— Серьезно? — ухмыляется Ракель. — Ты веришь тому лживому проходимцу? А не мне? — Теперь я верю ему! И твои подруги тоже не сомневаются в том, что он говорил правду. Саймон привел очень убедительные аргументы, которые доказывают, что стоит кому-то связаться с тобой, то ему станет очень плохо. — Ха, значит, ты уже забыл, как яро доказывал мне, что не верил этому мерзавцу и осуждал его выходку по отношению ко мне? — Ракель расставляет руки в бока, слегка прищурив глаза. — Забыл, как по его вине пресса поливала меня грязью? Забыл, как эта сволочь ловко настроила всех против меня? — Если бы кто-то еще раз вернулся к той истории, я бы с радостью рассказал ОЧЕНЬ МНОГО всего интересного, — сухо заявляет Терренс. — Это не правда! НЕ ПРАВДА! — Да… — Терренс презрительно осматривает Ракель с головы до ног, пока та довольно тяжело дышит и крепко сжимает руки в кулаки. — Похоже, что история с твоими родителями повторяется… Твоя мать в свое время психанула и доставала твоего отца своими бесконтрольными истериками. Вот и ты идешь по ее пути и хочешь достать меня. — Что? — широко распахивает глаза Ракель. — Причем здесь моя мама и мой папа? — А притом, что твой папаша бросил ее из-за того, что она довела его. Твоя мамаша была больная на голову и всех изводила своими истериками. Неудивительно, что у него закончилось терпение. Жить с такой женщиной было бы подобием ада. — Не смей говорить такое о моей маме, — угрожает Терренсу пальцем Ракель. — А иначе ты пожалеешь об этом. — Что, хочешь сказать, что я вру? Что Саймон врет? Что его знакомый, который хорошо знал об истериках твоей матери, врал? — Заткнись… Заткнись, а иначе я придушу тебя собственными руками. — Что, неприятно слушать? — ехидно усмехается Терренс. — Привыкла, что все тобой восхищаются? Пытаешься упорно доказать всем, что ты чего-то стоишь? Хочешь постоянно слышать хвалебные оды? — Не могу поверить… — Ракель слабо качает головой. — Не могу поверить, что ты так легко забыл обо всем, что когда-то говорил и обещал. И не могу поверить, что ты хочешь выставить меня психованной идиоткой, у которой якобы поехала крыша. — Да, а ты сейчас разве не ведешь себя, как психованная? — удивляется Терренс. — Орешь, как потерпевшая… Руками машешь… Глаза сейчас из орбит выскочат… — Ах, это я ору и руками машу… — громко возмущается Ракель. — А себя ты не хочешь замечать? Не хочешь помнить, как ты прибежал сюда с бешеными болтами и начал орать на меня! Обвинять в том, что все происходящее — это моя вина! — Ты и так прекрасно знаешь, что все это происходит по твоей вине. И к тому же, сама недавно винила себя в этом. Правда сейчас почему-то забрала свои слова назад и винишь во всем своего неподражаемого Саймона. — А может, все происходит по твоей вине? Что если ты сам решил избавиться от меня и испортить мне жизнь к чертовой матери? Я уже надоела тебе, но ты не знаешь, как от меня отделаться! И не придумал ничего лучше, кроме как начать изводить меня своими истериками. Неужели ты все-таки имел какое-то отношение к распространению тех слухов? Неужели я была права, когда долгое время верила, что в этом есть твоя вина? — Ты совсем что ли умом тронулась? — с вытаращенными глазами пальцем стучит по виску Терренс. — Больная истеричка! — Что, МакКлайф, тоже занервничал? — ехидно усмехается Ракель, расставив руки в бока. — Значит, я тоже права? Ты решил от меня избавиться, да еще и жизнь мне подпортить? Надоело притворяться любящим? Надоело строить из себя невинного? Хорошего, милого парня, которым ты решил стать. Я еще не забыла, как долгое время ты был для меня главным подозреваемым в клевете. Не забыла, что ты угрожал разрушить мою жизнь и карьеру. И сейчас у меня снова появились причины подозревать, что ты был заодно с Саймоном и так или иначе помогал ему. — О, твою мать… — Терренс с усталым стоном проводит руками по своему лицу. — Похоже, что Саймон был абсолютно прав… Ты действительно больная на голову. Такая же ненормальная, как и твоя мать. — Не смей называть мою маму больной! — сжав руки в кулаки, шипит Ракель. — НЕ СМЕЙ! — С тобой опасно находиться, ибо тебе в голову может запросто прийти мысль об убийстве. Я не удивлюсь, если однажды ты сопрешь откуда-нибудь пистолет и