— Что⁈ Да я тебя…- Соколов сделал шаг ко мне, но замер, потому что стоящей в стороне машины в нашу сторону прыжками быстро двигался и утробно лаял большой черны пес. — Что, ментяра, один на один ссышь выйти? — Соколов, ты дурак? Вас придурков столько, а я один. Давай не болтай лишнего, а руки подставляй. Всю дорогу задержанный молча сидел на заднем сидении, под недобрым взглядом недовольно принюхивающегося к нему Демона, гордо занявшего сидение рядом с водителем. Так как время поджимало, то первым делом нам пришлось ехать в банк. Увидев ввалившихся в отделение кредитного учреждения двух типов не самой мирной наружности, один из которых был со скованными за спиной руками, нам на перерез двинулся охранник, который не понимал, что делать в данной ситуации и приближался очень медленно, то вынимая свою резиновую дубинку, то вкладывая ее обратно в кожаную петлю на поясном ремне. — Спокойно, следственные действия! — я показал охраннику развернутое удостоверение и потащил Соколова в освободившуюся кабинку кассы. Хотя я и поставил Славу лицом к стене, но помешать мужчине крутить головой, пока я сдавал кассиру свои сто шестьдесят две тысячи рублей, я не мог. Судя по всему, увиденное настолько потрясло черное сердце преступника, что он длительное время просто молчал, уйдя в себя. Стоило нам выйти из кабинки кассы, как мы напоролись на спешащего к нам управляющего отделением банка, из-за спины которого испуганно выглядывал давешний охранник. — Что здесь происходит? — Вы что, не видите? — я помахал перед носом управляющего корешком приходного ордера: — Деньги сдаю, как и обещал. — Это что такое? — Викентий Сергеевич с отвращением тыкал пальцем в наручники на запястьях Соколова. — Вы разве не видите? Это наручники. Задержал подозреваемого в преступлении и руки ему обездвижил, чтобы у вас ничего не пропало. — Вы же этот… как ее, из АО «Немезида»? А как? — Жизнь сейчас такая…- вздохнул я: — приходится совмещать. Извините, но мы пойдем. Соколова я завез в опорный пункт, к хорошо знакомому участковому, так как знал, что в РОВД мне спокойно с задержанным работать не дадут. Мне дали ключ от маленького кабинетика напарника местного хозяина, что в настоящее время пребывал в отпуске и показали, где стоит электрический чайник и банка с заваркой. — Громов, что тебе от меня надо? — Соколов разминал запястья, с которых я снял наручники и косо поглядывал на разлегшегося в уголке Демона. — Явку пиши и твои мытарства закончатся. — я пододвинул Славе чистый бланк. — Явку? — нервно хохотнул Соколов: О чем хоть? — О том, как ты несколько месяцев назад, в съемной квартире, возле которой мы с тобой первый раз встретились, убил своего приятеля по фамилии Захаров, после чего расчленил его труп, который, расфасовав по пакетам, вынес на мусорную площадку. Напиши подробности в явке с повинной, и твоя жизнь на несколько лет приобретет определенность. Клянусь, с глазах Славы мелькнул страх, он задумался на мгновение, но справился с собой и натянуто засмеялся: — Ха-ха-ха, Громов, ну ты придурок. Не знаю я никакого Захарова, а уж тем более, никого не расчленял. — Так это ты придурок, Слава. Вы с убиенным шесть лет в одном классе проучились. — А, так этот Захаров⁈ Да я его уже давно не видел, наверное, пару лет. — Правда? А вот задержанный по нашей просьбе начальник привокзального почтового отделения станции Борзя Забайкальского края Марк Дулеве, тоже, кстати ваш одноклассник, дал показания, что по вашей просьбе он закупал патроны к стрелковому оружию у своих знакомых на складах сто тридцать первой мотострелковой дивизии, и почтовыми вагонами отправлял их вам, для дальнейшей реализации через вашего общего знакомого и одноклассника Сергея Захарова, на севере бассейна Реки, куда Захаров плавал, будучи работником речного флота. — Что за чушь? Уверен, что Дулевича тоже в каком –нибудь спецприемнике держали, вот он и не выдержал, и оговорил нас. — Да, конечно, только взяли его с поличным, патроны в его доме нашлись. — Значит оговорил он меня, пытали его, уверен. — Негодую вместе с вами, но вот что делать с мехами краснокнижных животных и патронами к боевому оружию, что нашли в вашем доме. — У меня, гражданин начальник, дома, как такового нет, выгнали меня родственники из дома… — Сочувствую вашему горю, но согласно показаний владелицы дома по улице Стальной магистрали, вы сняли у нее дом на год. При осмотре дома в нем обнаружены принадлежащие вам вещи и документы, а также патроны… — Я же говорю, подбросили! — Точно, два ящика из числа тех, маркировка ящиков соответствует тем, что изъята у вашего одноклассника на станции Борзя. Вы считаете, что кто-то поверит в всесоюзную аферу милиции, перевозящей ящики с патронами на несколько тысяч километров, чтобы задержать двух одноклассников? — Я ничего не знаю… — Слава, попался, так не веди себя как дурак, признай то, от чего уже не отвертишься и живи дальше. На зоне тоже люди живут, в отличии от твоего приятеля Захарова, у которого ребенок остался сиротой. Что не поделили с Захаровым? — Я не знаю, о чем вы говорите, гражданин начальник. Дайте мне лист бумаги, я жалобу буду писать. — Пожалуйста. Мой тебе совет — по возможности пиши печатными буквами, наш прокурор не любит корявые