Натянув ночную сорочку, я почувствовала себя защищенной. Трудно спорить голой. — Пойми, я сама не знаю, кто я. Еще вчера ходила на четырех лапах и вылизывала хвост, а сегодня ты хочешь, чтобы я с радостью бросилась тебе на шею за столь лестное предложение. — А еще поцеловала и сказала «да». — Я даже не знаю, как выгляжу и сколько мне лет. То есть ваших лунтрий. — Ты выглядишь чудесно, лунтрий так на сорок-сорок пять. Ушки с длинными кисточками и небольшой хвостик. Один или три? Сейчас уточню. Даймон запустил руки под сорочку и сжал мои ягодицы. — Не пойму, надо посмотреть, — озабоченно пробормотал он и стащил с меня сорочку. — Хвостов определенно нет. Да ты и сама сейчас убедишься в этом. Он подвел меня к стене, украшенной драпировкой и откинул в сторону тяжелую портьеру, открывая огромное зеркало в прелестной кованной оправе в виде резвящихся маленьких дракончиков. На безукоризненно сияющей поверхности отразился король и невероятно красивая девушка рядом с ним. У меня перехватило дыхание. Человек не может быть настолько совершенным. Наверное, это видение Даймон вызвал в продолжение шутки о трех хвостах. Я подошла ближе к зеркалу и провела по нему рукой. Прекрасная незнакомка повторила мой жест. — Сам не устаю любоваться, — вкрадчиво произнес Дейм, появляясь за моей спиной. Его руки легли мне на талию, а затем медленно поползли вверх и накрыли упругую плоть. Зеркало повторяло каждый его движение, но я все равно не верила, что у меня теперь безупречная фигура и ангельское лицо. — Теперь понятно, почему я так рвусь жениться на тебе? — провокационно спросил дракон-искуситель. — А не боишься, что на мне «паутина соблазна»? — столь же дерзко спросила я. — И когда она спадет, твоя королева окажется старой толстой тёткой с бородавкой на носу. Может лучше не рисковать? — О, какое интересное предположение, — проворковал Даймон, лаская мою грудь. — Обычно паутина действует несколько лунней, но для надежности лучше проведем здесь несколько лунариев. — Я так подозреваю, что это комната магическая, если в ней с потолка сыплются лепестки роз всякий раз, когда ты… — Когда я делаю тебя моей, — Даймон откровенно забавлялся моим смущением. — Да, Лисси, эта «Храм влюбленных» и его создали мои предки. Хочешь, расскажу их историю любви? — Хочу, — ­сразу согласилась я и нежно, но решительно прекратила его ласки. — Давай продолжим после того, как ты ее расскажешь. Я подняла сорочку и снова надела ее, как свои доспехи. Надо разобраться со всем этом волшебством, чтобы понять, насколько оно искажает действительность. Чему можно верить, а чему нет? Твердо уверена я была лишь в одном — моя любовь к Даймону не наваждение. Он громко вздохнул и надевая рубашку и штаны, демонстративно печально произнес: — Я надеялся, ты скажешь, что наша история любви намного интересней древних легенд. Да, правильно говорят, что привычки живут долго. Я подошла к Дейму и потерлась о него всем телом. Осталось еще только сказать «мяу». Он засмеялся, а затем потянул меня к большому мягкому дивану. Усадил и обнял за плечи, а я уютно прижалась к нему и положила голову на плечо. — Ну ладно, слушай, моя кошечка. Прапрабабушку звали Розария, а прапрадеда — Эдмунд. Они очень любили друг друга, но еще с колыбели имели других избранников. Розария была наследной принцессой Амидонии, и ее женихом стал принц Бурканадии. В те времена Тризания и Амидония враждовали, поэтому даже речь не могла идти о том, чтобы перезаключить помолвки. — И тогда они сбежали? — Эдмунд похитил Розарию в тот день, когда жених приехал за ней, чтобы увезти в свое королевство. Король Амидонии метал молнии и грозил Тризании войной за поруганную честь дочери. В ответ отец Эдмунда заявил, что принцесса сама похитила его наследника, чем запятнала ему репутацию. И теперь Тризания требует за это компенсацию, а иначе начнет войну. — Интересный расклад. В моем мире в таких ситуациях всегда страдает