— Время умирать, шлюха, — бормочет нам Виктор перевод. Осознание того, что это произошло после того, как она нацарапала сообщение на внедорожнике, вырывает мое сердце из груди. Я не могу смотреть, как она умирает. Блять, нет. Я делаю шаг назад, но мои глаза остаются прикованными к экрану, когда я наблюдаю, как все мужчины нападают на женщину, без которой не могу жить. — Я... — Мое дыхание учащается, когда я наблюдаю, как она борется со всеми силами, что у нее остались. Мои эмоции выходят из-под контроля, и у меня перехватывает горло. Она отбивается от четырех мужчин в своем и без того раненом состоянии, прежде чем один из них ударяет ее. Обе мои руки запускаются в волосы, и, клянусь, я чувствую боль, которую она испытывает, когда падает на дорогу. Тем не менее, моя женщина с трудом поднимается на ноги, спотыкается, затем падает на колени. ‘Я пыталась, папочка,’ — хрипит она. Я хочу вырвать воздух из своих легких и отдать его ей. Мария заваливается на бок, теряя сознание, и когда ублюдок перекидывает ее через плечо, внутри меня все замирает. Когда я смотрю, как они загружают ее в один из седанов и уезжают, гнев сменяет беспокойство, страх, потрясение. Неистовая ярость захлестывает меня, я опускаю руки и глубоко вдыхаю. Я иду за тобой, мой маленький боец. Просто держись. — Время, блять, поохотиться, — рычит дядя Алексей, в его голосе слышна смерть. Глава 23 МАРИЯ Ублюдки перевязывают огнестрельную рану на моей ноге, чтобы я не истекала кровью у них на глазах, пока они будут пытать меня. Просто охуенно. Как бы я ни держалась, я не готова лишиться частей тела. Мой разум переполнен паникой и болью, что затрудняет попытки придумать план побега. Тебе просто нужно найти способ выиграть время, пока за тобой не приедет твоя семья. Они проверят устройство слежения и увидят, где ты находишься. Единственное из плюсов, это то, что они опять не стали меня связывать. Наверное, думают, что я ничего не могу сделать из-за ранения в левую ногу. Главный ублюдок указывает на двух других мужчин, которые присоединились к нам, пока я была без сознания, и они подходят, чтобы поднять меня на ноги. Мое тело кричит от агонии, но все, что я могу делать, это застонать. Меня подтаскивают к стулу и усаживают на него, затем передо мной ставят деревянный стол. Я почти падаю на него, но мне удается удержаться на стуле. Сверлящий звук заставляет каждый дюйм моей кожи неметь от мурашек. Мои глаза останавливаются на главном ублюдке, который ухмыляется мне, держа в руке беспроводную дрель. Я не выйду отсюда живой. Я не успеваю додумать эту ужасную мысль, как меня хватают за руки двое мужчин. Они с силой прижимают мои руки к столешнице, но я борюсь с ними из последних сил. Как бы я ни боролась с ними, я ни хрена не могу сделать, когда этот ублюдок хватает меня за запястье и вонзает сверло в тыльную сторону моей ладони. — Нет, — кричу я, мои глаза широко раскрыты, кровь горит в моих венах. Звук вызывает отвращение, запах горящей плоти ударяет мне в ноздри. Затем мучительная боль пронзает мою руку, разрывая плоть и кости. Что-то глубоко внутри меня дает трещину прямо посередине, и тьма, которую я никогда не чувствовала, проникает в мою душу. Все замедляется. Время. Мое сердцебиение. Мои вздохи. Сверло, выдергиваемое из моей руки. Капли крови, падающие с металлического наконечника. Как в замедленной съемке, я моргаю. И дышу. Я смотрю, как моя правая рука распластана по грязному дереву. Как только он прижимает сверло к тыльной стороне моей левой ладони, я вырываюсь, вскакиваю, выхватываю у него сверло и всаживаю ему в глаз. Я ничего не слышу. Я не чувствую боли. Я краду его пистолет из-за спины и убиваю человека, прежде чем чья-то рука обхватывает мою шею, дергая меня назад. Я делаю движение, затем хватаюсь за руку, и когда третий человек оказывается достаточно близко, бью ногой вверх и взбираюсь на него, перекидываясь через стоящего позади меня человека. В тот момент, когда мои ноги касаются земли, я бегу к двери. Мне не хватает скорости, и меня сбивают с ног. Я падаю на корточки, и это выводит меня из транса, в котором я находилась, но мне все же удается повернуться и выстрелить в мужчину, прежде чем он успевает подняться на ноги. Адреналин угасает, и я лишаюсь желания жить. Только одно удерживает меня от того, чтобы сдаться – моя любовь к своей семье. Луке. Моему отцу. Мне каким-то образом удается подняться на ноги, но на этот раз боль разрывает меня на части, и мне приходится волочить левую ногу, пытаясь пробраться к стене здания. Я понятия не имею, где я и сколько времени потребуется моей семье, чтобы приехать за мной. Мое дыхание звучит сдавленно, а перед глазами все расплывается, пока я продолжаю волочить ногу, чтобы выбраться из комнаты, где меня держали в плену. Кровь Козлова и Терреро в моих венах отказывается сдаваться, и я продолжаю продвигаться вперед. Я делаю еще один сдавленный вдох, когда использую баллон с пропаном рядом со зданием, чтобы сохранить равновесие, но боль в ноге заставляет меня упасть на четвереньки. Я начинаю ползти, камни впиваются в мои ладони. Продолжай идти. Просто продолжай идти. Козловы не сдаются до последнего вздоха. Слышу за спиной вой и маниакальный смех. Человек десять. Поднимаясь на ноги, с трудом проверяю обойму в пистолете, глаза все еще не могут сфокусироваться. Одна пуля. Черт. Один из мужчин издает резкий свист, чтобы подразнить меня. Иди нахуй, мудак. Я отхожу в сторону, вставляя обойму обратно и направляю пистолет на баллон с пропаном. По крайней мере, у меня были последние несколько дней с Лукой. Это больше, чем я могла надеяться. Когда мужчины подкрадываются ближе, хлопая бейсбольными битами по ладоням и направляя на меня свое оружие, у меня вырывается прерывистое рыдание. Я не готова умереть. Иисус. Я еще так много хотела сделать. Еще одно рыдание срывается с моих губ. Я люблю тебя, Лука. Так сильно.