— Мама, всё мне нужно идти. И я не могу тебе всё сказать, но я это делаю для тебя. Чтоб ты была здоровой. Чтобы ты вылечилась в Германии или в Израиле. Неважно где, но чтобы вылечилась и была совершенно здорова. И мне потому, надо идти. Кому мне позвонить, чтоб с тобой посидели? Мама заметно тушуется. Сжимает губы. — Никому не надо звонить. Оставь меня, — холодным тоном бьет наотмашь. Она резво отворачивается от меня, лицом к спинке дивана. — Мам? — я дергаю её за плечо, но она делает вид, что меня не существует. — Понятно. До встречи! Я резко встаю, вскакиваю в обувь и выбегаю за дверь, схватив по дороге пальто. Оглядываюсь, чтобы закрыть дверь и вижу, что мама так и лежит лицом ко мне. Не повернется даже попрощаться. Мне хочется закричать в истерике. Заорать, побить дверь. Но я держусь. Хочется вбежать в комнату и обнять маму. Проверить пульс, ведь так часто в своей жизни, я боялась, что она мертва. Она часто так делала, не разговаривала со мной. Говорила, что я её довела. А потом просто засыпала. И я проверяла, жива ли она. Для ребёнка страшнее опыта сложно представить, как проверять пульс своей матери, думая, что ты можешь быть виновата. Глаза щиплет от этих воспоминаний. Я громко захлопываю дверь. Времени уже совсем мало. Сейчас заедет Елена за мной. Я решаю не входить в лифт, спускаюсь по лестнице, чтобы ветер обдул глаза и высушил слёзы. Дрожащими руками набираю телефонный номер. — Маша? — кричу в трубку. — Что? — холодный голос раздается в ответ. Явно недавно проснулась. — Маме плохо, тетя Зика приходила, укол делала. У меня дело, я не могу отказать и не хочу привлекать внимание к этому всему. Ты можешь с ней посидеть? — А почему я должна? Все ж нормально с ней, Зика уехала? — Ушла, она наша соседка, Маш, — бормочу я. — Мама спать легла. — Ну так и зачем с ней сидеть7 — Ну да она спит, но мало ли что?! Вдруг нужно опять вызвать Зику или «скорую». Я не хочу оставлять её одну, после такого! — Ой, слушай, ну я голову даже не мыла сегодня и… Я бью с размаху по стене кулаком. Остается красный след. Боль заставляет меня протрезветь от внутренней боли и страха. — Маша. Сделай в жизни хоть один раз что-то ради кого-то а не себя! Если с ней что-то случится, это будет твоя вина. Всё. Открываю дверь подъезда и уже замечаю выделяющийся автомобиль, низкий, на два сидения ярко-красного цвета. Из водительского окна высовывается веселое лицо Лены. — О! Ты уже тут, принцесса? А чего глаза красные? Боженьки, ну как это было мило! Я несколько раз моргаю. — Аллергия, там мама решила генеральную уборку сделать, мне не говорила. А у меня реакция на хлорку такая, — лепечу я, вытирая слёзы с глаз. — Жуть. Вы б покупали экологические средства, какая хлорка? Двадцать первый век, — бормочет она. Я сажусь рядом с ней, вдыхая запах дорого салона автомобиля. Явно за ночь с машиной что-то сделали. Странный запах, будто средство для чистки стекол и ощущение такого кристального порядка, что сюда не вписывается ничего лишнего. И я тут точно лишняя. С раздраем в душе, заплаканными глазами. Хаос и беспорядок. Вот что в моей душе. Лена больше ничего не говорит. Заводит автомобиль и мы трогаемся. Я смотрю на свои окна, и замечаю как дергается резко штора на окне в гостиной. Сначала это вызывает приступ паники, но я выдыхаю. Если мама смогла встать, значит, всё хорошо. Всё хорошо. — Так, а куда мы едем? — спрашиваю я у Лены. — Ну, на свадьбу я придумала такую фишку. Видео поздравления от гостей это одно. Но.. ты же знаешь традицию американскую с клятвами свадебными? В кино видела? Мне становится не по себе. — Я должна написать клятву для Артура? — А он для тебя. Да, — Лена бросает на меня странный взгляд. — Я думала, тебе больше идея понравится. Ты ж юная и романтичная. Если хочешь, всё отменим, если стесняешься… — Да нет-нет, — я резко качаю головой. — Всё нормально, просто непривычно. Никогда ничего не писала. Мы купим открытку? — Нет, видео запишем. На видео сможешь наговорить? Господи. Я не такая хорошая актриса, чтобы… ладно. Выдержим. И не такое выдерживали. — Да, кстати, это тебе от Михаила. Просил лично в руки. — Лена, не отвлекаясь от руля протягивает мне стандартный белый конверт с чем-то увесистым внутри. Я срываю клейкую основу и заглядываю внутрь. Билеты. Какие-то бумаги на английском. Только когда взгляд цепляется за мамино имя, я понимаю, что это ею. Мамины билеты, вызов за границу по медицинским причинам, и информация о больнице и докторе, что будет проводить операцию. А также квитанция на стационарное пребывание. Квитанция где кто-то аккуратно закрасил маркером окончательную стоимость. Я выдыхаю, закрываю конверт. Расслабляюсь на кресле и бесцельно смотрю вдаль. — Чё там такое? — спрашивает Лена. — Прям какая-то таинственность у вас там. Колись. — Михаил помогает мне с мамой. С её здоровьем. Она больна. — А. А почему не Артур? Мне нечего сказать. — Ладно. Хрен с вами. Не буду я никуда лезть в ваши дела. Главное, в историю не влезайте, все трое. А с остальным сами разберитесь, не маленькие, — я слышу в её голосе откровенное раздражение. Но меня это даже умиляет. — Спасибо тебе, Лен, — говорю я. — Не за что. Одно из главных умений в большой семье, это держать секреты друг друга. Потом поймешь, — она машет рукой и показательно повышает громкость радио, показывая, что разговор окончен. По салону разносится со всех колонок быстрый бит. Ремикс на известную старую песню. Ритм быстро заставляет меня забыть о проблемах. Скорость машины кажется быстрее. На несколько прекрасных минут я отрываюсь от реальности. Я просто чувствую порядок, вдыхаю чистоту, ощущаю роскошь сидений под своей кожей и двигаю головой в ритм быстрым мелодиям с колонок. Если бы не это легкое забытие, я так бы и не смогла спокойно отринуть всё лишнее. Мы останавливаемся перед большим зданием, я захожу внутрь и Лена провожает меня. Мы оказываемся в профессиональной фотостудии. Я с интересом оглядываю световую аппаратуру, мажу взглядом по компьютерам с открытым фотошопом и валяющимися сумками с фотоаппаратами. — Так, девушка, времени у нас немного. Вы уже подготовили текст? — спрашивает деловито мужчина со светлыми волосами. Я хлопаю глазами. — У нас экспромт, — улыбается Лена. — Оу. Это может быть надолго, — мрачно вздыхает мужчина. — Смонтируешь потом всё, — Лена машет рукой. — Ну что, сдюжишь? Я криво усмехаюсь. Меня провожают к стулу посреди большого зеленого пространства. Включают передо мной какие-то светильники. В глаза бьет.