почерки разбирать. Пока Слава, высунув кончик языка от усердия, старательно выводил печатными буквами свой крик души, я продолжал увещевать его признаться в совершенном им убийстве. — Ты гражданин начальник зря стараешься, и вообще, помолчи пожалуйста, у меня от твоей трескотни голова болит. Мне бы скорую вызвать, возможно у меня давление поднялось. — Дурак ты Слава. — я перечитал его жалобу и убрал в папку: — Причем двойной дурак. — И почему это я двойной дурак? То, что тебе жалобу отдал? Так я потом еще напишу, хоть одна, но до прокурора доберется, ты даже, начальник, не надейся открутится. — Дурак ты слава в том, что свидетель того, что у вас Захаровым приключилось, остался только ты. Как ты расскажешь, так оно и выйдет, опровергать тебя некому. Но тебе следствие рано или поздно убийство докажет, и плюсом к сроку за патроны, ты получишь еще один срок, причем не путем частичного поглощения одного другим, а полновесным довеском. — Ну и доказывайте, а почему двойной дурак? — Ты фильм «Место встречи изменить нельзя» смотрел? — Ну… — Помнишь, как Фокс под диктовку Шарапова образец почерка дает, который получился, в итоге малявой Ане? — Ну, помню, и че? — Да ниче! Помнишь открытку, что ты Люське Захаровой от имени ее убиенного мужа якобы с Севера прислал, и сто пятьдесят рублей на жизнь приложил, жадюга? — Не знаю никакой открытки! — взвизгнул Слава, начавший догадываться, что дело плохо, правда не понимая подробности. — Ничего страшного. Ту открытку тоже кто-то печатными буквами писал, старался. И жалобу твою прокурор обязательно увидит, только с заключением графологической экспертизы, что по мнению эксперта оба документа выполнены одним и тем же человеком. Вставай, в РОВД поедем, руки за спину… Слава встал, после чего громко заорав, бросился в сторону двери. Так мы и выпали в коридор опорного пункта, под ноги местных бабок, что пришли на прием к участковому — Слава, визжащий в ярости, что-то нечленораздельное, я, висящий у него на плечах и пытающийся заломить на «болевой» руку, и Демон, с удовольствием вцепившийся в лодыжку беглеца. С криком «Отпустите мальчика!» и «Что делаете, фашисты!», шустрые старушки, как птички, вспорхнули со стульев и прижались к стенам опорного пункта, вопя на нас с безопасного расстояния. На шум из своего кабинета выскочил участковый, и, оббежав рычащего Демона, стал помогать мне ковать беглеца в железо. Через пару минут мы захлестнули извивающегося на полу Славу дужками «браслетов» и подняли его на ноги, на что он сразу поджал ногу и начал орать, что ему нужна «скорая помощь». — Ну что, «скорую» вызывать? — хмуро поинтересовался у меня участковый. Я нагнулся и задрал штанину на пострадавшей от зубов Демона ноге — покраснения, лопнувшая кожа, но рваных ран, как ожидалось, не увидел: — Да ну, нах! В РОВД довезу, пусть там вызывают, а здесь он просто сбежать хочет. — За что его хоть принял? — Данный гражданин задержан за то, что убил и расчленил своего одноклассника, а жене убитого с грудным ребенком написал открытку, типа задерживаюсь на Севере, жди, летом приеду. И сто пятьдесят рублей приложил, мол кушайте, не обляпайтесь. А убил он его за то, что доходы от воровства оружия и боеприпасов с армейских складов не поделили. — излишне громко проинформировал я общественность и дернул Соколова за рукав: — Так было, Слава? Душегуб собрался мне что-то ответить, но решил промолчать и отвернулся. — Видишь, как попался, так стыдно ему стало, нечего ответить. Ладно, поедем мы, поздно уже. Спасибо за помощь. — я ухватил задержанного за шиворот и потащил на улицу, в сторону машины. Потрясенная общественность возмущенного гудела за нашими спинами. Больше всего собравшихся женщин возмутила мизерность суммы, высланной семье несчастного Захарова. Не успел я передать Соколова помощнику дежурного, как в дежурную часть ворвалась взлохмаченная следователь Маша: — Громов, су… где деньги⁈ — Мария Алексеевна, деньги я сдал в банк. Вот свидетель. — я похлопал по плечу сидящего на лавке Соколова, что опять завел свою нытье, что ему срочно нужна «скорая помощь», иначе он истечет кровью. — Как ты мог забрать деньги! — Мария Алексеевна, я предупреждал, что деньги по факту мои, на меня за каждую минуту их использования рубль навешивался. Я сказал, что я должен успеть их сдать в банк до закрытия и вам надо успевать их оформить и передать потерпевшему. Что ты из сказанного не поняла? — Нинель Павловна… — Да пошла в жопу твоя Рыбкина! — не выдержал я: — Из-за того, что у меня с ней личные неприязненные отношения, она готова раскрытые уголовные дела загубить на корню! — Она сказала, чтобы ты, как появишься, сидел в РОВД и никуда… — Так! — я повернулся к «греющему уши» помощнику дежурного: — ты жулика у меня принял? — Ага, сейчас оформлю. — Сообщаю всем — уже скоро одиннадцать, я поехал отдыхать. Никакую Рыбкину ждать я не собираюсь. Товарищ дежурный, официально заявляю, чтобы без обид — ночую я у знакомой, поэтому ко мне в адрес дежурку посылать не надо, там будет только собака, а дверь железная, будете стучать среди ночи — перебудите всех моих ветеранов, а им уже по фигу, милиция, не милиция, обматерят и костылями отбуцкают. Поэтому всем спокойной ночи и встретимся завтра.