Мы всегда ждем что-то. За ожиданием порой пропускаем нечто важное. Но упрямо верим, что оно пролетает быстрей, когда твоя задача стоит в определенное число. У меня всегда так было. Ставишь отметку в календаре и шагаешь к этой дате. А она паф и наступает. И ты такая «Ого, как быстро, даже не заметила», но самое забавное, что уже забыла, как шли числа к назначенной метке. Потом это становится не так уж и важно. Прошел месяц. И не то чтобы я считала намеренно. Но черт возьми. Тридцать дней. Уже зима наступила и меньше, чем через месяц будет Новый год. Тот самый праздник, который я встречу, лежа в этой палате. Скорее всего, одна. Мне должно быть грустно? Наверное, есть немного. Я часто размышляю о том, что люди живут дальше. Как и я. Только у них все привычно. Они, возможно, считают свою жизнь рутинной, но по-настоящему не понимают, что бывает хуже. И все-таки грустно ли мне? Да. Происходит переосмысление каких-то поступков. Невысказанных вовремя слов. Особенно бесит, вспоминать разговоры и думать, что могла ответить иначе. Но это так забавно. Ты воспроизводишь диалог и вставляешь новые, обдуманные варианты. Гордишься собой. Я думала о Паше. Запрещала и потому случалось это не часто. Но… эти мысли о том, что делает он сейчас? Как устроился на новом месте? Все ли получается? Я ругаюсь на себя. Обзываю глупой. Мой телефон молчал все это время. Он сдержал обещание. Исчез совсем. Но так как я всегда была в его руках. Он был моим источником тепла и поддержки, тем, кто обнимал в минуты боли… Сейчас я хотела по привычке этих рук. Хотелось как капризной девочке пожаловаться, сказать как мне плохо. Но вместо этого я тихо плакала. Лежа на спине, смотрела в потолок и позволяла горячим слезам стекать в волосы тонкими, прозрачными дорожками и мочить их. Потом растирала слезы по щекам и долго смотрела в окно, пока окончательно не успокаивалась. Мои исходящие, и входящие были с единственным номером. Люда. Иногда писал даже ее сын, который обещает приехать на новогодние каникулы и не вылазить из моей палаты. Развлекать и рассказывать о том, как он учится. Иногда я натыкалась на номер Антона. Но останавливала себя от того, чтобы ему написать. Мне казалось это неправильным, ведь после моего последнего ответа на его сообщение он больше не написал ни разу и не позвонил, как и я сама. Потому что я узнала о беременности, у меня шел развод и, откровенно говоря, не было времени. Я не хотела быть несчастной подружкой-сироткой, которая ищет утешения в старом друге. Это глупо. Раз в неделю ко мне приходит психолог. Мы говорим о разном. Это не какие-то сеансы терапии, потому что у меня проблема и я попросила об этом. Нет, просто беседы. Скорее всего, они просто проверяют меня на вменяемость. Ведь еще два месяца восстановления. А это, как оказалось, немало. Почти месяц спустя Время идёт то быстро, то медленно. От процедуры к процедуре. Это приятный момент в некотором смысле. Меня перекладывают, освобождают от лангета, который держит мой позвоночник в неподвижном состоянии. Протирают тело и разминают слегка. Мази от пролежней. И вроде бы это так рутинно, но я радуюсь этим моментам, хотя по началу это сильно сковывало эмоционально. Было стыдно. Ноги по-прежнему не чувствуются, и иногда паника берет свое. Но я должна верить в лучшее. Я просто обязана. Внутри я будто вырастаю. Становлюсь другой женщиной. Любовь приобретает иной смысл. Ценности так же претерпевают изменения. Паша остаётся в моих мыслях недолго. У меня есть куча времени помнить его, думать, но на самом деле для него я оставляю не так много места. Я любила его так же сильно, как некоторое время назад ощущала себя растоптанной и разбитой. Сейчас это изменилось. Я навсегда запомню, чего лишилась, что потеряла по собственной глупости. То решение было принято мной, и я буду последней лгуньей, если скажу, что не винила его. Мне это было необходимо. Сначала срабатывало, потом… Потом разум очистил я от жалости, и я восприняла ситуацию, как и должна была. Но правда в том, что так или иначе, жизнь не стоит на месте. Он живет дальше, и я сделаю так же. Я также