– И? – Не отвечает… – Ясно. Привычка Юли носить телефон без звука – убийственная. Обнаруживает тысячу непринятых, когда я уже окончательно свихнулся! – Попробую сам ей набрать. Не беспокойся, мам. Я разберусь. Иди, занимайся гостями! И даже смог улыбнуться. И постарался, чтобы улыбка не была похожей на оскал… Конечно же, чуда не случилось. Само собой, она не отвечала. Своим автодозвоном я сделал только уже: вместо длинных гудков, теперь слышался только голос робота, говорившего, что абонент недоступен! И куда бежать? Где ловить ее, в каком конкретно месте Юля потерялась-то?! Я готов был отдать обе руки и даже ноги, в придачу, только бы узнать, где она, и что с ней. Глаза беспокойно бегали по всему периметру ресторана: глупая, бестолковая надежда, что вот-вот она появится, никак не хотела оставлять…. Но время шло, надежда испарялась. И только коробочка с кольцом, лежащая в кармане, продолжала греть. Словно это был последний источник моих сил и уверенности. – Сын, все нормально?! Отец, который обычно не замечал ничьих волнений и трепыханий, и был как скала в нашем шумном житейском море, внезапно понял, что что-то пошло не так. – Ну, как тебе сказать… Мама на месте. Подарки готовы, ждут своего часа… Ты как? – Цветы таскаю, видишь сам… Батя, как всегда, нашел себе шикарный способ экономии, и теперь занимался оформлением зала. Вместо грузчиков. Букеты и композиции расставлял. Зато при деле и без нервотрепки… – А ты почему спрашиваешь? – Ванька приедет. Прямо сюда. – Ванька? – Брат ни словом не обмолвился, что сможет явиться на праздник. Тянул до последнего, сочинял какие-то отмазки… Значит, отцу сказал. А от меня утаил… Как-то наши близнецовские отношения становились все хуже и хуже. С каждым годом… Жили в соседних городах, а когда в последний раз виделись – уже и не вспомню. – Ага. Просил матери не говорить. Сюрприз хочет сделать. – И подарить ей плюшевого мишку? – Я был рад его приезду. Дико. Руки зачесались от желания обнять его, похлопать по плечу. В глаза посмотреть, в конце концов… Может, наконец, помиримся… – Ну, ты же знаешь, сынок… Матери подарки не нужны – только бы его увидеть. Его глаза блеснули. Грустно. Он тоже соскучился по блудному товарищу, без которого наша семья всегда была неполной и неправильной… – Юля куда-то пропала. Не отвечает на звонки… Отцу можно рассказать обо всех своих переживаниях – без опасений, что он устроит панику и начнет скандалить. А вот пару хороших советов мог бы дать обязательно! – Ну, ты сразу-то волну не гони… Что с ней может случиться? Его спокойная уверенность передалась и мне: чуть-чуть отлегло от сердца… – Я уже и сам не знаю, пап. Как-то тревожно на сердце… – Вон, смотри, Ваня идет. Пойдем, встретим его. И мать нужно подготовить, чтобы от радости ей не поплохело… Снова отвлек меня от пропажи. Может, и к лучшему. Но смутная тревога никак не могла улечься… – Здорово, братишка! – Близнец облапал меня, сгреб в свои объятия – почти медвежьи. Восторг и радость – все, что я мог в тот момент чувствовать. Мы никогда и никому не признавались, как друг другу дороги. И даже между собой об этом не общались. Но нельзя было находиться рядом с ним и не понимать: вот оно. Наконец-то. Я целый, здоровый, собранный из двух кусочков! – Где ты вечно шляешься, Вань? Почему мы вечно должны тебя ждать и надеяться? Сам прекрасно знал ответ на этот вопрос. И не мог его не задать. – Ну, Вадик. Ты же в курсе: нам вместе тесно! И родители свихнутся, если наша энергия, да в двойном размере! Поговорили, в общем. Ни о чем, казалось бы. Но на нашем сокровенном языке это означало очень многое. Например: «я скучал», «чуть не сдох от тоски», «какого хрена ты так долго не давал о себе знать?», «а ты мог бы и сам позвонить, между прочим!» – А что это у тебя? – Только сейчас заметил, что брат при объятиях стучит по спине каким-то неровным предметом. Колотит чем-то острым, короче… – А, это? – Ванька почесал затылок. – Туфли. – Туфли? С каких это пор ты носишь каблуки? Или решил устроить шоу для мамы? Не советую…Может не понять и не пережить… – Вот ты дурила, Вадь. Чтобы я – и нацепил каблуки? Свихнулся, что ли? Он шутил и улыбался, но как-то очень странно. Будто смущенно и озабоченно. – А зачем ты их носишь с собой, если не секрет? Начало закрадываться подозрение. Нехорошее. Липкое такое. Отвратительное даже… Но я его отогнал. Хватит с меня и других проблем, чтобы в чем-то обвинять брата… – Блин… Понимаешь… Тут такое дело, Вадим… Улыбка с его лица постепенно сползала. Как, впрочем, и моя. Зря я себя успокаивал. Ванька еще ничего не сказал, а мне уже все очень и очень не нравилось… – Туфли – для мамы. Видимо… – Для мамы?! Как они у тебя оказались?! Зубы скрипнули. Кулаки сжались. – Ну… Сказано – передать… – И глаза куда-то отвел. – Сказано?! Кем сказано? И где, черт побери, Юля?! – А. Так ее, значит, Юлей зовут? – Так ты ее, значит, видел, да?! – Вся моя любовь, нежность, радость от встречи с близнецом-кровинушкой куда-то улетучились. Хотелось рвать этого родного человека на части. Шестое чувство подсказывало: он мне ничего хорошего сейчас не скажет… – Ну, как видел… Скорее, слышал… – Слышал? – Вцепился ему в плечо. Еще немного – за грудки схватил бы. Отец притормозил, придержал меня за руку. – Ну, и туфлями немного прилетело… По спине. Поцарапала, наверное… – Что ты ей сделал, Иван?! Почему ее рядом нет? – Я? – Он прикинулся дурачком. Головой чуток потряс. Аккуратно отцепил мои пальцы от пиджака. И отодвинулся. На пару шагов назад. Не к добру это было… Ой, не к добру… – Ты. Здесь есть еще один Ваня?! – Мне плевать было на эти ужимки. Точно так же шагнул за ним следом.