перестреляешь всех к чертовой матери. — Совсем уже умом тронулся? — стучит пальцем по виску Ракель. — Саймон так промыл тебе мозги, что ты несешь черт знает что! — Нет, девочка, наоборот! — с презрением во взгляде бросает Терренс. — Саймон открыл мне глаза! Открыл глаза на то, кто ты есть на самом деле! Больная истеричная эгоистка, которая думает только лишь о себе и чихать хотела на тех, кто ее окружает! — Да что ты? — Ракель скрещивает руки на груди. — Ты лучше посмотри на себя, дорогой мой возлюбленный. Орешь на меня без всякой причины, ищешь повод для ругани и винишь во всех грехах! Разве нормальный человек стал бы вести себя так? — Отрицай это сколько хочешь, — уверенно говорит Терренс. — Но ты уже никак не скроешь правду. Правду о том, что ты всегда была больна. И что ты стала еще более психованной после того, как начала работать моделью. — Закрой свой рот, подонок… — сухо требует Ракель, довольно тяжело дыша. — Закрой… А иначе пожалеешь! ПОЖАЛЕЕШЬ! Я ТЕБЕ КЛЯНУСЬ! — Я начинаю все больше прозревать и ясно понимать, что Саймон был абсолютно прав. Когда предупреждал меня о том, что не нужно было связываться с тобой. И я очень жалею, что не послушал его. И встал на твою сторону. Хотя это было очевидно. К тому же, были люди, которые когда-то работали с тобой когда-то давно и рассказали ему о твоих заскоках. Которые ты так старательно пыталась скрыть ото всех. — Ха, ну раз ты так защищаешь Рингера, значит, все происходит по твоей вине, — грубо заявляет Ракель. — Ты дал ему адреса и номера всех наших друзей и близких и решил обвинить в этом меня. — Нет, это просто смешно… — громко усмехается Терренс. — У тебя не все дома! — Нет, Терренс, это у тебя не все дома! Раз ты решил так подставить меня и испортить мне жизнь. — А я могу испортить тебе жизнь. Запросто! Могу сделать так, что от тебя отвернутся все, кого ты знаешь, и все, с кем ты работала и работаешь. И будь уверена, мне уж точно поверят. Никто не усомнится в том, что я говорю правду. — Да? Может, тогда ты признаешься в том, что работаешь на Рингера? Неужели я была права, когда подумала, что вы — сообщники, которые решили сговориться против меня? — Да ты совсем слетела с катушек… — Неужели сейчас пришло время осуществить его планы? И ты начал делать все, чтобы подставить меня? — О, твою мать… — Терренс с медленным выдохом слабо качает головой. — Тяжелый случай… — Ну так что, будешь признаваться? — интересуется Ракель. — Будешь признаваться, что ты в сговоре с этим подонком и вместе решили сделать так, чтобы я осталась совсем одна и сошла с ума из-за ваших регулярных издевательств надо мной? — Я, конечно, знаю о женских заскоках и много раз проходил через это… Но никогда не думал, что однажды встречу ту, у которой их будет та-а-а-ак много. — Что ж, не надо, не говори! Я уже все поняла еще тогда! И очень жалею, что в какой-то момент подалась твоим чарам и закрыла глаза на все свои подозрения. Хотя это была моя большая ошибка. — К тому же, оказалось, что женские замашки и проблемы с психическим здоровьем — это настоящая адская смесь. — О боже, как смешно это слышать… — тихо усмехается Ракель. — Как смешно… — Похоже, что Саймон разбирается в людях намного лучше меня. Он сразу раскусил ту, что так усердно строила из себя невинного ангелочка. И захотел по своей доброте рассказать миру правду. — Это у кого еще много замашек! Я бы поспорила! — А что тут спорить? Здесь только одна истеричка! Психованная, эгоистичная дура! — Да что ты? — громко удивляется Ракель. — А на себя не хочешь посмотреть? На то, каким психованным сейчас выглядишь ты! — Уж я-то абсолютно здоров. В отличие от некоторых. — Мало того, что ты орешь на меня и обвиняешь в немыслимых вещах, так еще и умудрился обработать моих подруг. Это из-за тебя они отказываются общаться со мной. — Им еще хочется жить! Они не хотят сдохнуть из-за одной глупой больной девчонки, которой точно надо лечиться. Вот твои подружки и отказываются общаться с тобой. И вряд ли они захотят общаться с тобой вновь. — Если ты не прекратишь настраивать их против меня, то я точно потеряю их. — Я тебе обещаю, ты потеряешь не только подруг, — низким голосом уверенно заявляет Терренс. — Когда люди узнают, что ты на самом