Деревья в саду кланялись ветру; чайного цвета занавеска бледным призраком трепетала в оконном проеме. У Дугласа перехватило дыхание. «Ну и дела, — подумал он. — Почему мне это никогда не приходило в голову?» Башенные часы, великие и ужасные. Не далее как в прошлом году разве не показывал ему дед, собираясь преподать очередной урок, переснятые чертежи часового механизма? Огромный лунный диск башенных часов — это, считай, та же мельница, говорил дедушка. Сыпь туда зерна Времени — крупные зерна столетий, мелкие зерна годов, крошечные зернышки часов и минут — куранты все перемелют, и Время неслышно развеется по воздуху тончайшей пыльцой, которую подхватят холодные ветры, чтобы укутать этим прахом город, весь целиком. Споры такой пыльцы проникнут и в твою плоть, отчего кожа пойдет морщинами, кости начнут со страшной силой выпирать наружу, а ступни распухнут, как репы, и откажутся влезать в башмаки. И все оттого, что всесильные жернова в центре города отдают Время на откуп ненастью. Часы! Это они отравляют и губят жизнь, вытряхивают человека из теплой постели, загоняют в школу, а потом и в могилу! Не Квотермейн с кучкой старперов, не Брейлинг и его метроном, а эти часы хозяйничают в городе, будто в часовне. Подернутые туманом даже в самую погожую ночь, они распространяли вокруг себя отблески, зарево и старость. Башня маячила над городом, как темный могильный курган, тянулась к небесам на зов луны, протяжными стонами оплакивала минувшее и безвозвратное, а сама исподволь рассказывала про другую осень, когда город был еще совсем юным, когда все только начиналось и ничто не предвещало конца. — Ну, держитесь, — прошептал Дуглас. Полночь, объявили часы. И добавили: Время, Мрак. Стая ночных птиц взметнулась над озером, унося прощальный стон в далекие темные края. Дуг дернул вниз штору, чтобы Время не проникло хотя бы сюда. Свет от башенных часов застыл на обшивке стен, словно туманное дыхание на оконном стекле. Глава 22 — Чего я тут наслушался — обалдеть. — Чарли подошел вразвалочку, с цветком клевера в зубах. — Выведал секретные сведения у девчонок. — У девчонок?! Чарли ухмыльнулся: его слова шарахнули десятидюймовой петардой, вмиг согнав ленцу с приятельских физиономий. — Сестренка моя проболталась — еще в июле раскололи они старую леди Бентли, и та призналась, что никогда не была молодой. Съели? Вот так-то. — Чарли, Чарли! — Конечно, требуются доказательства, — продолжил Чарли. — Девчонки говорят, старуха Бентли сама показала им кое-какие фотографии, безделушки и прочий хлам, но это еще ничего не значит. Хотя, если пораскинуть мозгами, все старичье на одно лицо, словно молодости в помине не было. — Тебе бы раньше сообразить, Дуг, — вклинился Том. — А тебе бы заткнуться, — отрезал Дуглас. — Думаю, пора меня произвести в лейтенанты, — сказал Чарли. — Да ты только вчера произведен в сержанты! Чарли пробуравил Дугласа пристальным взглядом. — Ладно, черт с тобой, будешь лейтенантом, — уступил Дуглас. — Ну, спасибо, — сказал Чарли. — А с сестренкой-то моей как поступим? Просится к нам в армию — тайным агентом. — Еще чего! — Так ведь она добыла секретные сведения, причем, согласись, не хилые. — Да, Чарли, котелок у тебя варит, — сказал Том. — А у тебя, Дуг, почему котелок не варит? — Ну, вообще уже! — вскричал Дуглас. — Кто, интересно, придумал сбор на кладбище, и уничтожение сластей, и голодовку, и шахматные фигуры — кто все это придумал? — Погоди-ка, — сказал Том. — Сбор на кладбище, между прочим, придумал я. Сладости — допустим, твоя идея. Зато с голодовкой — уж извини — ты в лужу сел. И вообще, у тебя битых два часа не было ни одной новой мысли. А шахматы преспокойно вернулись на место, и старичье снова помыкает ими — нами — почем зря. Того и гляди, схватят нас за горло и куда-нибудь задвинут, чтобы не дать нам жить собственной жизнью. Дуглас понимал: Чарли с Томом хотят на него наехать и вырвать из рук командирскую власть, как спелую сливу. Рядовой, капрал, сержант, лейтенант. Сегодня лейтенант, завтра капитан. А послезавтра? — Мысли важны не сами по себе, — Дуглас утер пот со лба. — Важна их стыковка. А те сведения, которые принес Чарли, даже не им раздобыты! Курам на смех: девчонки его обскакали! Все дружно вздернули брови. У Чарли вытянулась физиономия. — Короче, — продолжал