла все больше и больше.