Он подумал, что впервые в жизни оказался в одной комнате с почти раздетой женщиной, с которой не планировал даже легкого флирта. Самое поразительное, что он чувствовал себя гораздо менее комфортно, чем однажды на испанском нудистском пляже, где ему пришлось побывать. Хотя и там ему было довольно сложно. «Мы странные люди, – подумал он, – среди посторонних мы чувствуем себя в подобной ситуации абсолютно нормально, а когда попадаем в окружение людей, с которыми можем встретиться во второй раз, начинаем чувствовать себя не лучшим образом». Эльвира прошла и села на стул. Здесь она уже не закрывалась руками и сидела, глядя, даже с некоторым вызовом. – Вы будете стоять двадцать минут или все-таки сядете на стул? – ехидно спросила она. – Не забывайте, что у меня был джокер и я указала на вас. Значит, в течение двадцати минут вы должны выполнять все мои желания. Какими бы дикими они ни казались. – А у вас могут быть дикие желания? – уточнил Дронго, присаживаясь на стоявший у стены диван. – В рамках разумного, – улыбнулась Эльвира. – Надеюсь, что только в рамках. Но у каждого осужденного всегда бывает разрешение на последнее желание. – Согласна, – кивнула женщина. – Какое у вас последнее желание? Что я должна сделать? Она поднялась со стула, выжидающе глядя на гостя. – Рассказать мне по возможности предельно откровенно – почему ваша подруга, которая появилась здесь во второй раз, все-таки ушла? Невозможно было не заметить, как изменилось выражение лица Эльвиры. И как она нахмурилась. Через несколько секунд она снова опустилась на стул. – Вам никто не говорил, что вы не очень воспитанный человек? – раздраженно спросила она. – Ибо вы способны думать о своей проклятой работе даже в присутствии не совсем одетой дамы, – с явным вызовом спросила она. Дронго пожал плечами, усмехнулся. – Насколько я помню, это именно вы рекомендовали мне переговорить с родственниками вашей подруги и согласиться на возможное расследование этого преступления. Или я ошибаюсь? – При чем тут преступление? Мы не говорим здесь о неприятных вещах. И вообще: она сорвалась со скалы в Габале, за двести километров от столицы. Расследование нужно проводить там, а не в этой квартире. – И поэтому вы не можете мне ничего рассказать? – Вы считаете, здесь именно то самое место, где нужно вообще говорить о делах? Вам не кажется, что вы немного перепутали жанры? – Я просто хочу сменить пластинку, – очень серьезно произнес Дронго. Хотя на самом деле ситуация была более чем комичная. Напротив сидела красивая женщина, закинувшая ногу на ногу в одной только нижней части бикини. А он пытался ее допрашивать, сидя в одних плавках. Правда, на нем были скорее плотно прилегающие трусы темного цвета. И довольно большие, чтобы не чувствовать себя почти голым. – Что вам от меня нужно? – нервно спросила Эльвира. – Я уже начинаю жалеть, что выбрала именно вас. Если бы наши дамы узнали, о чем мы здесь говорим, они бы очень удивились. – Полагаю, что да. Или были случаи, когда вы вели более предметный разговор? Она сжала губы и отвернулась, никак не ответив на его более чем провокационный вопрос. И через секунду прыснула, не сумев сохранить серьезного выражения лица. – Вы поразительный человек, – прошептала она. – Просто такой вариант идеального мужчины. Я где-то прочитала, что мы все время находимся в поисках идеалов: мужчины в поисках идеальной женщины, а женщины вечно в поисках идеального мужчины. – Искать идеального мужчину может только одинокая и не очень счастливая женщина, – меланхолично заметил Дронго. – Искать идеальную женщину может только очень глупый мужчина. Ведь часто мы любим вопреки всему – разуму, чувству меры, общественному мнению, возможной неудаче, даже смертельной опасности, иногда не рассчитывая на взаимность. Научитесь ценить достоинства своих близких и прощать им недостатки, и вы получите идеал, к которому подсознательно стремились всю свою жизнь. – Вы настоящий философ, – пожала плечами