– Уже сообщили, – усмехнулся судья. – Но это не очень серьезно. Должен признаться, что я знал Гулама. Иногда ходил с ним на охоту. Он хорошо знал местные окрестности. К сожалению, после смерти жены он буквально сломался и начал спиваться. Такое бывает. – Вы часто бывали с ним на охоте вдвоем? – Вдвоем никогда не были. О чем я могу разговаривать с таким напарником? Обычно ходим на охоту компанией и приглашаем егерей, среди которых иногда оказывался и Гулам. Но скажу вам откровенно, я не очень верю в эту странную историю с неведомым убийцей, который якобы столкнул несчастную Самиру со скалы. И в историю Гулама, который якобы видел этого убийцу. – Вы тоже об этом слышали? – Об этом знает весь район. Гулам мог напиться, и ему могло померещиться все что угодно. А насчет Самиры Хаквердиевой вообще полная глупость. Мы ведь дальние родственники, и она работала в институте у моего отца. Все ее очень хвалили. Она была чудесным человеком и никому не мешала, поэтому теории заговоров здесь явно не подходят. – Я встречался с Гуламом вчера ночью, – сообщил Дронго, – и он попросил сто тысяч долларов за информацию о реальном убийце. – И вы согласились? – Сказал, что подумаю. – Правильно сказали. А он наверняка поделился этой информацией с кем-то из местных жителей. Только не с Мехманом. Он его родственник. И какой-то мерзавец решил, что Гулам уже обогатился и получил эти деньги. Вот и появился убийца, который выстрелил в Гулама. – Не получается, – возразил Дронго. – Я был на месте происшествия. Убийца стрелял с большого расстояния. А самое главное – подошел к погибшему достаточно близко, чтобы убедиться в его смерти. Но не трогал погибшего и не шарил по его карманам. Это было понятно по следам. Он подошел и встал в пяти метрах от погибшего. А затем повернул обратно. Дронго невольно взглянул на ноги своего собеседника, на его обувь. Сеидов имел небольшой размер ноги. Сорок первый, примерно на глаз определил Дронго, никак не больше. Он явно не был тем неизвестным убийцей, который подходил к погибшему. «Стоп! А если стрелял один, а подходил другой? – неожиданно подумал Дронго. – И вообще убийц было двое? Теория спорная, но имеющая право на жизнь. Нужно будет обдумать и ее». – И зачем убийца подходил к своей жертве, если не дотрагивался до нее? – неожиданно спросил судья. – Я звонил Шахбазову и спрашивал про ранения. Говорит, что стрелявший разворотил своей жертве всю грудную клетку. Видимо, имел серьезное ружье. Мы ведь с Шахбазовым охотники и понимаем кое-что в оружии. А тот, кто стрелял, точно знал, что убил свою жертву. Зачем ему нужно было еще подходить к убитому и останавливаться в нескольких метрах от него? По-моему, глупо, – резонно заметил судья. – Да, – согласился Дронго. – Простите, вы сказали, что Шахбазов охотник, как и вы. А вы иногда брали с собой в качестве проводника Гулама. Значит, и Шахбазов тоже принимал участие в подобных «походах»? – Конечно, принимал, – подтвердил Сеидов. – Мы иногда уходили довольно далеко. – Вы можете сказать, что хорошо знали Гулама? – Не думаю. Он несколько раз сопровождал нас на охоту. Здешние места он действительно знал. Но не могу сказать, что меня очень интересовала его личность. Обычный егерь. Обслуживающий персонал на охоте. Хотя один раз мне о нем рассказал сам Шахбазов. Но и с ним я нечасто ходил на охоту. Нужно соблюдать дистанцию, начальник полиции должен с уважением относиться к представителю такого органа исполнительной власти, как суд. – Разве суд – орган исполнительной власти? – улыбнулся Дронго. – Я полагал, что существует разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную. – Это в книгах по теории права, – недовольно произнес судья, – а в реальности дело обстоит немного иначе. Это в просвещенной Европе такое четкое разделение властей, а у нас власть – это прежде всего суд. И так в любом районе. Власть, которую уважают. Она не делится, она просто есть. «Своеобразная трактовка», – подумал Дронго, но не стал спорить. Он понимал, что судья прав. Любая власть в сельском районе считалась непререкаемой и уважаемой. И