Дуглас, — сейчас я занимаюсь стыковкой идей для настоящего разоблачения! На него устремились недоуменные взгляды. — Выкладывай, не темни, Дуг, — потребовал Чарли. Дуглас закрыл глаза. — Что ж, слушайте: если по старикам не видно, что они были ребятами, значит, у них молодости не было и в помине! А раз так — это вообще не люди! — Не люди? А кто же? — Другое племя! Все так и сели, ослепленные протуберанцем этого открытия, этого невероятного озарения. Оно обожгло каждого огненным дождем. — Да, другое племя, — подтвердил Дуглас. — Пришельцы. Злодеи. А нас — нас они держат при себе как рабов, чтобы нашими руками вершить темные делишки и карать за непослушание. Выводы из такого разоблачения взбудоражили всех до единого. Чарли встал и торжественно произнес: — Дуг, видишь берет у меня на голове? Снимаю перед тобой берет, дружище! — И Чарли приподнял берет под аплодисменты и смех всей компании. В окружении улыбающихся лиц Дуг — командир, генерал — достал из кармана перочинный нож и сам с собой затеял философскую игру в ножички. — Так-то оно так: — начал Том и на этом не остановился. — Только у тебя концы с концами не сходятся. Допустим, старики нагрянули с другой планеты — выходит, и дед с бабушкой тоже? Но ведь мы их всю жизнь знаем. Скажешь, они тоже пришельцы? Дугласа бросило в краску. Здесь действительно вышла неувязка, и родной брат, его правая рука, младший офицер, взял да и поставил под сомнение всю теорию. — И вот еще что, — продолжал Том, — дела-то у нас хоть какие-нибудь намечаются, Дуг? Не сидеть же нам сложа руки. Как действовать будем? Дуг проглотил застрявший в горле комок. Не успел он и слова сказать, как Том, на которого теперь были устремлены все взгляды, с расстановкой произнес: — Единственное, что сейчас на ум приходит, — часы башенные остановить, что ли. А то тикают над городом, задолбали уже. Баммм! Полночь! Буммм! Подъем! Боммм! Отбой! Лечь, встать, лечь, встать — сколько можно? «Чтоб тебе пусто было, — пронеслось в голове у Дугласа. — Ночью ведь смотрел в окно. Часы! Почему же я первым не сказал?» Том невозмутимо поковырял в носу. — Расколошматить бы эти гадские часы — чтобы раз и навсегда! А потом — делай что хочешь, когда душе угодно. Пойдет? Все взгляды устремились на Тома. Вслед за тем грянули радостные крики и вопли; даже Дуглас гнал от себя мысль, что не он сам, а его младший брат спас все дело. — Том! — гремело в воздухе. — Молодчина, Том! — Да ладно, чего там, — бросил Том и посмотрел на брата. — Когда идем убивать эту чертову штуковину? Дуглас промычал что-то невнятное; у него отсох язык. А солдаты смотрели ему в рот и ждали приказа. — Сегодня к ночи? — подсказал Том. — Это я хотел сказать! — вскричал Дуглас. Глава 23 Городские часы откуда-то прознали, что их вот-вот придут убивать. В мраморном обрамлении, со сверкающим циферблатом, они ледяной глыбой маячили над главной площадью и поджидали убийц, готовясь обрушиться на них сверху. А в самом низу, как водится, гремучие бронзовые двери провожали хранителей вселенской веры и мудрости, почтенных седовласых посланников распада и Времени. Видя, как из-под темных сводов появляется неспешная рать смерти и застоя, Дуглас приходил в смятение. Там, в кабинетах ратуши, среди запахов мебельного лака и шелеста бумажек, департамент образования тихой сапой перекраивал судьбы, кромсал листы календаря, пожирал субботы под соусом домашних заданий, планировал новые выволочки, кары и беззакония. Мертвенные руки спрямляли улицы и загоняли мягкий грунт под жесткий, неприступный панцирь асфальта, отчего природа и вольница с годами отступали за черту города — дело шло к превращению зеленых возвышенностей в едва различимое эхо, такое далекое, что целой жизни не хватит, чтобы добраться до городской окраины и разглядеть одинокую чахлую рощицу. А в этом самом здании между тем раскладывали по полочкам человеческие жизни — сортировали по алфавиту и по отпечаткам пальцев; мальчишечьи судьбы клали под сукно! Чиновники с лицами цвета пурги и волосами цвета молний доставляли сюда в портфелях Время — спешили подольститься к часам, чтобы ни одна шестеренка, ни одна передача не застаивалась без движения. А когда смеркалось, они выходили на улицу, довольные собой, — шутка ли дело: нашли новые способы усмирения, заточения, ограничения свободы