Эльвира. – Могу позавидовать вашей супруге. Дронго выждал паузу и продолжил: – И все-таки я бы хотел получить от вас ответы на мои вопросы. Будет гораздо лучше, если мы переговорим в такой вот приватной и непринужденной обстановке, чем будем беседовать в прокуратуре. – При чем тут прокуратура? – нахмурилась женщина. – Вы же знаете семью Самиры и понимаете, что ее отец и брат не успокоятся, пока не добьются своего. Если я не смогу ничего обнаружить, они обратятся в прокуратуру с официальной просьбой начать расследование. И тогда вам придется отвечать на вопросы не в интимной, а в неприятной обстановке. Более того, может стать известно о вашем клубе и его членах, что в условиях нашего города чревато очень серьезными потрясениями. – Вы меня шантажируете? – разозлилась Эльвира. – Конечно, нет. Я же сам играл с вами. Но во время допросов и официального расследования факт появления Самиры в вашем клубе может всплыть. И тогда придется отвечать на очень неприятные вопросы. Из соседней комнаты донесся взрыв смеха. Очевидно, оставшиеся там люди шутили на тему выигрыша джокера Эльвирой и ее выбора. Было понятно, что всем им весело. Сама Эльвира снова прикусила нижнюю губу. Покачала головой. – Получается, что я сама все испортила. Сначала встретилась с отцом Самиры, затем вела с вами разговор в университете и назначила встречу в клубе. И вы пришли сюда не для игры, а чтобы нас допросить. Как глупо с моей стороны. Я должна была догадаться, что у вас типичная сублимация. Вместо живых женщин вас волнуют мертвые, вместо забавных розыгрышей вас интересует только ваша работа. – Почти, – согласился Дронго. – И поэтому вам лучше рассказать мне, почему Самира ушла. И как именно это произошло. В первый и во второй раз. Итак, я вас слушаю. – Смешно, – пожала плечами молодая женщина. – Я вам уже сказала, что она приходила. Узнала про наши встречи и поинтересовалась, можно ли попросить разрешения у членов клуба ей прийти. Сложно что-то утаить о клубе, ведь в нем уже больше сотни женщин. И многие известные дамы к нам ходят играть, и не все из них держат язык за зубами. Дронго молча слушал. – В общем, я упросила Джаннет-ханум разрешить Самире принять участие в игре. Первая встреча была в отеле «Европа», где были консул и этот гость из Латвии. Он, кстати, известный дизайнер. Но мы не знали, что он… в общем, не знали, что у него нетрадиционная сексуальная ориентация, как я вам и говорила. Но он был очень интеллигентным, симпатичным человеком с большим чувством юмора. Однако было заметно, что его волнуют не столько женщины, сколько наш молодой консул. Вы не поверите, но когда сидевшая рядом с этим латышом Мила начала раздеваться, он даже опасливо от нее отодвинулся. – Нормальная реакция. Сейчас выяснится, что вы еще и гомофоб. – А вам нравятся подобные мужчины? – изумилась Эльвира. – Кажется, я начинаю понимать, почему вы, сидя здесь, задаете мне вопросы, не соответствующие обстановке. Но я слышала, что вы семейный человек. Неужели вы тоже… Из соседней комнаты снова донеслись веселые голоса. Возможно, там разыграли очередную карту, и кому-то пришлось бежать три круга вокруг стола, что вызвало новую волну веселья. Дронго укоризненно покачал головой. – Не стройте глупые предположения. Если вас интересуют мои взгляды, то, во-первых, это мое личное дело, во-вторых, мне всегда нравились женщины, а в-третьих, опыт моей жизни научил меня уважать взгляды любых людей независимо от их пола, цвета кожи, национальности, религии и сексуальных предпочтений. Есть люди, а есть нелюди. И граница между ними проходит именно таким образом. Поэтому вернемся к началу нашего разговора. Итак, она пришла в отель «Европа» на вашу игру, где были двое мужчин и… сколько женщин? – Не помню точно. Восемь или девять. – Насколько я помню, вы называли другое число. – Возможно. Точные записи ведет сама Джаннет-ханум. Ведь нужно вносить некоторые суммы. Сурия наш казначей, она точно знает. – Спасибо. Итак, что