здесь понимали, что вся эта триада едина. Депутаты, республиканские и местные, исполнительная власть и судебные органы. Причем депутаты делились не по рангу законодательных органов, а по своему реальному влиянию еще до выборов в эти органы. Только очень уважаемый и влиятельный человек мог быть выбран в верховный меджлис республики. И априори, уже при выдвижении, он считался авторитетным человеком. Местные депутаты обычно служили своеобразной ширмой исполнительной власти. Так было повсюду в мире, почти во всех так называемых цивилизационных странах, где местные законодательные органы обычно не имеют реальной власти и реального влияния на происходящие на местах события. – Уверен, что убийцу найдут быстро, – сказал Сеидов. – В нашем городе знают всех наперечет. Я думаю, Шахбазов уже знает, кто именно выстрелил в Гулама. Расследование не займет много времени. – Не все так просто, – возразил Дронго. – Я думаю, что расследование не будет легким. – Будет, – заверил эксперта Сеидов. – Здесь же не столица с ее многомиллионным населением. Здесь знают каждого жителя, каждого приехавшего гостя и каждое ружье, из которого могли выстрелить в Гулама. Очень может быть, что стрелял кто-то из его знакомых или родственников. Может, что-то не поделили. В общем, не забивайте себе голову лишними вопросами. Убийцу обязательно найдут. И очень быстро. А насчет моей родственницы даже не думайте. Здесь никто бы не посмел толкнуть ее со скалы. Весь город знает, чья она невестка и родственница. Каждый понимает, что за подобное убийство могут наказать не только его самого, но и всю его семью. Конечно, кровной мести уже давно нет, но все догадываются, как могут поступить с людьми, бросившими вызов самым известным кланам нашего города. И нашей страны. – Наверное, вы правы, – вежливо согласился Дронго. – В районах сложно что-то скрывать друг от друга, – произнес судья. – Повторяю, здесь все отлично знают друг друга. Так что вы можете спокойно отсюда уезжать. Поверьте, если бы у меня появились какие-то обоснованные подозрения, я первым принял бы меры к поиску убийцы, ведь Мурадбековы мои родственники. – Мне говорили, что вы родственник Мурадбековых, – сказал Дронго. – Более того, я знаю, что вы даже пытались свататься к Самире. – Уже успели сообщить, – криво усмехнулся судья. – Да, действительно нас пытались поженить наши родители. Я только окончил юридический факультет и начал работать в Министерстве юстиции, а Самира только окончила школу и собиралась поступать в институт. Обычно родители хотят поженить детей как можно раньше. Но как-то не получилось. Наверное, не хотели отдавать девочку замуж в таком раннем возрасте. – И вы после этого довольно быстро женились, – сказал гость. – Мне было уже далеко за двадцать, – напомнил Панах Сеидов, – и отец решил, что мне пора жениться. Вот так я и обзавелся семьей. – Я могу узнать, какое у вас ружье? – спросил Дронго, уже собираясь попрощаться с судьей. – Конечно. У меня «беретта». Коллекционная. Модель называется «серпентина». Это редкая, коллекционная модель. – Давно у вас это ружье? – С прошлого года. А почему вы спрашиваете? – Не хочу вас огорчать. Но похоже, Гулама застрелили именно из такого ружья. Я видел рану на убитом. Проверьте свой экземпляр. Надеюсь, что стреляли не из него, – сказал Дронго, заметив, как изменилось лицо судьи. – Этого не может быть, – прошептал Сеидов. – Подождите, я сейчас позвоню домой. От волнения у него тряслись руки. Судья быстро достал из кармана мобильный телефон и позвонил супруге. – Рафига, – торопливо сказал он, когда жена ответила, – проверь, на месте ли мое оружие… Поднимись ко мне в кабинет. Там в шкафу стоят два ружья… Да, очень срочно… Да, то самое ружье, которое мне подарили. – Он мрачно взглянул на гостя. – Вы думаете, что Гулама могли застрелить из моего ружья? – Необязательно из вашего. Но нужно проверить, – попытался успокоить своего собеседника Дронго. – Не хватает еще, чтобы ружья не оказалось на месте, – нервничая, проговорил судья. – Скажут, что этого ничтожного человека убили из моего