за счет денежных поборов и всяких справок. Без чиновников даже не доказать, что ты умер — только в этом здании, под этими часами выправят тебе документ с подписью и печатью. — Боевая готовность номер один, — шепотом скомандовал Дуглас окружившим его приятелям. — Вот-вот начнут расходиться. Смотрите в оба. Прошляпим — и операция насмарку. Последний замок запирается точно с наступлением сумерек — вот тут-то и надо ловить момент, соображаете? Они повалят оттуда, а мы — туда. — Соображаем, — ответили бойцы. — Тогда, — сказал Дуглас, — всем затаиться. — Есть затаиться, — отозвался Том. — А можно одну вещь сказать, Дуг? — Ну, что еще? — Пойми, даже если подгадать время, толпой ломиться нельзя: кто-нибудь нас непременно засечет, запомнит в лицо, и тогда нам кранты. С шахматами — и то чуть не погорели. Нас вычислили, пришлось все вернуть. Вот я и говорю: не подождать ли нам, пока они все замки позапирают? — Такой номер не пройдет. Я же объяснил. — А я вот что думаю, — продолжал Том. — Надо бы мне одному проскользнуть туда прямо сейчас да отсидеться в сортире, пока все не разойдутся. Потом проберусь наверх и открою вам окошко, поближе к башне. Вон там, на четвертом этаже. — Он указал на какой-то высокий проем в старой кирпичной кладке. — Ага! — обрадовалась армия. — Не получится, — отрезал Дуг. — Это еще почему? — возмутился Том. Не успел Дуг придумать хоть какую-нибудь отговорку, как в спор вклинился Чарли. — Спокойно, все у нас получится, — заявил он. — Том дело говорит. Готов, Том? — Как штык, — подтвердил Том. Под общими взглядами Дуг — как-никак генерал — вынужден был дать согласие. — Одного терпеть не могу, — заметил он, — когда лезет вперед какой-нибудь выскочка и думает, что самый умный. Ладно, валяй, сиди пока на толчке. Как стемнеет — откроешь нам. — Тогда я пошел, — сказал Том. И усвистал. Чиновники выходили из внушительных бронзовых дверей, а Дуг с сообщниками таились за углом в ожидании заката. Глава 24 В здании суда наконец-то воцарилась полная тишина; сгустилась тьма, и мальчишки бесшумно подтянулись к пожарной лестнице, чтобы взобраться на четвертый этаж, поближе к часовой башне. Они замерли перед окошком, которое должен был открыть Том, но за стеклом никого не оказалось. — Проклятье, — выпалил Дуг. — Надеюсь, его не заперли в сортире. — Сейчас прибежит, — сказал Чарли. — Сортир вообще на замок не запирают. И впрямь, откуда ни возьмись за оконным переплетом возник Том, который подавал им знаки и шевелил губами, но слов было не разобрать. Повозившись, он сумел поднять оконную раму, и по вечернему воздуху поплыли конторские запахи. — Можно влезать, — сообщил Том. — Без тебя знаем, — огрызнулся Дуг. Мальчишки друг за другом скользнули внутрь и устремились по коридорам к той двери, за которой скрывался часовой механизм. — Зуб даю, — пробормотал Том, — эта чертова дверь тоже на замке. — Подавись ты своим зубом, — бросил Дуг и подергал дверную ручку. — Еще не легче! Не хотел говорить, но ты как в воду глядел, Том. Никто случайно не прихватил петарду? Шестерка рук стремительно нырнула в карманы комбинезонов и так же стремительно взметнулась вверх с тремя петардами, в четыре и пять дюймов. — Что толку-то? — фыркнул Том. — Спички нужны. Дуг разглядывал злополучную дверь. — А как присобачить петарды, чтобы они рванули прицельно? — задумался он. — С помощью клея, — ответил Том. Склонив голову набок, Дуг ухмыльнулся: — С помощью клея — это неплохо. Кто, интересно, таскает с собой клей? В воздух взметнулась одна рука. Оказалось, это рука Пита. — Держи клей, «бульдог» называется, — сказал он. — Авиамодели склеивать купил; на нем еще бирка прикольная была, с бульдогом. — Попробуем. Дуг щедро выдавил клей на одну из двух пятидюймовых петард и крепко прижал ее к двери. — Всем оттянуться назад, — приказал он и чиркнул спичкой. Армия повиновалась, а сам он зажал уши и стал ждать, когда рванет. По шнуру с фырканьем змеился рыжий огонек. Взрыв получился на славу. Следующий миг показался вечностью; бойцы даже приуныли, но тут у них на глазах дверь медленно-медленно подалась. — Ну, что я говорил! — воскликнул Том. — Язык прикуси, — оборвал его Дуг. — Заходим. Он широко распахнул дверь, потянув ручку на себя. Вдруг снизу послышались чьи-то шаги. — Кто там? — прокричали с первого этажа.