Я несколько раз моргаю, пытаюсь понять, что имеет ввиду Маша. — Ты что, сдурела что-ли?! — ругаюсь, когда до меня доходит. — Ну а чо?! Мужик интересный, я видела. Побогаче Артура, уже свой бизнес есть, не мажор. Деньги не спустит ваши. Только мой тебе совет — такие мужики очень себе на уме. Тебе не получится его окрутить, он сам кого хочешь окрутит, обведет вокруг пальца, кинет и скажет, что так и было. Артур проще, так что бери добычу себе по зубам. — Я не беру никакую добычу, — я качаю головой, прогоняя злость. — Маш, что ты хотела? — Навестить зятя. — Навещай. Но он… он в приходе был. — Где? Я не знаю, как это правильно назвать. — Он принял вещества, вел себя ужасно. Я думаю, он тебе и звонил в неадекватно. Так что, лучше тебе его таким не видеть. — Дебил, блин, — злится сестра и опускает голову. Я понимаю, что она не сильно и удивлена. — Маша, ты знала, что он наркоман? — шепчу я. — Ань, наркоман это знаешь, тот кто в подвале одним спидозным шприцем херачит. Артур вполне разумно принимал, — она примирительно поднимает руки и кивает своим словам. Меня же будто окатывает холодной водой. — Разумно? — я срываюсь на крик. — Ты сбрендила?! Маша! Ты не сказала мне, что мой жених наркоман!Ты с ума сошла?! Я бы ещё за него замуж вышла! — Аня, я, — она пожимает плечами но я и слышать не хочу. Я со всей дури отталкиваю сестру к стене, может быть, она даже ударилась. Мне все равно. Отбегаю к лифту. — Что за истерика?! — слышу её голос за спиной. — Иди к черту, Маша. Я тебя знать не хочу. — Что? Ань, ты что, дура?!! Я молча сажусь в лифт и нажимаю кнопку. Не оборачиваюсь на неё. Черт, руки трусятся. Мне так плохо. Теперь от предательства двойного. То, что она с моим женихом… это ужасно, но я в какой-то своей отдаленной части души понимала, что такое может быть. Да, Маша красивая, Маша лучше как женщина, она привлекает парней. Было бы правильно, чтобы Артур был с ней а не со мной. Это скорее я была тут третьей лишней. Но она знала, что он опасен. Что он болен. И молчала. Это невозможно простить. Ни за что. Я еду домой, говорю с мамой долго и ни о чем. Периодически, мне звонит Маша, но я сбрасываю. Мама это замечает, и только на пятый раз спрашивает. — Вы что, поссорились, девочки? — Немного. Просто у нас разные понятия о жизни. — Ну, это плохо. Вы сёстры, вы должны быть вместе. Вы должны друг другу помогать и поддерживать. — Мам, пожалуйста, — я пытаюсь остановить её. Но её это только драконит. — А что я?! В чем я-то виновата. — Ты не виновата, — говорю я примирительно. — Тогда почему ты говоришь со мной таким тоном? — Каким? — Таким! Ты должна позвонить сестре и помириться. — Так может не я виновата в нашей ссоре. — Какая разница, кто виноват. Вы сестры! Кто вам будет помогать когда меня не станет! Я не знаю, что ей сказать. Если причину ссоры назвать всё. Всё провалиться, весь план и её же жизнь будет под угрозой. В дверь звонят. Мама поднимается но я делаю знак рукой, и иду сама. Не смотрю в глазок и сильно об этом жалею, мгновение спустя, потому как только открываю дверь, тут же собираюсь её закрыть. Артур. Бледный. Несчастный, кажется похудел за один день. — Анют, надо поговорить, — лепечет. Я молча прикрываю дверь, но Артур ставит свою ногу в дверной проем и не дает мне этого сделать. — О, Артур! — всплескивает руками мама, которая оказывается у меня за спиной. — Не можешь без нашей Ани и один день. Аня, ну что ты на пороге стоишь. Иди, налей чаю жениху. Она делает страшные глаза и я понимаю, насколько она нервничает когда его видит. Я плетусь на кухню, ставлю чайник и думаю, о том, что в этом мире нет места, где я не чувствую себя пленницей. Нет, наверное есть, но я не попрошусь ночевать к Михаилу вторую ночь подряд. Хотя и у него в плену, если б не его предложение, я бы уже спокойно рассталась с Артуром. С другой стороны, Михаил и не предложил ничего особенного, он не угрожал и не пугал. Он только пообещал выполнить то, что вызвался сделать Артур. А я не могу забрать у родной матери надежду на выздоровление. Слышу их смех в коридоре, и это меня бесит. Становится душно И тошно. Открываю окно. Вечерний прохладный воздух входит в комнату. Сбежать бы из окна отсюда. Но через четвертый этаж не слезть. Артур заходит на кухню, за ним мама, которая начинает меня отчитывать. — Ну что ты на стол не накрыла, ой хозяйка какая ты! Всему учить тебя надо! Мама начинает хлопотать у холодильника. Я понимаю, что она достает продукты у самой стенки, почти замороженные. Те, что принес Артур пару дней назад. И она их бережет, чтобы скормить потом ему же. — Мне ничего не нужно, я не голоден. Я должен поговорить с Аней, — Артур машет рукой. Выглядит совсем плохо. Будто едва стоит на ногах, осунулся, бледный, слабый. Едва сдерживаюсь, чтобы не закатывать глаза. — Хорошо, — рычу я. Ничего он мне не сделает в моем-то доме? Он заходит в мою комнату, я закрываю дверь и вижу как в коридоре за нами наблюдает обеспокоенная мама. — Что? — поворачиваюсь я к Артуру. — Я хотел сказать: извини. Висок начинает стучать от жуткой боли. — «Извини»? — я говорю спокойно и тихо, чтобы мама не услышала. — Ты меня собирался изнасиловать, ты орал ужасные вещи, ты наглотался, накололся, я не знаю чем и чуть не умер на моих глазах. И потом: «Извини»? — Ну что мне сделать? — он пожимает плечами. — Такая у меня проблема. Ты вообще, через две недели, скажешь что должна быть со мной в болезни и здравии и что-то там ещё. Так вот — я в болезни, Ань. Я больной человек. — Да, ты болен. Артур, — киваю я. — Ну да, так что то, что я делал под кайфом. Ну оно не считается, Аня. — Может наоборот? Если ты знаешь, что опасен не только для себя но и для других — нечего принимать это. Знаешь, мы даже с тобой проходили юриспруденцию, вообще-то состояние опьянение не оправдание для преступления, это его утяжеляет. — Ну что мне сделать, чтоб ты меня простила? — он лениво пожимает плечами.