Я сделал вид что раздумываю и сказал: — Да в камеру не очень мне хочется… — Как знаете Буров… просто имейте ввиду, что далее сохранять от волколюдов в тайне имя предполагаемого преступника никто не станет. У вас день, два спокойно жизни… А потом они попытаются вам отомстить, не дожидаясь решения суда и следствия… — Мне нечего бояться, — сказал опять я. — Ясно, — сказал инспектор доставая папку из портфеля. — Тогда я с вас возьму подписку о невыезде, и подпись что вы обязуетесь прийти на допрос в понедельник. Он дал мне на подпись пару бумаг. Я их подписал. Перед тем как уйти инспектор поинтересовался: — Буров вы понимаете, какие последствия могут ждать ваш род, семью… — Никаких, — начал я, а потом вспомнил что надо было признаться. Вот, чёрт побери! Подсознание по старой памяти не желало ни в чём признаваться. Ведь это на самом деле трудно. Боялся внутри что менты начнут меня вязать прямо на месте и придётся их убить. Но здесь, в этом мире, я был аристократом и так просто меня не собирались репрессировать, тем более даже вроде как давали мне защиту в КПЗ от волколюдов. Я кхыкнул и сказал: — Постойте это я их убил, я вспомнил… Инспектор собравшийся было уходить, выразительно на меня посмотрел: мол «чего ты мне мозги пудришь», но сел обратно в кресло: — Напишите коротко признание, потом в понедельник на допросе с вас спросят подробнее. И я написал, что убил Клан Красного волка из-за пыток. — А клан лютого волка? — спросил инспектор просмотрев коротко признание. — Я ведь там пока что подозреваемый. — Это вопрос почти решённый насколько я знаю. Остались формальности, которые из-за праздников не сделали. Кое что допроверить… прошерстить астрал до конца. У следствия есть большая уверенность что это тоже сделали вы… — Прямо уверенность? — спросил я с недоверием, — Не быстро ли следствие делает выводы. — Парни, — сказал вдруг инспектор Рысев двум своим подчинённым. — Вы может идти, я сейчас приду… Двое полицейских встали и пошли ко входу. Хлопнула дверь. — Понимаете, — Рысев начал осторожно подбирать слова. — Может ещё и не так всё известно по делу клана Лютого волка… но лучше вам признаться, потому что назначат другую следственную группу и… она может всё осложнить для вас... накопать чего ни будь. Понятно. Она может накопать моих подельников. — Ясно, — сказал я. — Тогда я прост признаюсь что сделал это. — Хорошо, — сказал инспектор. Что было странно что он не спросил: а точно ли я сам это сделал в одиночку. Словно мы играли в какую-то игру, где всё это признание было неважно. Хотя я уже приготовил версию про кучу кристаллов, которые питали меня магией, а я лишь раздавал удары магией и холодняком. — А если адвокат сможет доказать мою самооборону? — спросил я. — Волки понесут наказание за покушение на меня, если вздумают мне мстить невзирая на решение суда. Инспектор встал, вздохнул, и сказал: — До этого тебе ещё надо дожить… хотя я даже не могу представить как адвокат докажет суду самооборону или то что волки сами виноваты, условно говоря. Ты встрял парень по самое не могу… Я ничего не ответил, а инспектор Рысев покинул мой дом и уехал. Восьмого января я решил сходить в универ, прежде чем «уйти в закат». Не знаю зачем я туда пошёл, может просто хотел попрощаться под своей личиной. Не знаю. Я приехал на общественном транспорте утром как обычно. Но уже у входа какие-то ребята завидев меня стали шептаться. Первый урок был у Питонова. Какое-то время мы молча слушали лекцию, все записывали лишь косились на меня, иногда перешёптываясь. А затем, как обычно, Бакланов Женька поинтересовался в минуту перерыва, когда Питонов сел за свой стол и стал смотреть конспект лекции. — Буров!