– Да, – весёлое настроение Петра Вадимовича немного поугасло, после того как я не поддержала его шутку. – Итак, София Евгеньевна плохая новость – у вас низкий гемоглобин, но это всё поправимо. Причин для паники нет. Попьёте железо, посидите на диете, и всё придёт в норму. Сейчас анемия лечится намного проще, чем раньше, тем более она временная. – Временная? – я никак не могла проснуться и как эхо повторяла за врачом. – А это мы перешли к хорошей новости. Хочу поздравить вас с новым статусом – теперь вы будущая мама. – Мама? Я? – Ну да. Вы. Ваше плохое самочувствие как раз от перестройки организма. Что говорил врач дальше, я уже не слышала, скинула звонок и полезла в приложение отслеживания месячных. Так и есть, они должны были начаться со дня на день. Может, врач ошибся? Я беременна. Я беременна! Этого не может быть. Я соскочила с кровати, бросилась к зеркалу, чтобы рассмотреть изменения. Чуть-чуть набухшая грудь, но она всегда набухала перед месячными. Живот плоский. Ну, естественно, он плоский, по сроку получается максимум три недели. Боже мой, у меня будет ребёнок…у нас будет ребёнок. Ненадолго появившаяся улыбка сразу слетела. И как быть? Как воспримет это Глеб? Скорее всего, обрадуется. Заберёт ребёнка? Как только рожу, словно я суррогатная мать или даст мне его воспитывать? Но я не хочу лишаться своего малыша. Он мой. Хоть что-то, что останется у меня от Глеба. Я смотрю на себя в зеркало и только сейчас замечаю, как заострились черты, и ввалились глаза. Может, поэтому я стала ему неинтересна. Как сказать ему обо всём? А может, не говорить? Мне стало страшно. За себя и за малыша, что нас разлучат и я его больше никогда не увижу. Ведь не хотела же, ведь пыталась предохраняться, но ничего не получилось. Надо было пить таблетки сразу, а не ждать цикла. И всё из-за собственной глупости. Опять. Говорят же: “Умный учится на своих ошибках, мудрый учится на чужих, а дурак не учится никогда”. Видимо, я дура. Причём полная. А может…? Нет. Мне даже произносить это слово страшно. Лишить маленькое чудо жизни. Нет, нет, нет. Нельзя, чтобы Глеб узнал раньше, чем я ему скажу. Меня осенило. Надо подать на развод. Успеть уйти, чтобы он ничего не узнал о моей беременности и уехать жить куда-нибудь в деревню. Подальше от его родителей. Чтобы никто ничего не знал про нас. Тогда малыш останется со мной. Да! Это единственный вариант при котором он не заберет моего малыша. Сегодня же поговорю с Глебом. От принятого решения мне стало немного легче. Может, если бы он вот так резко не стал меня избегать, и у нас продолжалась относительно нормальные отношения, может, тогда я ещё надеялась на его доброту и рассказала. Но его поведение, в который раз убедило меня, что я для него никто. Зачем тогда продолжать жить вместе? Теперь мне необходимо было правильно и хорошо питаться. И хоть есть совсем не хотелось я затолкнула в себя немного мяса, выпила гранатового сока. Отправила водителя в аптеку за лекарствами, боясь опять где-нибудь упасть. Я знала, что при анемии надо пить железо. Голова периодически ещё кружилась. Близился вечер, а с ним и приход Ксюши. Ей я решила тоже ничего не рассказывать. Она ещё не прошла проверку на доверие. Но мне было очень интересно, что же такого хочет рассказать она мне. Почти час просидела в душе, приводила себя в порядок, чтобы выглядеть хорошо, потому что сегодняшнее отражение меня напугало. К шести я была готова к приёму гостей. И чтобы занять себя чем-нибудь, вновь направилась в кабинет Глеба, за очередной интересной книгой. Когда я подошла ближе, мне