Глава 26. Ты мне больше не нужен Открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Перед глазами всё плыло. Я подняла руку, чтобы протереть глаза, и нащупала пальцами ткань на носу. Бинт? Воспоминания хлынули потоком: Глеб с Ксюшей в кабинете, руки Глеба на моих запястьях, лестница и адская боль. Я упала? Тогда понятно, почему всё вокруг белое. Неужели так сильно разбилась, что даже в больницу попала? Странно, но ничего не болело. – Очнулась. Надо мной появилось незнакомое лицо девушки. – Кто вы? – спросила я, но вместо привычного голоса услышала звук больше напоминающий карканье вороны. – Я Аня, ваша сиделка. Глеб Викторович нанял меня на время его отсутствия. Сам он уехал ненадолго, по работе. Сиделка? Глеб ненадолго уехал? Будто он сидел со мной всё время. Такое даже представить сложно, не то что поверить. – И сколько же я была без сознания? Язык еле ворочался, прилипая к нёбу, которое высохло оттого, что я дышала ртом. – Два дня. Аня подняла стакан с водой и, придерживая мою голову, поднесла его ко рту. Я сделала несколько глотков. Несмотря на охватившую слабость, почувствовала себя немного лучше. Даже забитый нос уже не так раздражал. – Что…, – в горле запершило, я откашлялась и чуть не взвизгнула от боли в боку. – Что говорят врачи? – О вашем состоянии? – переспросила Аня. Я кивнула. – У вас много ссадин, ушибов, сотрясение, сломан нос и ребро. – Ох! Как замечательно я упала. Наверно, все ступеньки собрала. Да, эпическое падение получилось. Аня сочувственно улыбнулась. – Давайте я вашего лечащего врача позову. Он вам лучше всё расскажет. Не дожидаясь моего ответа, она юркнула за дверь. Мне лишь оставалось изучать стены и потолок в ожидании. Но я решила провести собственный осмотр, чтобы лучше понимать, насколько всё плохо. Подняла руки, покрутила головой, подняла ноги по очереди. Болел бок, голова и немного тянуло внизу живота. Наверно, месячные пришли. Месячные… я вспомнила о поздравлении врача, что стану мамой. Вся кровь отхлынула от лица. Жив ли остался мой малыш? Почему болит живот? Дверь распахнулась, и в палату вместо врача вошёл Глеб. Выглядел он непривычно угрюмым и осунувшимся, а увидев меня, его взгляд потеплел, и морщинка между бровей расправилась. – Как себя чувствуешь? – Что ты здесь делаешь? – вместо ответа спросила я. Глеб на секунду приостановился, но упрямо подошёл к кровати и взял за руку. – Я твой муж, и должен быть рядом с тобой. – Серьёзно? А мне кажется тебе сейчас надо быть с Ксюшей или Кристиной. Они тебе больше подходят. – Между мной и Ксюшей ничего нет. Да она мне нравилась в самом начале знакомства, но она выбрала Максима. Нашу дружбу я уважаю и не пошёл бы на такое предательство. Меня мучил вопрос, успел ли кто-нибудь рассказать ему о моей беременности, но всё равно боялась спрашивать его об этом . А если сейчас войдёт врач и он всё расскажет. – Почему мне верится в это с трудом. Извини, Глеб, но я больше не хочу участвовать в этом фарсе. Я хочу расстаться. Хочу вернуться домой в свою деревню. Без тебя. – София, послушай меня, пожалуйста. Я знаю, что был неправ. Но я не хочу разводиться. Тем более, сейчас, когда обидел тебя… В палату вошёл врач и Глебу пришлось прерваться. – Добрый день! Наша спящая красавица очнулась. Меня зовут Роман Андреевич, я ваш лечащий врач. Он подошёл ко мне, Глебу отступил, уступая место, и врач присел на кровать. – Здравствуйте! Можно попросить выйти моего мужа? Роман Андреевич повернулся к Глебу. – Заставить я не могу. Только если попросить. Глеб стоял немного ссутулившись, спрятав руки в карманы, и буравил меня взглядом. – Я не думаю, что мне надо выходить, – его голос звучал твёрдо и мрачно. – Вряд ли есть что-то такое, о чём я не знаю. Я перевела взгляд с лица Глеба на врача, тот смотрел с сочувствием. Предчувствие беды сдавило грудь, но я продолжала надеяться, что всё не так плохо. – Да, Софи, я знаю про твою беременность. К сожалению, уже бывшую, – вновь заговорил Глеб. – Бывшую? – выдохнула я. – Значит…,– но договорить не успела: колючий ком жёг горло, не давая ничего сказать. – К сожалению, плод спасти не удалось. Но вы не переживайте. Вы молоды, операция прошла хорошо, повреждений внутренних нет. Понаблюдаем за вами с неделю, сделаем УЗИ, проверим, чтобы не осталось ничего. И я уверен, что через годик у вас получится заново забеременеть. Главное, что живы остались. Мужчины. Для них это ничего страшного. Они не понимают, как больно терять надежду. Мне хотелось закричать, проклинать Глеба, Ксюшу, врача, за их безжалостность, за их равнодушие. И даже если между Ксюшей и Глебом ничего не было, это не отменяло их вины. Особенно Глеба. – Уходи, – прохрипела я. – Уходи. Не хочу тебя видеть больше никогда. По лицу Глеба пробежала тень замешательства, но