— воскликнул Бакланов. — Здесь, — ответил я. — А ты правда убили два волчьих клана? Аудитория притихла, все ждали моего ответа. — Ну правда, — ответил а. Скрывать смысла не было. И тогда аудитория словно взорвалась. Кто-то кричал «Я же говорил что это правда!». Кто-то засвистел, другие закричали, захлопали в ладоши… от радости. Аудитория наполнилась громкими обсуждениями, криками. Один парень начал бегать за другом с криками: «ты мне должен! Ты проспорил! Подставляй рожу!» Быбелкин вскочил с парты и подбежав ко мне стал трясти руку в рукопожатии. — Буров ты уникальный человек, я рад что был с тобой знаком! Очень рад! Ты молодец, от свей души тебе спасибо! Всё бы хорошо в его речи, но вот его это «был знаком», меня немного смутило. Неужели все решили что я потенциальный смертник и хотят со мной пообщаться или поглядеть, пока я жив? — Это ты так отомстил за пытки? — спросил меня Быбелкин. — Типа того, — сказал я. Не стоило ему знать все подробности. Быбелкин открыл было рот что бы спросить что-то ещё, но громкие удары о парту вернули нас на землю. Это Питонов оклемался от шока поведения студентов и новости, что я всё таки это сделал. — А ничего что я тут с вами?! — кричал он, долбая по парте толстой книгой. — Ничего страшного?! А?! Аудитория стала стихать. — Если вы такие придурки, что радуетесь смерти волкам прилюдно… то хотя бы не делайте этого на улице, когда их вокруг много. Нам ещё не хватало революции… — Революция между людьми происходит, — сказал Бакланов. — А с ним будет не революцию. — Что бы это ни было, не надо это провоцировать! — заревел Питонов. — А тебе Буров… я хочу сказать… что ты не прав. Последнюю фразу он сказал таким безразличным тонов, что я понял: ему как минимум всё равно, а возможно он и сам рад. Просто скрывает, так как его должность второго человека в университет обязывает осудить мою агрессию к волкам… На обеденной перемене после математики, многие — не из моего курса и группы — стали откровенно тыкать пальцами на меня. Я встретил Олега БУрова, который идя по коридору, пояснил мне кое что. — Ну да, все уже знают, что ты убил…, — его осёкся, он повернулся ко мне лицом. — Ты же правда убил два клана волков? И поэтому дал мне мотоцикл? — Правда, — сказал я. — Как там мой железный конь? — Отлично! — сказал Олег. — Я подрегулировал подачу топлива, теперь он меньше ест бензина, а значит меньше изнашивается. Мда, наверно Олег экономит даже больше чем я думал и мой мотоцикл для него прямо дар божий. Мы дошли до столовой и тут я услышал как кто-то сказал: — Смотрите Мишка кровавый, Мишка беспощадный! Победитель баб и волков… Даже Лизу вспомнили. Со всех сторон на меня стали пялиться и повторять: «Мишка кровавый, Мишка беспощадный!» Я не успел заметить кто сказал первым, но это явно был голос Камнежабова. Найдя его жабью рожу, я поймал на себе его ехидный взгляд. И он тут же выступил: — Встречайте же Мишку кровавого, Мишку беспощадного! Нет, это не я придумал тебе такое прозвище. Я придумал лучше: «Мишка безголовый»! Ну как ты придурок мог так подставить своих родичей?! Скажите мне на милость: как? Можно ли сказать что у человека сотворившего такое отсутствует мозг в голове, — сказал он и задел меня рукой по подбородку. Это выбесило меня до такой степени, что я задумал тут же ему отомстить. А Камнежабов продолжал всё меня крошить. — Волки это конечно ужасно… но зачем ты дал себя спалить, дегенерат ты этакий. Дурачок ты неотёсанный! Мне даже не верится что я тратил на тебя своё время. Ты же пациент псих больницы, раз такое сотворил. Дружки Камнежабова откровенно надо мной стебались, стоя рядом с ним, смеривая меня с ног до головы неприятным взглядом. Но тут подошёл Быбелкин, с моими одногрупниками, где был и Артём Буревестников. Быбелкин встал рядом со мной и сказал грубо обращаясь к Камнежабову: — О! Кто это заквакал. Жаба ты ли это? Самому слабо такое сотворить, потому что боимся-с… потому и надо застебать того кто смелей тебя? — Быбелкин дурачок, ты ли это? Нутритева ещё жива, а то она у тебя вечно в первых рядах удары принимает. Вместо живого щита держишь её что ли? — Не надо, ничего не отвечай ему, — отвернулся я к Быбелкину и посмотрел в глаза. — Я разберусь за нас обоих… Быбелкин услышавший что Кмежабов задел Нутриеву, хотел уже ввязаться в бой… и проиграть у хитрого Камнежабова. Но я лишь одними губами сказал: — Я сейчас разберусь. Повернувшись к Камнежабову я сказал: — Сегодня одна жаба будет раздавлена так, что из неё всё говно с кишками вылезет. Камнежабов криво ухмыльнулся: