— Я тоже не знал, — произносит Михаил мягко, будто успокаивая. — Как видите, подозрение у меня было ещё вчера. Но доказательств не было. — Ну он же болен! — я поворачиваюсь к Михаилу. — Его надо вылечить. — Я пытался, лет пятнадцать. Всю свою юность, — Михаил прижимается к стене. Смотрит на меня. Меня немного смущает этот взгляд, он похож на взгляд Артура, прямой, изучающий с каким-то малопонятным пламенем внутри. — Это сильнее его... Я понимаю он, плохо поступал, но теперь, когда я понимаю, что он заболел, ему нужна помощь. Он себя не контролирует. — Аня. Он всё контролирует. Он контролирует прекрасно то, как нарушать закон, как покупать вещества, тайком, как находить продавцов, как хранить это в доме. Кстати, вы в курсе, что он вас под статью подводит? Знаешь, что было бы, если б менты наводку получили а вы дома. И вот эта красота, что в его спальне, была бы в вашем доме. Объясняй потом, что не верблюд. Это уголовка, Аня. — Ему нужна помощь, это же болезнь! — я чуть не плачу от жалости. — Если вы думаете, что вы легко приручите мужа-наркомана и будете при деньгах. То вы ошибаетесь. Анна. Его голос резко стал грубым. — Вы думаете, также как и он, да? Что я с ним из-за денег?! Он молчит. Задумчиво смотрит. — Любая была бы на вашем месте из-за денег, — в конце концов говорит он и пожимает плечами. — Разве вы не считали его выгодной партией? — Я любила его, — глаза застилают слёзы. Чуть не сболтнула, что Артур был для меня первым и я так хотела, чтобы был единственным. Стою и смотрю на белые тарелки и думаю о том, что жалею Артура, себя и собственные надежды. Я отворачиваюсь, чтобы не показывать слезы. Вытираю кухонным полотенцем, которое валяется на столешнице. — Я надеюсь, только в прошедшем времени, — произносит Михаил тихо, после небольшой паузы. — Он пытался вас изнасиловать. — Ну, я его невеста, — всплескиваю я руками. — Он думал, что имеет на меня право. Я не оправдываю, я просто понимаю. — Простите… — он задумывается, будто подбирает слова. — И что с этого? Это разве дает право считать вас в вещью? Почему я это вам говорю, сторонний мужчина, а не вы сами понимаете?! — Нет, я понимаю, он конечно неправ… просто я понимаю его логику, — я пожимаю плечами. — Тем более, что он был неадекватным. Я понимаю, почему он так поступил. — Вы его что, простить собираетесь? — Нет-нет, не простить. Но я понимаю. Я понимаю, что ему нужна помощь. Я должна помочь ему, — я снова поворачиваюсь к Михаилу. Думаю, что он просто кивнет мне но он будто злится. Я пытаюсь ему объяснить: — Слушайте, я понимаю, но я слышала много про это всё и документалки смотрела. Не у всех есть контроль, не все сильные, есть люди слабые. И они податливы, им нужно больше помощи, больше поддержки от близких… Я только об этом. — Аня, я давал ему столько поддержки и помощи, что у самого не осталось. Я понимаю, вам больно это признать, но это его выбор. И вам, нужно думать о себе. Одно ваше присутствие рядом с ним, для вас опасно. Я думаю, как вашу свадьбу организовать без вызовов ментов и «скорой» а вы решили ему жизнь отдать? Не слишком велика цена? — Ну, он не всегда будет таким злым, он все время был нормальным. Даже сегодня утром, честно говоря. — Аня, — он подходит ближе и хватает меня за плечи, чуть трясет будто пытаясь разбудить. Заглядывает в глаза и я чувствую себя кроликом перед удавом. — Сегодня, я был рядом. Сегодня у тебя был замок на двери, и ты закрылась. Тебе охуенно повезло, Аня. У него не было достаточно настроения и азарта, чтобы ломать дверь. А он мог. Молоточком как я. И кроме безобидных фантазии о сексе втроем с твоей сестрой, Аня. Он может захотеть, ну к примеру, утопить тебя в этой же самой ванне или ударить по голове тем же молоточком, когда ему надоест твое сопротивление. Ты права, он себя не контролирует и не поймет где грань между жизнью и смертью. Вот как это заканчивается, и закончится если ты продолжишь ему помогать. И я буду на твоих похоронах слушать твою мать, которая скажет что она «его понимает, что ему нужна помощь». Вот так ты предлагаешь? — Да почему всё так жёстко? — проговариваю я тихо. — Я говорю, что он просто больной. — Аня, это не болезнь! Это эгоизм. Я спасал его. Я был таким же идиотом как и ты сейчас! Я срывался из дому. Я