ружья. – Сначала проверьте, – посоветовал Дронго. – Да?! – крикнул Сеидов в телефон. – Ты у меня в кабинете?.. – Он ошеломленно уставился на эксперта. – Что?! – не поверил он услышанному. – Как это нету?! Ты с ума сошла?.. Осталось только одно ружье? Этого не может быть! Где мое оружие? – закричал он, багровея, и решительно поднялся. – Поедем ко мне домой! – предложил он Дронго, отключая мобильник. – Только этого не хватало. Можете себе представить, какой будет скандал. – Он поморщился. – Скажут, что из моего оружия застрелили единственного свидетеля, который мог указать на убийцу невестки Микаила Хаквердиева. Представляете, что скажут в Баку? Похоже, что этот вопрос волновал его больше всего. Сеидову даже в голову не могло прийти, что кто-то обвинит его в убийстве егеря, и он опасался только скандала, который вызовет пропажа его ружья. Глава четырнадцатая Они вышли из здания суда и уселись в служебную машину судьи. – Едем домой! – недовольно приказал Сеидов водителю. – И давай быстрее. – Сейчас?! – удивился водитель и обернулся. Он был совсем молодым. Очевидно, судья обычно обедал в «Ханларе» и не ездил домой в обеденное время. – Домой! – закричал Сеидов. – Я же тебе сказал. Что непонятно? Водитель с испуганным видом закивал, и они поехали. – Не могу понять, как это могло случиться? – нервно произнес судья. – Ко мне домой никто посторонний зайти не мог. Это абсолютно исключено. Дома всегда люди. Моя жена, кухарка, домработница, мой сын. Ему только двенадцать лет, и я перевел его сюда из Баку, чтобы он был у нас перед глазами. Мальчик увлекается футболом, а здесь есть известный футбольный клуб «Габала». Руководство клуба наняло хороших специалистов, в том числе из Европы. А старшим тренером команды работает Григорчук, высококлассный специалист. Я отдал сына в их академию. Раньше он занимался в Баку, в академии «Нефтчи»… А вы за кого обычно болеете? – За «Нефтчи», – признался Дронго. – С самого детства. Это была команда нашей молодости. Особенно выделялся знаменитый Банишевский. – «Нефтчи» сейчас уже не тот, – заметил Сеидов. – Сейчас лучше всех играет «Карабах» и более-менее «Габала». Остальные явно недотягивают до их уровня. – И все равно «Нефтчи» популярная команда, – упрямо произнес Дронго. – У нее больше болельщиков, чем у всех остальных команд вместе взятых… У вас один сын? – Нет. Есть еще младшая дочь. Ей только восемь лет, – сообщил судья. Они подъехали к дому. Сеидов выскочил из машины первым и, не оборачиваясь, бросился в дом. За ним последовал Дронго. Судья вбежал в просторный двухэтажный дом и кинулся на второй этаж, в свой кабинет. – Где мое ружье?! – закричал он на весь дом. – Где моя «беретта»?! Кто ее мог украсть?! На крик появились сразу несколько женщин. Его супруга, кухарка и дочь. Дронго медленно поднялся за хозяином дома на второй этаж. – Куда делась моя «беретта»?! – снова закричал Сеидов. Женщины потрясенно молчали. – Ружье лежит в кабинете, – сказала жена. Она была ниже среднего роста и довольно полная для своих молодых лет. Все вошли в кабинет. – Это другое ружье, – разозлился Сеидов, не обращая внимания на гостя. – Ты совсем ничего не понимаешь! Где моя «беретта», которую мне подарил твой отец? Кто мог ее украсть? – Никто не мог украсть, – удивленно сказала супруга. – Ты ведь знаешь, что в кабинет без разрешения к тебе не входит никто, кроме домработницы, которая там убирает. – Где она? – все еще не мог успокоиться Сеидов. – Куда она ушла? Срочно найди ее, и пусть придет сюда. – Не нужно кричать при посторонних! – одернула мужа супруга. – Ты сам куда-то положил свое ружье и теперь кричишь. Кто может его взять? Ты же прекрасно знаешь, что к нам в дом никто не мог залезть. Сегодня утром только за Рамизом зашли двое его друзей, и они поехали к себе в футбольную академию. Больше никого не было. Сеидов уселся на диван и посмотрел на гостя. – Садитесь, – предложил он, указывая на стул. – Вы видите, что происходит. Хотите коньяку? – Спасибо. Не хочу. – Идите вниз, – приказала Рафига-ханум, обращаясь к кухарке и дочери, стоявшим в дверях.