деле неуравновешенная и психованная, то твоя карьера уж точно будет разрушена к чертовой матери. Это случится не по причине клеветы, а по причине реальных доказательств, которые будут предоставлены всему миру. — Желаю, чтобы твоя была разрушена к чертовой матери! — грубо бросает Ракель. — Злись сколько хочешь, но ты и сама должна понимать, что рано или поздно правда обязательно выплывет наружу, и все узнают твою настоящую сущность. — Хоть бы кто-то рассказал про твою сущность, мерзкий ты козел! — К тому же, я не уверен, что и твои родственники будут рады видеть тебя… Что-то они не очень спешат навещать тебя и узнавать, как ты здесь поживаешь. Когда в последний раз ты говорила с ними? Неделю назад? Две? А может быть, месяц? Нет? Больше? Ты не нужна этим людям. Они устали иметь дело с неуравновешенной дурой, которая выпила у них все соки. Которая может быть очень опасна для других. — ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЯЗНЫЙ РОТ! — во весь голос вскрикивает Ракель. — ЗАКРОЙ! — Эти люди не могли дождаться дня, когда наконец-то смогут сплавить тебя мужику и вздохнуть с облегчением. Радуясь, что им больше не придется носиться с психованной девчонкой, которая повторяет судьбу своей матери и вот-вот может заставить всех отвернуться от нее. — Ар-р-р, как же ты меня бесишь… Ракель резко отворачивается от Терренса и полными злостью глазами начинает смотреть куда-то вдаль, довольно тяжело дыша и будучи не в силах забыть то, что она только что услышала от человека, который определенно получает удовольствие от того, что вот так издевается над ней. Который так спокойно обвиняет ее во всех грехах и считает психически нездоровой девушкой! Да еще и смеет что-то говорить про ее мать! Ракель уж точно не ожидала, что Терренс окажется настолько подлым, мерзким и ужасным человеком… Точнее, она знала, что у него непростой характер. Однако девушка не думала, что ее возлюбленный поверит тому, кто так сильно хочет испортить ей жизнь и умудрился настроить против нее ее близких подруг и ее собственного парня, о любви к которому она уже давно не вспоминает. — Так что, Ракель, советую тебе призадуматься, — с гордо поднятой головой уверенно говорит Терренс. — Ты осталась одна. Никто не захотел тебе помогать. Даже твои дедушка и тетя бросили тебя. Они не звонят тебе и не пишут. Им плевать на тебя. Не удивляйся, что эти люди так сильно мечтали выдать тебя замуж и проклевали тебе все мозги. Твой дед и твоя тетка мечтали избавиться от тебя. Мечтали переложить заботы на плечи мужика. Мужика, который уже реально устал от тебя. — Так тебя никто не держит! — вскрикивает Ракель и указывает в сторону двери. — Вали! Иди куда хочешь! — И знаешь, мне нисколько не жаль тебя. Совсем. Потому что ты заслужила все, что с тобой происходит. Все происходящее — это твое наказание. Наказание за то, что ты так мерзко поступила с теми, кто тебя любил. Пришедшая в ярость и потерявшая всякое терпение Ракель резко разворачивается к Терренс, подлетает к нему и приподнимает руку, чтобы если не дать ему пощечину, так хотя бы просто посильнее ударить. Однако мужчина мгновенно реагирует на ее действие, ловко перехватив сначала одну руку своей девушки, а потом уже и вторую, когда она пытается ударить его как можно больнее, все больше начиная напоминать ту, о которой говорил Саймон и выглядеть как девушка с проблемами психики. — Ну уж нет! — сухо бросает Терренс. — На этот раз я не позволю тебе так легко раздавать мне пощечины. НЕ ПОЗВОЛЮ! СЛЫШИШЬ МЕНЯ! — Пусти меня! — грубо требует Ракель, яро пытаясь освободить руки из хватки Терренса. — Так! А ну успокойся! Успокойся, я сказал! УСПОКОЙСЯ! СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ТВОЮ МАТЬ! — Терренс, вытаращенными глазами смотря на взбешенную Ракель, крепко сжимает ее руки, пока та пытается вырваться и брыкается. — ХВАТИТ! Я НЕ ПОТЕРПЛЮ ТВОИ ИСТЕРИКИ У СЕБЯ ДОМА! — Я здесь ТОЖЕ живу! — сухо напоминает Ракель. — Так что это не только ТВОЙ дом! — Посмотри на себя, ненормальная! — Терренс сильно встряхивает Ракель, крепко держа ее за запястья. — Ты все больше становишься похожей на пациентку психбольницы. — Я НОРМАЛЬНАЯ! — во весь голос вскрикивает Ракель. — ЭТО ТЫ БОЛЬНОЙ! ТЫ! ТЫ! ТЫ!