С наилучшими пожеланиями, Саймон Г. Р.» Еще несколько секунд Ракель сидит на диване и пустым взглядом смотрит в одну точку. Умом девушка прекрасно понимает, что этот мужчина прав, ибо ей и правда не к кому обратиться за помощью, и она не знает, как спастись от него своими силами. Казалось бы, в этой ситуации не остается ничего другого, кроме как сложить руки и ждать, когда этот ужасный человек захочет действовать. Ждать неделями, месяцами или даже годами, когда он захочет покончить с ней. Находиться в подвешенном состоянии и каждый день просыпаться в неведении и задаваться вопросом, а не этот ли день станет для нее последним. Подобное ожидание равносильно любой пытке. И Саймон определенно это понимает, поскольку он хочет извести Ракель морально. Пытать ее неизвестностью. Пытать до тех пор, пока она не смирится со своей судьбой и не поймет, что вскоре придет ее конец. Блер все еще стоит на месте и никуда не уходила, пока Ракель читала письмо от Саймона. Сначала она с грустью во взгляде смотрит на девушку, а потом неуверенно подходит к ней и слегка дотрагивается до ее плеча. — Что написано в этом письме, Ракель? — осторожно спрашивает Блер. — От кого оно? Однако Ракель ничего на это не отвечает и продолжает смотреть в одну точку. Это заставляет Блер начать искренне переживать за девушку, которая резко бледнеет и явно выглядит испуганной и чем-то шокированной. — Ракель, с вами все в порядке? — проявляет беспокойство Блер. — Вам плохо? — Нет… — тихо, медленно произносит Ракель. — Что написано в том письме, раз вы так резко побледнели? — Ничего… Через пару секунд Ракель слабо качает головой, пока в ее глазах медленно появляются слезы. — Ничего не написано… — тихо повторяет Ракель. — Ничего… Ничего… Ничего! Ракель кладет письмо с конвертом на край дивана, резко соскакивает и со слезами на глазах убегает в ванную комнату, в которой она запирается на замок и снова начинает горько плакать в полном одиночестве, не замечая, как смахивает письмо с конвертом на пол, когда встает с дивана. — Ракель… — с грустью во взгляде произносит Блер. Блер смотрит Ракель вслед до тех пор, пока та не закрывается в ванной комнате. Несколько секунд служанка о чем-то думает с грустью во взгляде, а затем переводит взгляд на письмо и решает прочитать его. И с каждой секундой все написанное в нем приводит юную служанку во все больший шок с каждой секундой. Блер несколько секунд о чем-то думает, а затем решает отбросить все эти мысли в сторону и спрятать письмо от Саймона по просьбе Терренса. Поэтому она быстро поднимается по лестнице на второй этаж, забегает к себе в комнату и просто кладет его в один из ящиков письменного стола. А сразу же после этого юная служанка немного поправляет прическу, одергивает свое платье, спускается вниз и приступает к работе, которой у нее сейчас очень много. Глава 15 Проходит еще пару недель. Дом Ракель и Терренса. Время около двух часов дня. За эти пару недель отношения между влюбленными еще больше охладели и стали, пожалуй, хуже, чем когда-либо. И если раньше они еще как-то делали вид, что между ними ничего не случилось, то сейчас никто даже не пытается промолчать о том, что им стало просто невыносимо находиться рядом друг с другом. Служанки стараются лишний раз не попадаться на глаза ни девушке, ни мужчине на глаза и либо прячутся в разных углах, либо спокойно делают свою работу. Терренс и Ракель ссорятся почти каждый день и не могут пройти молча, не упрекнув друг друга в чем-то или не огрызнувшись по причине или без. Вот и сегодня они в очередной раз начинаются выяснять отношения из-за всего, происходящих в их жизни, пока находятся в своей комнате и занимаются какими-то своими делами. — Ар-р-р, твою мать, неужели ты опять начинаешь обвинять меня во всем, что с нами происходит? — сидя на кровати со скрещенными на груди руками, громко возмущается Ракель. — А то ты этого не знаешь! — пытаясь что-то найти в шкафу, громко, резко огрызается Терренс. — Я ни в чем не виновата! — Ну конечно, не виновата! — Нет моей вины в том, что у Саймона поехала крыша. Я не виновата в том, что он никак не может остановиться и оставить меня в покое. — Ах да, я забыл… — Терренс резко поворачивается лицом к Ракель. — Ты у нас невинная! Совершенно невинная! — Конечно, невинная! — громко бросает Ракель. — Разве не ты сложила руки и по-тихому сбежала к своей тетушке в Англию, когда у этого ублюдка поехала крыша в первый раз? — А это-то здесь причем? — Да не причем! Просто