узнала, что в той аварии пострадало много человек. Тот гололед был неожиданным для водителей и когда закружило, никто не смог обойти тех, кто находился на трассе. Мужчина, что вёл то самое такси, пострадал также сильно. Хотя нет… Не так, но я рада, что он жив и здоров. И я знаю это потому, что он приходил ко мне. Приносил цветы и фрукты. Не знаю, почему он это сделал, но я была приятно удивлена. А ещё… Давно не получала цветов. Мы мило поговорили, с ним была и его жена. Они сказали, чтобы я рассчитывала на них, если мне понадобится помощь. Я была благодарна им за это внимание. Я была искренне благодарна. – Итак, Диана, как мы сегодня себя чувствуем? – врач вошёл на плановый осмотр и вырвал меня из мыслей, в которые я погрузилась, убрав недочитанную книгу в сторону. – Кажется, как никогда хорошо, – я улыбаюсь ему. Он смеется и садится у моей кровати, что-то пишет в карте. Медсестра стоит недалеко и тоже сияет. Видимо, морозное утро всем подняло настроение. – Это радует. Сегодня мы планируем сделать рентген, – медсестра тут же записывает за врачом. – Отследить динамику восстановления будет полезно. Большая часть времени прошла. И нам стоит поговорить о реабилитации. Время приходит обсудить этот момент, – он скрещивает пальцы обеих рук и смотрит выжидательно. Я уже привыкла к его доброму лицу. – Хорошо. – Дело в том, что в нашем учреждении нет такого функционала. И скажу прямо, это платное мероприятие, я говорил вам об этом в самом начале. Финансы. У меня все ещё есть деньги, но уже не так много. Здесь я прохожу восстановление частично на платной основе. Я рада, что копила долгие годы и также рада, что не купила ничего с Пашей из недвижимости. Иначе я бы не могла оплатить ничего из того, что мне было бы необходимо сейчас или в скором будущем. – Значит, мне придется делать это в другом месте? – Именно так. Я могу дать несколько рекомендаций по учреждениям, с которыми знаком и общался с врачами, пациентами, которые прошли их клинику, восстанавливаясь после сложных случаев. – Это было бы замечательно. – Тогда подготовлю для вас информацию и после обследования принесу. Мы с вами обсудим все моменты, и я лично пошлю направление в больницу, чтобы вам приготовили место. – Скажите, а… Это дорого? – Зависит от места. Возможно, я смогу добиться некоторой скидки. Одна из клиник находится на окраине Москвы, с ними я работаю чаще всего. Пока что отложим разговор на пару часов. Мне нужно сделать обход, и медсестра придет за вами. – Договорились. И спасибо. После «прогулки» по коридорам огромной больницы я возвращаюсь в палату ждать новостей. Там была очередь, и потому врач придет позже с результатами и обсуждением клиники. Я набираю Люду, и она тут же мне отвечает. – Я говорила, что, когда ты звонишь сама, я нервничаю? – И тем не менее берешь трубку сразу. Привет. – Привет и переходи сразу к делу. – Нет. Если я тебя отвлекаю. – Это я могу отвлекать, а меня никто не отвлекает. Поэтому выкладывай. – У меня просьба. Не могла бы ты проверить мои счета, доверенность же еще годится? – Да не вопрос. А в чем дело? – Прошло почти два месяца, и скоро поеду на реабилитацию. – Поедешь? – Функционала такого в больнице нет. Поэтому мне найдут клиники, где я буду проходит восстановление. Это платно. – Так я слышу грусть? Ты же знаешь, что у меня есть накопления… – Нет, у меня должно быть на счету еще достаточно. – Не перебивай. Если тебе будет не хватать до определенной суммы, а клиника будет самая лучшая, то мы ее оплатим. Это ясно? Я молчу. Потому что это трогает сердце. Потому что… Просто потому, что я благодарна Богу, что она есть в моей жизни. – Спасибо. – Вот и хорошо. У нас сейчас заканчивается завтрак и пока мои будут готовиться к бизнес-ланчу я схожу в банк. – Хорошо. – Клиники рассматривай с качеством, а не по финансам. Я могу на тебя надеяться? Это не тот момент, когда отказываются от новой кофточки. Здесь гордость не нужна, Диана. Ее строгий тон, тот самый который она применяет, чтобы влиять и даже пугать говорит мне о том, что она реально готова даже приехать сюда и сделать все сама. – Я все сделаю правильно.