репутация женщины. — В нашем мире тоже, но Розария и Эдмунд были одинаково дерзкими, поэтому король Амизонии предложил заключить временное перемирие и совместно искать беглецов. — А влюбленные укрылись в этой башне, и никто не мог их найти, пока они сами не вышли из нее и ни сказали, что ждут ребенка. — Лисси, это не ты придумала нашу семейную легенду? — Ну, что вы, Ваше Величество, — скромно опустила я глазки. — Я только предположила, чтобы сделала на их месте. — И у тебя еще есть сомнения в том, что ты моя королева? — промурлыкал Даймон, захватывая губами завиток моих волос. — Сначала дослушаю всю историю, а потом подумаю над этим. Не отвлекайся. — Вы вьете из меня верёвки, мисси Лисси, почти как бабушка Розария из дедушки Эдмунда, — вздохнул Дейм, а я шутливо укусила его за палец. — Это вам за мисси Лисси, сьер. Вы не подскажете, конец истории будет сегодня или завтра? — Сегодня, моя кошечка. Так вот Эдмунд подхватил Розарию на руки и поднял ее на пик самой высокой башни королевства. Они укрылись в смотровой галерее и установили заклинание на ее двери. Такое сильное, что никто не смог его снять, чтобы зайти в башню. Это юная романтичная Розария придумала, чтобы при занятиях любовью с потолка сыпались лепестки роз, а в первый раз еще и взрывался фейерверк. Купель с водой, широкая постель и огромное зеркало было делом рук более практичного Эдмунда. Они прожили здесь три лунтеля и покинули свой храм любви, когда точно узнали, что Розария забеременела. Их отцы за это время научились ладить друг с другом и уже не возражали против брака. С него и началась нерушимая дружба Амидонии и Тризании. — Как интересно. С тех пор это заклинание передается в вашей семье, и ты воспользовался им, чтобы войти сюда? — Мой прапрадед был великим драконом, смелым, решительным, порой даже жестоким. Только благодаря ему было покончено с Огненными войнами. А еще он был великим провидцем, и завещал потомкам несколько пророчеств, часть из которых уже сбылась. Эту историю он велел высечь на плите и повесить ее над камином в малом тронном зале в назидание наследникам. Только никто из них не вошел в «Храм влюбленных». — Потому, что заклинание было утеряно? И как тебе удалось узнать его? Даймон на мгновение вновь ощутил ледяной ужас, сковавший его тело, когда совсем обессиленный и до костей промокший под холодным ливнем, он опустился на узкий карниз, опоясывающий смотровую галерею и не увидел никакой двери. С Лисанной на руках с трудом удавалось держать равновесие, чтобы не оступиться и не упасть вниз. Осторожно перебирая ногами и приказывая себе не смотреть в пропасть, в которой не видно дна, он обошел всю галерею и прямо взвыл от отчаяния, не найдя ни крохотного оконца, ни даже малейшей трещины на безукоризненно гладкой стене. Все, что оставалось сделать, так это броситься с башни. Легковерный безумец, поверивший в сказку для детей, только этого и заслуживает. Но ему нет никакого прощения за то, что втянул в свое помешательство любимую. Так боялся, что она умрет пока он будет набираться сил, а теперь убьет ее сам. Вот тебе и награда за подвиг. От ярости, застилавшей глаза и звеневшей в ушах до боли, Даймон ударил ногой по стене и упал. К счастью, не навзничь, а вперед, ввалившись в круглую комнату, в середине которой стояла купель, наполненная бурлящей водой. Не раздумывая, прямо в одежде и обуви он погрузился в нее вместе с Лисанной. Уже через несколько мигов блаженное тепло наполнило каждую клетку его тела, и магия лавиной прокатилась по венам. А сердце забилось в два раза сильней, когда он увидел, как порозовели щечки его «кошечки» и услышал ее ровное дыхание. Это уже потом Даймон заметил царивший вокруг бардак, и толстый слой пыльных лепестков, устилавший пол и широкую кровать. Ему не впервой было наводить порядок. Во время военных походов приходилось быстро подготавливать место для ночлега и в лесах, и в горах. Так что