всего на секунду, и вновь приобрело спокойное выражение. Он подошёл ко мне. – Теперь я никуда не уйду. Я хочу быть с тобой здесь и сейчас. – Надо было хотеть раньше. Теперь ты мне не нужен. Глава 27. Я уезжаю Прошла неделя с моего неудачного падения. Я уже понемногу вставала, старалась как можно дольше обходиться без помощи Ани. Рёбра перед прогулкой всегда туго перематывала фиксирующими бинтами. Врач сказал, что на заживление носа и ребра уйдёт около трёх-четырёх недель. Но нос уже дышал намного лучше, а фиолетовые синяки под глазами приобрели зеленовато-сиреневый оттенок. О жизни в городе я старалась не думать. Так же как и о возможности сохранения отношений. Это всё осталось в прошлом. Мне было больно находиться с ним, больно смотреть на него. Я не представляла, как жить с ним рядом и постоянно вспоминать обо всём, что было. После последнего разговора он ещё несколько раз пытался поговорить со мной, но я затыкала уши, даже голос вызывал во мне чувство нарастающей паники. Я ждала выписки, чтобы поскорее забрать маму и уехать к себе. С каждым днём меня всё больше накрывала тоска по родному дому. Мне хотелось спрятаться в глубине беседки, которая стояла в окружении яблонь, где стоило только протянуть руку, чтобы сорвать яблочко. Я не предназначена для красивой и богатой жизни. Если вся жизнь богачей проходит именно так, словно попал в Санта-Барбару с интригами и изменами, то мне роднее был мой спокойный уголок. Я словно Скарлетт из “Унесённых ветром” напитывалась силой родной земли и в любой передряге тянуло всегда домой. Спустя ещё пару дней меня, наконец, выписали, пришлось клятвенно заверить Романа Андреевича, что буду носить корсет и только тогда он отдал бумаги на выписку. Я вызвала такси, на водителя и личную машину, мне казалось, я больше не имею права, раз решила уйти. А когда подъехала к дому, ещё минут пять стояла перед ним, не решаясь зайти. Да и что я могла забрать? Все вещи были не мои, Глеб купил их без меня, на свой вкус. Я прошлась по спальне и поняла, что забирать ничего не хочу. Ведь чтобы я не взяла с собой, всё будет напоминать о моём неудачном замужестве. На тумбочке заметила книгу, которую так и не дочитала. Приподняла и листнула пару страниц, в середине книги нашла закладку из крафтовой обёрточной бумаги, на ней схематично был нарисованы несколько персонажей из книги. Сверху образ Печорина, чуть ниже тонкий девичий силуэт Беллы, а в самом низу мчащийся жеребец с развивающейся гривой. Я несколько минут всматривалась в иллюстрации, представляя себе, как Глеб, читая книгу, задумывается, смотрит вдаль невидящим взглядом, а потом росчерком руки накидывает эти рисунки. А ведь я даже не знала, что он рисует. На самом деле я вообще плохо его знала. Он был словно закрытая книга, которую надо суметь прочесть. Три года назад я пыталась прочитать книгу Джойса “Улисс” и не смогла осилить даже ста страниц, так и с Глебом. Он был не для меня ,надо было давно это понять и не пытаться изменить судьбу. А сейчас мне даже и не хотелось его читать, не было ни сил, ни желания. Пусть найдётся та , которой он сам откроется. Но рисунок и книгу положить обратно не смогла. Словно это было что-то моё, личное. Подтверждение того, что Глеб не такой уж бесчувственный. Я обняла книгу и вышла из комнаты. Теперь мне надо было заехать к маме, но когда посмотрелась в зеркало, поняла, что это было не самое лучшее решение. Маме ещё никто не успел сказать, про то, что случилось со мной. И сейчас появиться с синяками, это всё равно, что признаться во всём. Зачем ей лишние переживания? Когда мы уехали в город, дом остался на попечении дальнего родственника. Его задача была хотя бы раз в неделю заходить в ограду проверят, что никто не залез в дом. И, пока мама была в больнице, я решила ехать домой. Снова вызвала такси до автовокзала. Купила билет на вечер, но оставался последнее незаконченное дело: надо было позвонить Глебу и договориться с ним, что маму я смогу забрать, когда сойдут синяки и заживёт ребро. Опять мне понадобилось несколько минут, чтобы набраться смелости и сил, чтобы позвонить ему. В это раз он взял трубку мгновенно. – Да Софи. Привет! – голос был хоть и усталым, но слышалась радость. – Глеб, я уезжаю. Могу ли попросить оставить маму в больнице, пока не заживут мои рёбра? – Уезжаешь? Куда? – он словно не слышал, о чём я спросила. – Где ты? – Неважно. – Ты сбежала из больницы? – Нет. Роман Андреевич отпустил. Я подам на развод сегодня. Если у тебя есть возможность развести нас быстрее, то не буду против. Я нарушила договор , думаю, у тебя проблем не будет с оформлением. Если что-то надо подписать, присылай на почту, я вышлю факсом. Единственное прошу за маму. – Значит, ты так всё решила. – Да. – Я не хочу разводиться.