— В гостиннице, в его номере. В последний тот день. — Мне кажется, он и не знал, что там есть какие-то деньги. — Вернешь ему, — бросаю я недовольно, желая быстрее перевести тему. — Я тебе поражаюсь. — Чему? — пожимаю я плечами. — Они тебе явно больше нужны чем ему, так что. — Чужого мне не надо! — я обнимаю себя за плечи. Миша смотрит на меня как-то странно. Я узнаю этот взгляд. Он будто любуется мной, слегка улыбается уголком губ. — Я очень по тебе скучал, Аня, — говорит он и снова смотрит на стопку оранжевых бумаг. — Там где сейчас Артур ему деньги не нужны. Мне становится не по себе. Я испуганно сажусь напротив Миши. — Он жив? Боже, если Миша убил его тогда! — Живой, но в тюрьме. Я выдыхаю воздух тонкой струйкой. На одну беду меньше. — За наркотики? — Это забавно, ну, точнее, наверное, очень трагично. Артур сидел около трех недель в СИЗО, пока отец его не выпустил. Идея отца была в том, что Артур посидит за плохое поведение с годика полтора-два и возьмется за ум. Несмотря ни на что, он по-прежнему его любил и по-прежнему думал, что его можно исправить. Артур должен был выйти из СИЗО чтоб подготовиться к посадке. Но вместо этого он стал тебя искать и совершил... мерзость, ту, за которую отец уже не смог его простить. Он сам вырыл себе могилу, будучи всегда уверенным, что папочка будет рядом и папочка поможет. Теперь у него нет ничего. Ни денег, ни поддержки. Просьба от отца к ментам и судье — сделать всё по максимум. И за это надо благодарить тебя. — М-меня? Что? — Ты его зацепила. Сильно, Аня. Моя ошибка, что этого не понял, иначе бы мог показать отцу это и трагедий бы не было. Но он сошёл с ума, раньше таких ошибок он не допускал. Он мог как змея затаиться, сделать вид, что он хороший мальчик. Но почему-то когда речь идет о тебе, он не в силах сдерживать своих бесов. Я думаю, это потому, что ему так и не удалось тебя сломать. Я понял это, когда он учудил тот бред с записью.. ну, ты помнишь. Как такое забыть? — Что он сотворил? — Это тебе лучше Маша скажет. Какой внезапный союз. — Я не понимаю... — пытаюсь свести воедино то, что он мне говорил. — Получается, вы помирились с отцом? Миша смотрит на меня, будто не понимая о чём я. — Мы не ссорились. — Даже из-за... записи, которую Артур передал ему? Из-за того, что якобы... ты увел невесту у брата? — А, — тянет он. — Ты ж так и не узнала. Не только Артур любит ставить камеры и собирать компомат. Мы всё-таки, родстенники. — Ты о чем? — В день моего приезда в Москву. За пару часов до нашего с тобой знакомства, Анют, мои люди поставили камеры в гостиничном номере Артура. И записали всё. Одного охранника я выделил только на то, чтоб он выделял из бытовых записей всё, за что Артуру может прилететь или за что его можно посадить. И как он бил тебя, и как угрожал, как пытался изнасиловать, как принимал, как мы с ним говорили о подедльной свадьбе... большое вышло кино на пару часов только из грехов Артура. Которое я, по братской традиции, прислал отцу. Я же сказал, то что сделал Артур тогда в том гостинничном номере была его ошибка. Очередная. Та, что сгубила его. Я опускаю голову. — Поэтому ты был таким спокойным... Я ещё удивлялась. — Да. Единственное, чем он задел меня, это когда стал говорить о тебе. Он весь тот разговор искал слабые места чтобы выбесить нас. И ему это удалось. Я был неправ, накинулся на него. Не должен был этого делать. Я киваю. — Я видела заголовок что в вашей семье трагедия... — Да, СМИ понесли о том, что Артур наркоман, о том, что лечится, о том, что сядет. Папа