показалось, что откуда-то слышатся голоса. Я прислушалась, тихое бормотание доносилось со стороны кабинета. Глеб дома? А почему я не заметила? Интересно с кем он там разговаривает? Я подошла к двери, она была закрыта не до конца. Я дёрнула ручку, резко распахнув дверь. Соображая на ходу, как объяснить своё появление и … замерла на месте. Ксюша стояла напротив Глеба, ладонями упираясь в его грудь. Всё это напоминало сцену из дешёвого бульварного романа: муж и подруга спелись за спиной главной героини. Вот только я сейчас не роман читала и не сериал смотрела. Мой муж вновь предал меня. Да и муж ли он мне? Да и она не подруга вовсе. – А как же Макс? – единственное что вырвалось у меня. Я развернулась и закрыла дверь. Это было последней каплей. На этом всё закончено. Я не прощу. Крутилось в голове. Слёзы разочарования застилали глаза, а внутри будто взорвалась пустыня. Я пыталась вдохнуть, но не могла. От спазма сдавило горло. Из кабинета вышел Глеб и поймал меня за руки. – Успокойся. Успокойся, слышишь? Между мной и Ксюшей ничего нет. Ты слышишь меня? – Глеб говорил спокойно и уверенно, но он всегда так говорил. Всегда был уверен в своей правоте и мог убедить любого. Вот только я больше верила своим глазам. – Ненавижу тебя. Отпусти! Я пыталась вырвать руки, которые словно наручники обхватили мои кисти. – Софи, услышь меня, пожалуйста. – Соня я тебе сегодня хотела как раз рассказать… – Ксюша, свали на хер отсюда, – прорычал Глеб. – Ты мне противен. Вы мне противны. Ваша напускная доброта к бедной девочке какой вы меня считали. А сами…сами…Боже мой, во что я ввязалась! И отпусти наконец мои руки, я не твоя вещь. И имею право уйти. Глеб разжал пальцы. – Смотри, я не держу тебя. Просто дай всё объяснить. – Не хочу тебя больше видеть. Я развернулась и рванула к лестнице. Мне не хватало воздуха, хотелось вдохнуть полной грудью. Уйти подальше от людей и спрятаться в саду. Я подлетела к ступеням, нога неловко оступилась поскользнулась и, хватая воздух руками, я покатилась вниз по белым мраморным ступеням. Последнее, что запомнил мой мозг, это был почти звериный рык Глеба: – София! Глава 25. Наш малыш (Глеб) Ее маленькая ручка безвольно лежала в моей руке. Я сам во всём виноват. Впервые мне хотелось самому себе набить морду. Всё началось неделю назад, когда в офис заявилась Кристина. В который раз предлагая себя. Она и до этого звонила пару раз, пытаясь договориться о встрече, но я игнорировал её. Я считал, что одного разговора для объяснения и расставания было достаточно, а если не понимает, то это её проблемы. Но Кристина оказалась намного наглее. В тот день она вновь попыталась завлечь меня своим стройным телом, лезла к ширинке. Но перед глазами стоял образ спящей Софи, как она уютно устроилась на моей руке, а золотистая прядь колечком закрутилось на виске, и я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её. Кристина же не вызывала ни желания, ни сочувствия. Поднял рывком с колен и встряхнул как следует, чтобы у неё мозги на место встали. – Стоило твоей миленькой жёнушке ноги раздвинуть и ты сразу приручился? – язвила от бессилия Кристина. – Я последний раз предупреждаю: или ты уходишь или… – Или что? Ты самолично меня выставишь? Или может отшлепаешь? Тебе же нравилось раньше унижать меня и причинять боль. Ты уверен, что она выдержит это? Что с тобой случилось? Ты превратился в тряпку. Я не узнаю тебя Громов. Я едва сдерживался. Из последних сил сдерживался. Но её слова вгрызлись в мозги и даже после её ухода продолжали крутиться в голове. Я действительно стал