– Не могу, мы вместе, – возразила «нимфа». – Внук вас здесь подождет, – опрометчиво произнес теледеятель. – Валера! Где Кастрюлькина? – заорали из коридора. – Тут, она не идет, уже час уговариваю ее с места сдвинуться, – не постеснялся соврать представитель съемочной бригады. В комнату вошло существо неопределенного пола. Если принять во внимание длинные, почти до пояса, локоны, серьги в ушах, ярко накрашенные глаза и губы, то это женщина. А если учесть бесформенный свитер, грязные кроссовки эдак сорок второго размера, то это мужчина. – Здрасте всем, я Леся! – закричало странное создание. Я сообразил, что «оно» дама. Новое действующее лицо посмотрело на меня: – Вы Кастрюлькина? – Нет, – возразил я. – Сковородкина я, – повторила тетка, – но я шагу без Вилли не сделаю. Леся всплеснула руками. – Так он вас ищет! – Где? – занервничала «нимфа». – В студии, пошли скорей, – велела Леся. – Вилли, Вилли, – закричало «розовое платье» и кинулось в коридор, – и как только ты убежал? Ах, безобразник! – Кроваткин готов? – прохрипела рация. – Он еще не приехал, – отрапортовала редактор, – у нас здесь Кастрюлькин с Татьянкой! – Гони его в студию! – Леня, тебе Кроваткин нужен! – Замолчи, Леся! – завопила рация. – У меня от вас сейчас голова лопнет! – Похоже, ищут меня, – произнес я, – Кроваткин… – Ноги в руки! В студию, – не дослушала рация. – Леня, он Кастрюлькин, – запаниковала редактор, – наш герой! Приехал с Татьянкой. – Бабу оставьте себе, нам отдайте мужика, – взвизгнули из переговорного устройства. – Она собака! – У каждой бабы свой характер! – Леня! Она реально сука. – Леся! Следи за своим языком в присутствии героев программы! – Где Кроваткин? – вкрадчиво спросили из коридора. Глава двадцать третья Я схватил Демьянку и вышел из помещения. – Здесь. Худенькая, просто прозрачная девушка в джинсах и фартуке с карманами, из которых торчали разнокалиберные кисти, зашептала: – Бежим, бежим, бежим! Игорь копытом землю роет! Вы шикарно для своего возраста выглядите, прямо маринованный огурчик! Пудрану вас, и все. Да? – М-м-м, – пробормотал я, неся Демьянку. Бодрой рысью мы добрались до железной двери. Девушка открыла ее. – Осторожней, на полу шнуры. – Звучок повешу, – сказал хриплый голос, и чьи-то ледяные пальцы начали шарить по моей спине. – Пудрану вас? – прошелестела владелица кистей. – Что вы хотите сделать? – осторожно осведомился я и услышал в ответ все тот же загадочный глагол: – Пудрануть. По-быстрому. А за моей спиной тем временем беседовали два человека: – Прибей гостя. – Еще не озвучил. – Хорош ковыряться, мы и так задержались. – Я в этом виноват? – Нет, конечно. Можешь прибивать. – Гость, пойдемте. – Стой, он не пудранутый, – занервничала девушка. – Что такое пудрануть? – решил осведомиться я. – Пудрочкой вам мордочку обпудрю, – пояснила девочка, – а то блестеть будете на камеру. Можно? – Пожалуйста, – разрешил я. – И долго мне ждать? – зашипели слева. – Уже запудрячила, – испуганно сообщила гримерша. – Двигаем! – велел голос. – Стоп! Собаку озвучиваем? – Собаку? Какую? – Он ее на руках держит! – Про пса ничего не знаю. – Минутная готовность! – заорали с потолка. – На фига собаке звук? – вмешалось сопрано. – Она говорить не будет. – А на фига ему псина? – поинтересовались слева. – Мотор идет! – возвестил бас. Две девушки схватили меня с разных сторон, втащили в ярко освещенное помещение, плюхнули на стул, шепнули: – Сидите ровно, улыбайтесь, реагируйте живо, – и унеслись.