— Прошлой ночью было много выпивки, и мы с Марией поженились. Опасно медленно глаза дяди Алексея сужаются, затем он наклоняет голову, его ястребиный взгляд перебегает с меня на Марию, затем темнеет. — Вы поженились. Это не вопрос, но Мария начинает кивать. — Прости. Я ничего не могу вспомнить. — Господи, — бормочет тетя Белла, мама Марии, недоверчиво качая головой. Черты лица дяди Алексея напрягаются от гнева, когда он поднимается на ноги, его глаза останавливаются на мне. — А ты? Что ты помнишь? Все. — Не много, — лгу я. Он продолжает смотреть на меня, и там, где более слабый человек сломался бы, я расправляю плечи, сохраняя спокойствие. Наконец, его глаза покидают меня и устремляются на Виктора. — Где, блять, ты был, когда это случилось? — Спал в отеле, — отвечает Виктор, стараясь не зевать. — Я оставлю тебя разбираться с этим. У меня есть дела, о которых нужно позаботиться. — Он смотрит на меня. — Позвони мне, если выживешь сегодня. Я почти издаю смешок, но проглатываю его обратно, когда дядя Алексей огрызается: — Вы, блять, поженились? — Успокойся. — Тетя Белла пытается удержать его от срыва. — Криками ничего не исправишь. — Я не кричу, — бормочет он, снова садясь, затем смотрит на моего отца. — Люциан, ты ничего не хочешь сказать? Папа встречается взглядом со своим другом. — Белла права, это не поможет, если мы расстроимся. Я думаю, это хорошо для обеих семей. Дядя Алексей кивает, но затем бормочет: — Женаты, мать твою. — Пристально глядя на Марию, он рявкает. — Что ты об этом думаешь? Она садится рядом со своим отцом, качая головой. — Лучше всего было бы быстро аннулировать брак, верно? Лука планировал жениться на другой, а мы едва знаем друг друга. — Вы знаете друг друга всю свою жизнь!-— рявкает он, и тетя Белла снова похлопывает его по бедру, чтобы успокоить. — У меня не было намерения жениться на ком-то другом, — говорю я, удивляясь, откуда, блять, у нее взялась эта безумная идея. — Я согласен с моим отцом, это будет хорошо для обеих семей. Глаза Марии расширяются при взгляде на меня с полным удивлением. — Ты хочешь остаться женатым? На мне? Без каких-либо колебаний я отвечаю: — Да. Это укрепит связи между Братвой и мафией. — На ее лице мелькает обида, из-за чего я быстро добавляю. — Для меня было бы честью сделать тебя своей женой, Мария. Она смотрит на меня с недоверием, затем качает головой, шепча. — Конечно, это было бы честью. — Милая, — говорит тетя Белла, чтобы привлечь внимание своей дочери, — чего ты хочешь? Все еще переваривая события последних двадцати четырех часов, Мария поджимает губы, но ничего не говорит. Я не могу прочитать выражение ее лица и понятия не имею, что она чувствует. Мое сердце бьется быстрее, пока я нетерпеливо жду ее ответа на вопрос стоимостью в миллион долларов, который либо положит конец моим надеждам на отношения с ней, либо укрепит их. Потянувшись к сумочке, она достает кольцо и смотрит на него. Я был недоволен, когда она сняла его в самолете. — Дайте этому шесть месяцев, — говорит моя мать, ее тон, как всегда, мягкий. — Если у вас ничего не получится, тогда вы сможете аннулировать брак. Мария медленно поднимает взгляд на своего отца. — Что ты думаешь, папа? — Ты не хочешь знать, что я думаю, — бормочет он, явно все еще расстроенный. — Вы же взрослые люди. Как, блять, вы умудряетесь так напиться, что ни хрена не помните? — Ты делал это много раз, когда мы были моложе, — напоминает ему тетя Белла. — Ты не помогаешь, — ворчит он. — Это была моя вина. — Я подхожу к дивану, на котором сидит Мария, и сажусь рядом с ней. — Я должен был следить за тем, сколько мы пили. Это расслабляло, и мы выпускали пар. Следующее, что я помню, это то, что мы проснулись женатыми. Его взгляд перебегает с Марии на меня, напряжение в комнате нарастает с каждой секундой, пока он молчит. Каждый мускул напряжен, готовый к бомбе, которая вот-вот взорвется над нашими головами. Мария ерзает и с трудом сглатывает, явно нервничая. — Папа? — Дай мне подумать! — Рявкает дядя Алексей. Судя по гневу, темнеющему в его взгляде, я удивлен, что он не наставил на меня пистолет. Он делает глубокий вдох, качает головой, затем переводит взгляд на нас с Марией. — Вы останетесь женатыми в течение шести месяцев. Слава гребаному Христу. Потрясенная, Мария ахает: — Но... Ее отец обрывает ее суровым взглядом. — Никаких но. Ты останешься замужем за Лукой в течение шести месяцев. Ты будешь жить с ним и постараешься наладить отношения. Она почти задыхается: — Жить вместе? Здесь? Зная, что пора отстаивать свою точку зрения, я говорю: — Мы будем жить в моей квартире. Мы, блять, ни за что не будем жить с ее родителями. Мария обращает ко мне свой широко раскрытый взгляд. — Я должна переехать к тебе? Без колебаний я киваю. — Да. Когда она резко вдыхает, обращая умоляющий взгляд к своему отцу, он качает головой. — Вы заварили эту кашу, вы и расхлебывайте. По крайней мере, в течение шести месяцев. Мы не можем аннулировать брак на следующий день после того, как вы поженились. Это сделает нас посмешищем всего гребаного мира. Только через мой труп я позволю этому случиться. Потянувшись к Марии, я накрываю ее руку своей. Когда она встречается со мной взглядом, я говорю: — Шесть месяцев нас не убьют. — Это ты так думаешь, — бормочет она, высвобождая свою руку из моей. — Решено, — говорит дядя Алексей. Встав, он идет налить себе выпить. Допив водку, он бормочет. — Лука, пойдем со мной в кабинет. — Надень кольцо, — приказываю я Марии, прежде чем встать и последовать за ее отцом. Когда я захожу в кабинет и закрываю дверь, дядя Алексей наливает себе еще водки. Я жду, пока он допьет алкоголь. Он ставит стакан на стол, затем поворачивается ко мне с таким взглядом, который заставил бы человека слабее наложить в штаны. — Объясни мне, как ты напился, — требует он. — Шоты с вишневой бомбой и шампанское. Я не из тех, кто смешивает напитки, но я хотел, чтобы Мария насладилась вечером, поэтому выпил с ней.