Я посмотрела на побледневшее лицо Живка и поняла, что он тоже испугался за меня. — Извини, — прошептала я, — я очень сглупила. Орк кивнул. — И из-за меня ты ударил любимую соб… псицу. Представляю, как ты себя сейчас чувствуешь. — Что? — удивился Живко. — Не переживай. Сука должна знать свое место. Я ей команду к атаке не давал. Орк положил мне руки на плечи и прижался лбом к груди. — Все, успокойся, успокойся. Точно не хочешь себе щенка? Ты видела, и еще бы мгновение она бы тебе горло разорвала. Разве не хочешь такую охрану? Я порадовалась, что он сейчас не видит моего лица. — Нет, — сказала осторожно, — на крайний случай у меня есть Отто. — О, да? — С непонятной мне интонацией произнес Живка. — Это точно. Он помолчал, то ли слушая, как стучит мое сердце, то ли ему просто нравилось лежать на моей груди. — Не забывай про меня, — сказал он. — Я тоже у тебя есть. — Как твоя рука? Ее же Окка укусила. Решила я увести разговор от опасной темы. — Это подождет. Я тебе щенков обещал показать. Живка легко вскочил на ноги и задумался, выбирая щенка. Ага. Вот это тебе понравится. Не сиди на полу. Сейчас я тебе попону дам. Я уселась со всеми удобствами и сняла шубку в конюшне тепло. Маленькая девочка с круглым, полным молока-пузиком была очень забавной. Даже не верилась, что из нее вырастет такая вот Окка, способная мгновенно убить человека. Меня так распирало от восторга, что я не могла им не поделиться. — О, Жиевка! — воскликнула я, подняв голову. — Какая же прелесть! Прямо уи! Орк стоял, прислонившись к стенке денника между мной и сукой. Поглаживая укушенную руку, он наблюдал за мной со снисходительной улыбкой. — Ой, — сказала я, — твоя рука, ее нужно осмотреть. — Да. — Согласился он. — Пойдем. Тут есть комната рядом с этим денником. Я с трудом заставила себя оторваться от щенка, взяла шубку в охапку и направилась в комнату. С лязгом и скрипом закрылась дверь денника. Орк зашел в комнату, прикрыл за собой дверь и стал за моей спиной. В комнате было очень тепло. Топилась печка. Я переводила взгляд с большой лежанки, укрытой шкурами, на широкую лавку. Вот я и попалась. Щенков посмотреть. Как же! Тепло, чайник стоит на печи. Не удивлюсь, если коробка конфет внезапно на столике появится. — Здесь спят конюхи, когда кобылы жеребятся. Или мальчишки, когда дежурят. Живко говорил, а его дыхание касалось моей шеи. Он наклонился ко мне через плечо и заглянул в лицо, лукаво поблёскивая глазами. — Ты обещала осмотреть мою руку, пострадавшую по твоей вине. — — Ах да! встрепенулась я, кинула шубу на лежанку и перебрала артефакты на груди. Обезболить? Кровь вроде бы не текла, но вдруг ее впитала толстая шерстяная рубаха-орка. А если Окка так сильно сжала челюсти, что сломала кости? А Живка по привычке «я крутой мужик» все это время молчал. Тогда что, вот этот бодрящий, чтобы дотянуть орка до дома исцеления? Я повернулась к орку, готовая задавать вопросы о его самочувствии, но слова примёрзли к языку, потому что моим глазам открылось совершенно неожиданное, потрясающее, невероятное — нет. Просто с ног сшибающее зрелище. Полуобнажённый Живка, и, когда только враздеться успел, сидел на лавке. Смуглая кожа, сплошные мышцы мужчины, способного часами таскать тяжёлую медную скульптуру, да ещё и шутить при этом. Живка был похож на халёного матёрого кота, которого боятся даже собаки. Он, хозяин окрестных крыш, разлёгся на солнышке, но готов в любой момент вскочить и поймать зазевавшуюся голубку. Я себя явственно ощущала обедом вот такого кота. А судя по взгляду Живка, он уже мысленно ощипал все мои перышки, то есть снял платье и нижнее белье, и готов дорваться до сладкого. Я помимо воли скосила взгляд вниз. Нет, пока не совсем готов. Пришлось себе напомнить, что я уже побывала замужем, и пусть Ирга оказался редкостным козлом и развелся со мной, но мог еще фору дать этому альфа-самцу. Да, у него не было таких широких плеч и кубиков пресса, и черных длинных волос, упавших на плечи, и такого нахального, откровенно жаждущего взгляда. Но мой бывший муж тоже не зря был в первой пятерке признанных университетских сердцеедов. — Достаточно было просто закатать рукав, — сухо сказала я, изо всех сил стараясь не показать, что впечатлена видом полуобнаженного Живки. В конце концов уж кто-кто, а Орк никогда не стеснялся демонстрировать свое тело, расхаживая в теплое время в жилетке, которое скорее подчеркивало, чем скрывало его достоинства. Чего это я так разволновалась? Мне не кстати вспомнилась Лира, как-то сказавшая. Живка — это образцовый самец, хоть в музей выставляй. Идеальные