совсем домашним. Меня тянуло к Софи. Так тянуло, что я сам пугался собственных чувств. Надо было дать себе время, чтобы понять. Не надо было оставлять её одну. Кто знает, что она себе накрутила в голове. Ещё и Ксюша пришла на разборки. Наверно, со стороны мы действительно выглядели, как два влюбленных человека, но только мы с Ксюшей знали, что это не так. Поначалу я и правда был влюблен в неё. Мы с Максом даже соперничали, чтобы добиться её расположения. Но Ксюша сделала свой выбор и я отступил. Хотя её образ долго преследовал меня и девушку я себе хотел такую же чистую, веселую, независимую. Именно поэтому, когда мама обратила моё внимание на Софи, я и решил предложить ей замужество. Она напоминала Ксюшу, только была более спокойная и молчаливая. От её аромата меня пробирало до дрожи, хотелось обнять её и никогда не отпускать. Её мягкая податливость и невинность пробуждали во мне чувства, о которых я и не подозревал. Хотел защитить, закрыть её от всех, обнимать, целовать и шептать в её аккуратное ушко, что она только моя. С Ксюшей такого не было. Зачем она пришла в кабинет, зачем пристала с расспросами, как я отношусь к Софи? Зачем отчитывала меня, как мальчишку? А вышло совсем всё неправильно. Я снова посмотрел на разбитое лицо Сони, на котором казалось небыло живого места, отекшее с синяками под глазами из-за сломанного носа. Перелом ребра. Сотрясение. Она еще легко отделалась, сказал доктор. Я сжал её пальчики и прижался губами. Как бы мне сейчас хотелось все вернуть назад. Дверь в палату распахнулась и на пороге появился врач. – Вы всё ещё здесь? Я же вам говорил, езжайте домой, отдохните. Ваше присутствие здесь бесполезно. – Я хочу быть рядом со своей женой. – Ваше право. Но у неё сейчас запланирована операция, можете подождать в коридоре. – Какая операция? Мне никто ничего не говорил. Я разрешение не подписывал. – Хорошо, давайте подпишем документы сначала, а ваша жена конечно же подождет. – Хотя бы скажите, что за операция? – Выскабливание после выкидыша. – Выкидыш? – Ваша жена была беременна, но после многочисленных ударов это был вполне вероятный конец. Как беременна? Но мы же только недавно… Я посчитал сколько прошло с того дня у Макса с Ксюшей – три недели. Холод и апатия сковали тело. Теперь к вине за то, что случилось с Соней еще добавилась вина за моего неродившегося малыша. Зачем я разжал руки? Не надо было выпускать её. Как бы она ни кричала, надо было держать. – Она вам наверно не сказала. Сочувствую. Но всё же прошу выйдите из палаты. Не помню как ноги вынесли меня в коридор, потом на улицу и в ближайший бар. Хотелось забыться, залить свои мозги алкоголем, чтобы не думать, не чувствовать эту неимоверную тяжесть в груди. Ведь я понимал , что теперь она меня никогда не простит. Я бы не простил. *** *** Зеленая поляна перед маминым домом утопает в цветах. Точно таких же, как и у Глеба в саду. Я сижу на покрывале расстеленном на зеленой шелковистой траве, а рядом лежит маленький мальчик. Его зеленые глаза, как у меня смотрят серьезно и так по взрослому будто он всё понимает, тянет ко мне свои маленькие пухлые ручки и даже не кричит. Мне хочется взять его, но я никак не могу дотянуться. Он лежит в полуметре от меня, а я не могу взять его на руки. Как странно…Через мгновение я замечаю как быстро он начинает расти. Вот ему лет пять, он улыбается улыбкой Глеба. Вот ему уже десять, руки в карманах, показывает язык. Вот уже подросток, смотрит исподлобья, но я знаю, что любит. Тяну к нему руки, хочу сказать как люблю его, но он качает головой и уходит.