констатирую факт! — А ты не мог бы просто заткнуться и не бесить меня? — Я у себя дома! И буду говорить все, что захочу! А вот тебе бы не помешало заткнуться. Заткнуть свой поганый рот и слушать, что тебе говорят. — Тебя что ли слушать? — Ракель презренно усмехается. — А кто ты такой? — Тот, в чьем доме ты живешь! — Ах, вот как… — Трусливая дура… — слабо качает головой Терренс и скрещивает руки на груди. — Дура, которая испугалась, что ее начнут осуждать и показать на нее пальцем со словами: «Да, вот она, та самая девчонка, что не захотела признать свои ошибки и по-тихому свалила подальше от проблем, наивно полагая, что все разрешится само!». — Я должна была уехать! — громко заявляет Ракель, резко встает с кровати и подходит к Терренсу. — Должна была прийти в себя после того, что произошло. Ты, мразь, даже не представляешь себе, что я чувствовала, когда узнала о том чертовом скандале, который едва не стоил мне моей карьеры и доброго имени. Как я злилась, когда долгое время подозревала во всем тебя. — О, да-да-да-да… — Терренс со скрещенными на груди руками закатывает глаза. — Можешь не продолжать, я и так все знаю. Тебе было плохо, и ты хотела умереть от стыда, который тебе пришлось пережить по вине того ублюдка. — Да? — Ракель расставляет руки в бока. — А если и хотела? Ты бы обрадовался? — По крайней мере, не связался бы с такой эгоистичной и больной дурой, как ты! — Ах, вот оно что… — Эгоистичная, больная, да еще и трусливая. Сбежать от проблемы — это такой классный способ избежать ее. Для тебя. — Терренс резко указывает пальцем на Ракель. — Ты — трусиха! Трусиха, которая не может повернуться к проблеме лицом и решить ее! Вместо того чтобы сбегать куда-то с надеждой, что либо все разрешится само, либо за тебя кто-нибудь все сделает. — Ах, так это я трусиха? — громко ухмыляется Ракель, указав на себя пальцем. — Понимаю, не хочется признаваться. Но я хочу и буду говорить правду тебе в лицо. — О да, а ты как будто не трус… — закатив глаза, грубо бросает Ракель. — Чего? — возмущается Терренс. — Я? — Да, ты! — Ракель расставляет руки в бока. — Струсил иметь дело с Рингером! Побоялся, что твоя драгоценная задница может пострадать по его вине. — Ты спятила… — слабо качает головой Терренс. — Реально спятила… — Ты наплевал на свои обещания из-за трусости. Неужели забыл, как недавно обещал и клялся мне, что никогда не оставишь меня и не бросишь в трудный момент? — Когда это такое было? — Только не надо притворяться, что ты забыл! — Я никогда даже и не думал помогать такой эгоистичной стерве, как ты! — Несколько недель назад ты говорил совсем другое! — громко напоминает Ракель. — Говорил, что ты не бросишь меня! Что вместе мы справимся с этой проблемой! И всякий подобный бред! — У тебя не в порядке с головой. Такого никогда не было! — Не держи меня за дуру, МакКлайф. У меня очень хорошая память, и я прекрасно помню, что слышала и что говорю. — Это все твои больные фантазии, которые никогда не станут реальностью. — Ты просто болтун! Болтун, который бросил слова на ветер и оставил меня наедине с моими проблемами, которых у меня и так по горло! — Хватит нести чушь! — сухо бросает Терренс. — Слушать противно. — И какой надежей и опорой ты можешь быть? — ехидно усмехается Ракель. — Какой из тебя защитник, раз ты бросаешь девушку в беде и делаешь вид, что тебя это не касается? — Ты не заслужила такой чести! — Понимаю… Понимаю… Ты боишься Рингера и не хочешь пострадать по его вине. Надеешься, что если ты наплюешь на мои проблемы, то тебе ничего не будет. Что ты будешь жить спокойной жизнью. — Я защищаю и помогаю только тем, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО этого достоин, — с гордо поднятой головой заявляет Терренс. — А не всяким мерзким гадинам, которые думают только о себе. — Ах, я гадина… — Ракель скрещивает руки на груди. — А ты на себя не хочешь посмотреть? Не хочешь призадуматься о том, кто ты есть? Или же ты и так постоянно думаешь о своей персоне? Потому что буквально влюблен в себя! — Да, я люблю себя! — уверенно заявляет Терренс. — И считаю, что ты уже точно не заслуживаешь такого человека, как я. Я слишком хорош для тебя. — Ха, это в чем же, позволь узнать? — презрительно усмехается Ракель. — Во всем, что ты так и не смогла оценить за эти несколько месяцев. — Что я не оценила? Тот факт, что ты бросаешь слова на ветер и легко можешь забыть о своих обещаниях? — Я ничего тебе не обещал! — Обещал, Терренс, обещал. Ты много чего обещал!