характеристики для удовлетворения женщины. Это все потому, что мой муж сбежал почти два месяца назад, и с тех пор спутниками моих ночей были кошмары и храпящий Отто, в котором сексуальности не то что не было, а она имела минусовые показатели. — Только рукав? — хриплым, глубоким баритоном спросил Живка. — А вдруг Окка повредила мне что-то еще? Ключицу сломала. Он указал пальцем и медленно повел его вниз. — Рёбра, печень выгрызла, кишки или... Я словно зачарованная следила за его рукой, а потом закрыла глаза. Хочу знать про или... В смысле, я не хочу знать про или. У меня есть сила воли. Я не буду отдаваться орку на конюшни. Вообще не буду отдаваться, даже несмотря на наличие у него милых щенков. Я взяла себя в руки и направилась к Живко, сконцентрировавшись на его левой руке. Следов от зубов Окко почти не было видно. Просто красноватые припухлости. — Она тебя не укусила! — воскликнула я. — Конечно. Если бы посмела, я бы ей тут же голову свернул. Такое не прощается. Он ловко обхватил меня руками и усадил к себе на колени, а потом потер со щекой о мою грудь. Я смотрела на его затылок, на волосы густые, тяжелые, на ремешок, который их стягивал, и мне казалось, что это селки, в которые я попала. — Живка! — Что? — мурлыкнул он. — Что ты себе позволяешь? — Что? — Я замужем! Как же хорошо было в кольце его сильных рук! — Он с тобой развелся. А я хочу тебе… хочу на тебе жениться. — Ты хочешь меня? — моя добродетель сломалась и кусками опадала на пол у ног орка. — И тебя хочу — согласился Живко, а потом легонько зубами прихватил мой сосок. Я задохнулась. — И жениться хочу. И тебя хочу. Все хочу. Он жарко дышал на влажную ткань платья, а по моему телу волнами расходились мурашки. — Разве так неприятно? — спросил Живко у моей груди и положил руку на внутреннюю сторону моего бедра, чуть выше колена. Платье, нижняя юбка, вязанные чулки — я всё равно ощущала его ладонь, словно при контакте кожа к коже. Он пальцами медленно пробежался вверх, а потом опять вниз до колена. — А так? Что же я такого делаю, что стоит так возмущаться? — Я не возмущаюсь, я просто не хочу. — Надо же. — Удивился Живко. — А я вот слушаю твоё сердце и знаю, что оно мне говорит. — Что? — в голове у меня шумело. — Что оно может биться ещё быстрее, ещё быстрее, ещё быстрее. — Он чуть-чуть меня наклонил, устраивая поудобнее, и повернул голову, снова улёгшись на мою грудь. — Я знаю! — шепнул он, а я плавилась во взгляде его черных глаз. — Я знаю, как сделать так, чтобы твоё сердце билось как сумасшедшее. Уж в чём-чём! А в этом я никогда не сомневалась. Неужели я за все свои страдания недостойна хотя бы маленького поцелуя, крошечного, короткого? Я облизнула губы. Живко понял, что настало время действовать, и потянулся к моим губам. И замер. — Что? — спросила я недовольно. Ну, чего же он? Живко засмеялся, а я задрожала от желания пронзившего все тело. — Я запутался волосами в твоих артефактах. — Весело сказал он. — У меня никогда не было магичек. Вот и не подумал. Мне захотелось затопать ногами. Как? Я хочу поцелуя, а он… Волосы у него запутались. Пока я торопливо, путаясь в собственных пальцах, разъединяла артефакты и волосы Живка, он времени даром не терял. Его руки поглаживали, прикасались, ласкали, щекотали. Задыхаясь, я немилосердно дёргала за волосы и артефакты, но Живка только иногда морщился и не отвлекался. Как только его грива оказалась на свободе, он поднялся, держа меня на руках, и аккуратно уложил на лежанку. Густой мех защекотал кожу, и я застонала. Живко выдохнул сквозь цепленные зубы, будто ему было больно, наклонился надо мной. Пальцами медленно стянул брительку платья с плеча и прикоснулся губами к ключице. Языком провел до ямки у основания шеи. Я запрокинула голову, обхватила его руками за спину, стремясь прижать к себе, ощутить сладкую тяжесть сильного мужского тела. Дверь в комнату распахнулась грохотом. — Живка! У меня в голове зазвенела от громкого мальчишечьего крика. — Там! О! Ой! Орченок вылетел из комнаты быстрее, чем Живка успел подняться. Однако, как же он двигался! Орк успел ухватить паренька за хвост на голове. — Что? — прорычал он, тряхнув мальчишку за плечи. Смуглый орченок в руках Живки выцвел и даже слегка побелел. — Старейшина, к Савку, срочно! — трясущимися губами он сказал что-то еще, но я не поняла. Живко разжал руки, и мальчишка исчез с такой скоростью, будто телепортировался. Орк потянулся за рубашкой. Плечи у него напряглись, и я поняла, что он едва сдерживается. Потом Живка обернулся так резко, что волосы взметнулись и хлестнули его по щеке.