там произошло? – Ничего. Все проходило как обычно. Играли, смеялись, шутили. Самира пришла в первый раз и комплексовала. Так бывает со всеми, кто приходит в первый раз. Стесняются, зажимаются, нервничают. В лучшем случае с большими проблемами снимают обувь или бижутерию. (Хотя мы запретили считать ее элементом одежды. Даже если играют одни дамы.) Во всех остальных случаях начинают лгать про «запретные дни», из-за которых им не совсем комфортно сидеть в бикини, и просят разрешения вообще ничего не снимать. Все прекрасно понимают, что они лгут, но обычно на новичков не давят. Поэтому в первый раз им разрешают спокойно одеться и уйти, чтобы они успокоились и принимали все происходящее как игру. – Помогает? Кто-нибудь возвращается? Она кивнула. – Почти все, – сообщила Эльвира. – Вы даже не представляете, какие дамы к нам ходят. Самые известные леди, которым просто осточертело их спокойное существование, их размеренная, ничем не примечательная жизнь. Часто приезжают из Грузии наши знакомые дамы. Сразу трое. Бывают такие безумные встречи, что мы потом несколько лет вспоминаем о наших играх. Я даже не могу вам подробно рассказать, какие истории здесь случаются. – Оставим подробности на следующий раз, – согласился Дронго. – Значит, Самира пришла, сыграла и перед раздачей джокеров ушла. Все верно? – Не совсем. Она согласилась снять обувь и ремень. И почти сразу ушла. Мы никогда не настаиваем, понимая состояние человека. – Некоторые могут испытывать обычные комплексы. – Да. Обычно так и бывает. Мы сами предлагаем новичкам закончить игру. В первый раз, да еще если присутствуют мужчины, бывает очень сложно продолжить игру. У нас был случай, когда появилась молодая журналистка. Ей было около двадцати пяти лет. Она так смущалась, что было даже забавно. А затем, когда полностью разделась, перед сдачей джокеров она вдруг призналась, что девственница. Девушка попросила разрешения уйти. Джаннет-ханум ее, конечно, отпустила… А потом оказалось, что журналистка специально пришла в клуб, чтобы написать репортаж… – Написала? – Конечно, нет. Но когда попросилась во второй раз, мы ей отказали. Категорически. – Значит, Самира пришла во второй раз. И здесь был этот композитор. Еще кто был? – Мужчин больше не было, – выдохнула Эльвира. – Я же говорила вам, что представители сильного пола у нас в большом дефиците. Думаете, легко найти порядочного мужчину, который понимает, почему мы играем, будет вести себя прилично и, самое главное, не будет болтать языком? – Думаю, что нелегко. – Дронго с трудом сдержал улыбку. – Вы знаете, однажды мы пригласили одного нашего дипломата, который потом стал приставать к самой Джаннет-ханум. Представляете? Ведь она уже бабушка. Узнал номер ее телефона и начал ей все время звонить. – И чем все это закончилось? – Мы вышли на заместителя министра иностранных дел, сестра которого наша хорошая знакомая, и дипломата отослали в Южную Америку. Ему еще повезло, могли вообще выгнать с работы. – Вы еще и мстительные люди. – С мужчинами иначе нельзя. Быстро наглеют. Если вы не обидитесь, то могу вам напомнить, что и вы нас обманули. Мы думали, что вы цивилизованный человек, а вы, оказывается, обычный сыщик. – Поэтому я сюда и пришел. Итак, она появилась во второй раз, и здесь был композитор. И она снова сбежала. Опять до джокеров. – Да. – Почему? Хотя не отвечайте. Я, кажется, догадался. Вы начали игру, и ваша подруга не смогла вынести того, что здесь происходит. Пока игра не переходила допустимых пределов, она могла позволить себе оставаться в вашей компании, но присутствие посторонних мужчин – это почти измена мужу, и она покинула игру. Верно? – Кто вам рассказал? – удивилась Эльвира. – Достаточно было посмотреть, как вы играете против мужчин, чтобы понять, что к чему. Ведь весь смысл французского покера как раз в том и состоит, чтобы в него играли представители разных полов, иначе сама игра теряет свой особый интерес. Женщина пожала плечами.