выборы всё равно проиграл, так что это уже не играет особой роли. Но ведь, ты хочешь спросить про другое, так ведь? От него никогда ничего не скрыть. Я нервно встаю, ставлю большой синий чайник на плиту. Оглядываюсь на Мишу и мягко веду взглядом по его рукам. Кольца нет. — Джессика, — мягко говорит он. — Ты хочешь спросить, что с моей свадьбой. Её не было. — А что так? — мой голос получается излишне дерзким. Он встаёт, подходит ко мне и становится снова слишком жарко в этой маленькой кухне. Жарко, но безопасно и как-то правильно, когда Миша в двух шагах от меня. Когда может докоснуться рукой. — Ты должна понимать, что Артур тебе соврал. Я пытался поговорить с тобой, но... — Но свадьба должна была быть? — перебиваю я. — Или это ещё один спектакль? — Нет. У нас с Джесс хорошие партнерские отношения. Она отлично меня понимает в деловом плане, я её. И недавно мы решили, что можем и жениться, чтобы не было проблем с документами и чтобы соединить наши компании. Тем более, что ни я, ни она так и не нашли того, кого-то, столь серъезного. Кого-то на всю жизнь. — То есть, это брак... деловой? — я не знаю, как и сказать. — По документам. Мы друг другу в сексуальном плане ничего не должны, ни верности, ни близости. У неё свои мужчины, у меня свои женщины. — Почему? Он чуть хмыкает. — Джесс моя бывшая. Как я могу смотреть на неё, как на женщину, когда за две недели до нашей первой и настоящей свадьбы, я за волосы снимал её с члена своего брата, скажи мне? Мне очень хочется в это верить. Отчаянно, но я не показываю радости. Только киваю. — А чего ж отменили тогда свадьбу? Если такие партнерские отношения? — Потому что я нашёл ту, что на всю жизнь. Я не знала, что слова могут заставить тебя улететь куда-то в небо и упасть без парашюта. Смотрю на Мишу и слышу как сзади уже вскипел чайник. Миша же продолжает рассказывать: Она была очень недовольна. Пришлось задержаться почти на полтора месяца, полностью разрывать с ней всё договоры. Поворачиваюсь, вожусь с чайником. Руки трусятся, но я по привычке забиваю трудом ураган мыслей и чувств. — Анечка, — слышу я голос сзади. От этого голоса, это слова и того, как его говорит Миша я замираю в постыдном удовольствий. Готова купаться в том, как он меня называет. Миша становится ещё ближе. Чувствую его руки на своих, своей спиной его тело. Так хочется просто закрыть глаза, и откинуть голову. — Я рассказал тебе почти всё, есть то, что я считаю, должна рассказать тебе сама Маша. Так будет правильнее. Мы условились, что она будет ждать тебя в кафе внизу. Маша... как они могут быть связаны? Что она может мне рассказать? — А ты? — А я теперь должен спросить у тебя. Маше позвонили, сказав, что ты в больнице. Когда мои люди следили за тобой, кстати, очень погано ведь ты их палила несколько раз. Я несдержанно хихикаю. — В Москве с такими машинами легче затеряться. — Это верно... Анют, они видели, что ты частенько заходила в клинику. В большой комплекс больничный. Я думал, сначала, что я просто заставлю врачей отдать твою историю болезни через Машу, как родственника. Но я хочу, чтобы ты была со мной честной. Ты чем-то заболела? Просто скажи чем, и мы найдем лучших врачей и всё устроим в любой стране... в этом захолустье не думаю, что что-то понимают вообще. Он не знает. Я почему-то надеялась, малодушно, что мне не придется этого говорить и встречаться лицом к лицу со своим страхом. Но судьба решила иначе. Я разворачиваюсь снова к Мише. Он смотрит выжидающе. — Я не заболела... я беременна. Искать свой «фонарик»