Грань между нами стерта, и я не могу выразить, как приятно быть честным с ней. — Я хотел построить свою империю, чтобы подарить тебе весь мир. Ее брови сходятся на переносице. — Я всегда хотела только тебя. — Я не знал, — признаюсь я. — Ты была чертовски хороша, позволяя мне думать, что я тебе безразличен. — И это говоришь мне ты, — бормочет она. — Ты всегда заставлял меня чувствовать, что я не стою твоего времени. Я качаю головой. — Прости, amore mio. — Что это значит? — Любовь моя. Улыбка согревает ее лицо. — Я должна выучить язык. — У нас будет достаточно времени, пока ты выздоравливаешь. Мы окутаны интимным пузырем, и я так чертовски благодарен, что получил шанс сказать ей, что чувствую. — Больше никаких секретов, — шепчу я, наклоняясь ближе. — Хорошо. Я прижимаюсь губами к ее губам, и когда она впускает меня, я целую ее со всем, что чувствую к ней. Я отдаю ей все эмоции, которые испытал за последнюю неделю. Страх, который я испытал, когда ее похитили, невыносимая сердечная боль, потому что ей причинили боль, и абсолютное облегчение от того, что я признался ей во всем. Я обожаю ее своим языком, своими губами, своими зубами, поцелуй глубокий и наполненный интенсивностью нашей любви. — Родители в комнате, — бормочет дядя Алексей. Я отстраняюсь, на моем лице появляется широкая улыбка, когда я смотрю на своих родственников. Тетя Белла переводит взгляд с меня на Марию, затем облегчение смягчает ее черты. Она подходит к краю кровати и проводит рукой по лбу Марии. — Видишь, я говорила тебе не волноваться. Мария выглядит намного лучше с раскрасневшимися щеками. Я отхожу от кровати, чтобы ее родители могли поприветствовать ее, но дядя Алексей подходит и встает рядом со мной. Он похлопывает меня по спине и шепчет: — Спасибо. _______________________________ Мы могли наслаждаться нашей любовью всего пару часов. Затем медсестра объявила, что всем пора уходить. Я остался, поскольку являюсь мужем Марии. — Как только миссис Котрони выпишут из больницы, вам придется помогать ей всякий раз, когда ей понадобится туалет. Глаза Марии расширяются. Но лишь на мгновение. — Я могу сходить в туалет сама. Медсестра качает головой. — Ваши поврежденные нога и рука сделают это практически невозможным. Вам понадобится помощь. Женщина достает поддон, на что Мария качает головой. — Черт возьми, нет. Если вы поднесете эту штуку ко мне, у нас возникнут проблемы. Я могу встать. — У вас есть трубки для отвода крови из ноги и катетер, — заявляет медсестра. — Когда вам понадобится опорожнить кишечник, вам придется воспользоваться поддоном. — Она ободряюще улыбается Марии. — Мы будем осторожны, насколько это возможно. Глаза Марии вспыхивают паникой, и это заставляет меня подойти ближе и взять ее за левую руку, но она отстраняется. — Выйди из комнаты, — шепчет она напряженным голосом. — Малыш... — Вы оба! Уходите! — она повышает голос. — Я дам вам минутку, — бормочет медсестра. Когда мы одни, Мария не смотрит на меня и раненой рукой сталкивает поддон с кровати. Ее глаза темнеют от боли, черты лица напряжены, дыхание прерывистое. — Уходи, — стонет она. — Нет. — Я сажусь и кладу руку на подушку рядом с ее головой. Взяв ее за подбородок, я заставляю ее посмотреть на меня. — Я никуда не уйду. Я буду здесь, рядом с тобой, на каждом шагу этого пути. Она пытается отвернуть свое лицо, в результате чего я обхватываю ее щеки обеими руками, чтобы удержать ее на месте. Стыд наполняет ее глаза, ее брови хмурятся. — Я не могу... — Она издает тихий всхлип. — Это унизительно. Я прижимаюсь нежным поцелуем к ее дрожащим губам. — Я люблю твою упрямую гордость, и знаю, что это будет трудно, но позволь мне помочь тебе. Это то, в чем мы поклялись, Мария. В болезни и в здравии. — Нет, — хнычет она. — Я никому не позволю подтирать мне задницу, особенно тебе. — Она закрывает глаза, отказываясь встречаться со мной взглядом. — Мне нужна моя мама. Как бы мне ни хотелось затронуть эту тему, речь идет не обо мне. — Я позвоню ей. Я отстраняюсь и набираю номер тети Беллы. Как только она отвечает, сразу спрашивает: — Что-то случилось? — Мария хочет, чтобы ты приехала в больницу. — Я ухожу, чтобы Мария не слышала разговора. — Была затронута тема дефекации, и она плохо с этим справляется. — Я уже еду. Мы заканчиваем разговор, и я возвращаюсь к кровати. — Она будет здесь с минуты на минуту. Мария просто кивает, ее левая рука сжимает простыни в кулак. Я сажусь в кресло и накрываю ее руку своей. — Я хочу заботиться о тебе, amore mio. Всеми возможными способами. Она отворачивает от меня свое лицо. — Нет. — Я люблю тебя. Ее голова поворачивается ко мне, в ее глазах светится гнев. — Да, пока тебе не придется вытирать мою задницу. Это самый быстрый способ убить романтику. Когда я начинаю что-то говорить, она качает головой и бросает на меня умоляющий взгляд. — Пожалуйста, Лука. Даже не говори об этом. Это убивает меня. Я встаю и целую ее в лоб.