его вытаскивал из этого ада, сам ныряя в него, а ему было нипочем. На свои последние деньги давал взятки всем вокруг, блядь, чтоб его не упекли ни в больницу, ни в тюрьму. Я прятал его от отца. Я тоже думал как ты. «Артур сорвался». «Артура жалко», «Артур маму потерял так рано, ему надо помочь». И он офигенно этим пользовался, всю жизнь. И нихуя не изменилось кроме того, что он научился притворяться. Мне опять страшно, я не могу ничего ответить и заметив, что-то в моем взгляде Михаил отпускает мои руки. Выдыхает и отходит на шаг. — Простите, я не хотел вас пугать, у вас и так худший, наверное, день в жизни… Просто, берегите себя, в первую очередь. Пожалуйста. можно на «ты»? — Вчера был тоже плохой. Они могут соревноваться, — выдаю я. — Надеюсь завтрашний не будет участвовать в этом конкурсе, — усмехается Михаил. — Я тоже очень надеюсь. — Так можно на «ты»? — спрашивает он чуть склонив голову. — Да, — киваю я. — Только а вас… то есть «тебя» как называть. Миша? — Ну да. А что? — он чуть улыбается. — Ну, — я пожимаю плечами. — Ты такой серьезный, кажется ты с детства был уже Михаилом Владимировичем. — Я был нормальным ребёнком, Аня. Просто проблемы они делают тебя взрослее. Как и ответственность. Особенно ответственность за другого, которою ты сам на себя навесил. У меня их было достаточно. И у вас… прости, тебя тоже достаточно проблем, Аня. Не бери на себя чужую ношу. Я прошу тебя. Извини за мою эмоциональность, но я так не люблю наблюдать, как кто-то едет на обрыв. А ты делала именно это. Прости ещё раз. Хорошо? Я киваю. Вымученно улыбаюсь. Он кивает. — Ребят?! — он вдруг оборачивается и кричит в комнату Артура. Оттуда высовывается лицо парня. — Мы нужны здесь? — спрашивает Михаил. — Да нет, он спит нормально с ним всё. Детоксикация идет, всё нормально, — машет тот рукой. — Спасибо, в долгу не останусь. Выбросьте все его запасы, которые найдете. Хорошенько прочистите дом и вызовите клиннинг на утро. — Да не нужно, — машу я рукой но замечаю взгляд Михаила и осекаюсь. — Мы поедем, — он снова кивает врачу. Уходит молча и я иду за ним. Подхожу к дверям и тупо смотрю на выломанный замок на месте которого теперь круглая дырка. Хорошо что двери деревянные. Но плохо, что это, наверняка было громко. Все соседи слышали. — Я не могу ехать домой, — говорю я. — Я не могу ехать домой, — говорю я. — Почему? — спрашивает Михаил. — Я не могу там оказаться, мама как увидит что я среди ночи приехала, она всё поймет. Поймет что что-то не так. А ей не надо нервничать. Я подумаю куда поеду, может к сестре, может в гостиницу. — К сестре? — у него округляются глаза. — У вас, надеюсь, она не одна. Ну да, он знает. — Одна. Ну, значит гостиница. — В гостиницах заселение с четырнадцати часов, сейчас половина первого ночи, — он улыбается. — Аня, у меня есть свободная комната. Если вы хотите, вы можете переночевать там. Ты — загадка — Я не хочу вас стеснять. — Вы не стесняете, Аня. Возьмите нужные вещи и останьтесь у меня. Я так устала от этого безумного дня, что даже не спорю. Киваю. Иду в свою комнату и там беру с собой только необходимые вещи. Футболку, штаны, пижаму, самую закрытую и интеллигентную из своих. Потом прохожу по неприбранной комнате. Оглядываюсь на ванную комнату, где пряталась от Артура, на стол, где сидела эта Елена на входную дверь с круглой дыркой в месте, где должен быть замок. Как быстро это место стало ассоциироваться только с болью. Несмотря на беспокойные мысли я очень быстро засыпаю в доме Михаила и даже забываю поставить будильник на утро. ***** Когда я просыпаюсь, я не сразу понимаю, что я в незнакомом месте. Вокруг меня белые стены, напротив висит необычная картина с лицом девушки в красных тонах. Воспоминания о вчерашнем дне постепенно догоняют меня. Я тянусь, чтобы посмотреть время на телефоне и в ужасе понимаю, что сейчас уже почти обеденное время. Я проспала почти 12 часов. Как ни странно, нет никаких сообщений от обеспокоенных одногруппников. Переодеваюсь, умываюсь. Я быстро выбегаю в зал, и неожиданно встречаюсь с Михаилом. Он не на работе, или где он должен быть. Нет. Он спокойно сидит за белым круглым столом, и отпивает из большой черной кружки ароматный кофе. — Я опаздываю в универ, — выпаливаю я. Михаил улыбается.