убрать комнату, имея полностью восстановленный магический резерв, не составляло никакого труда. Он уложил свою любимую уже на белоснежные простыни, а затем легкими движениями высушил их одежду и лег рядом, согревая ее в своих объятиях. Но все это король не стал рассказывать своей избраннице, а лишь лукаво подмигнул ей. — Нет никакого заклинания, Лисси. Одно лишь «маленькое» условие. Дверь откроется только перед истинно влюбленной парой. — Неужели такой больше не нашлось среди твоих родственников? — Представь себе, не нашлось. Дети, внуки и правнуки Розарии и Эдмунда вступали в династические браки, заключаемые из политических интересов. — А как же ты, Дейм? Ведь вы со Стефанией любили друг друга, — осмелилась спросить я, помня, как до сих пор страдает по жене король. — Да, любили, но для нас история о «Храме влюбленных» была полузабытой семейной легендой, которую даже в голову не приходило проверять. Я и сейчас о ней не вспомнил. Это Всеведущий дух предложил прийти сюда. Ты ведь была в беспамятстве, Лисси, и он сказал, что только любовь может спасти тебя. Даймон обхватил ладонями мое лицо и глядя прямо в глаза, проникновенно сказал: — Я очень любил Стефанию, и она всегда будет жить в моей памяти. Но моим сердцем отныне владеешь только ты, Лисанна. Мы по-настоящему любим друг друга, иначе стояли бы за стенами этой комнаты. Я хочу, чтобы и наши дети познали здесь счастье. «Надо обязательно еще выбить на каминной доске: «Открывай дверь ногой», — подумал Даймон. — Вдруг сыновья тоже окажутся не слишком сообразительными. А ведь Светлейший прямо сказал — надо перенести любимую через порог, а не переступить его вместе с ней. И как открыть дверь, если руки заняты? Правильно — только ногой». Я покачала головой: — Давай закончим этот разговор на том, с чего начали. Мы не будем думать о браке, пока не узнаем кто я. И для начала мне очень хочется увидеть себя в другом зеркале. Желательно в том, которое даст мне герцог Деремвиль. — Рассчитываешь на его честность? — Нет, на предвзятость ко мне. Он точно не станет улучшать мою внешность «паутиной соблазна», — ворчливо произнесла я. Даймон громко засмеялся: — Брюс очень хороший и верный друг. Ты сама скоро в этом убедишься. Кстати, он настойчиво предлагал позавтракать всем вместе. — Хм, тогда почему мы еще здесь? Кстати, в нашу последнюю встречу герцог хотел угостить меня рыбкой. Интересно, предложение еще в силе? *** Брюс и Мелисса одиноко сидели в столовой. На столе стояло четыре прибора и нетронутая еда. Они никак не могли заставить себя есть. Все надеялись и ждали… — Привет, а вот и мы, — весело произнес Даймон, подталкивая меня в столовую. Уже перед самым порогом я струсила. Появиться, пусть и перед друзьями, в одной ночной сорочке было как-то не комфортно. Хоть она и сшита из изысканного кружева с очень густым рисунком, и доходит мне до пят, но сорочка есть сорочка. Тогда я еще не знала, что это ритуальная одежда, которую одевает невеста перед брачной ночью, ну, или ее надевают на девушку в более печальных случаях. А то пошутила бы с чёрным юмором, что мистрикс Элоиза, облачавшая меня, не прогадала бы в любом случае. Узнав о моих переживаниях Даймон засмеялся и небрежно взмахнул рукой. Я обожаю магию! Через миг на мне уже красовалось чудесное утреннее платье цвета молодой травы, отлично оттенявшее зеленые глаза моего дракона и делавшее мои голубые глубоко синими. Да, чувство стиля у короля Тризании не отнять. Я давно об этом знаю. Чмокнув меня в щечку, он чувственно прошептал: — Через луннь платье рассыплется в пыль, так что не будем задерживаться здесь надолго. А в спальне мы потом спокойно подберем всякие наряды. «Угу, уже знаю, какие наряды ты предпочитаешь в спальне», — подумала я и решительно перешагнула порог столовой. Искренняя радость расцвела на лицах Брюса и Мелиссы, когда они увидели нас. Герцог сразу вышел из-за стола и поклонившись, церемонно произнес: