- Не беспокойся, я буду спокойна и уравновешена. Просто расставлю все точки в наших отношениях, а потом займемся имущественными вопросами. Не хочу больше мстить, оставлять его без штанов, сбивать на смерть или сажать за решетку. Пусть живет долго и счастливо. - Ты не устаешь меня удивлять. Куда делась прежняя растерянная женщина? - Думаю, что ее больше нет, - улыбаюсь уголком рта, - и я этому рада. Больше не собираюсь страдать. - Ты делаешь за меня мою работу, это я хотел доказать, что ты сильная и самостоятельная. И не важно, есть ли рядом с тобой мужчина или нет. - И я благодарна тебе за поддержку. - Без предательства Марка ничего бы и не случилось. Так что, благодарить за этот урок нужно его. Неуверенно молчу, не думаю, что готова испытывать к Марку любые формы признательности. Наверное, на такое даже Далай Лама не способен. Во всяком случае сейчас мои эмоции уже далеки от ненависти и обиды, скорее – презрение и равнодушие. И то хорошо. Осталось только вырвать ростки ненависти к Илоне, но не все сразу. - Еще ничего не закончилось, Лена. Возможно, только начинается. Так что тебе пригодятся силы, береги себя. Как раньше уже не будет. - Я знаю. Нажимаю отбой и минутное желание чтобы все вдруг стало «как раньше», накрывает меня бурлящим черным облаком. Я отчаянно хочу, чтобы ничего не было. Потому что боюсь представить, как теперь все будет. Встряхиваю головой, отгоняя глупые мысли. И говорю себе: «Все будет хорошо, я справлюсь!» 34. Это были хорошие десять лет... Стою под дверями палаты, стараясь унять бешеный стук сердца. Не могу решиться открыть дверь и зайти. Во-первых, страшно от неизвестности. Я знаю, что ничего ужасного с Марком не произошло, но не могу отогнать видение, где он лежит весь в бинтах и крови, а виной этому я. Во-вторых, я отчаянно волнуюсь - не уверена в адекватности своей реакции, спектр которой простирается от жалостливых рыданий до проклятий. Уже третий раз берусь за ручку двери вспотевшей ладошкой и отдергиваю ее прочь. Так, нужно успокоится! Что там говорил Лев про благодарность к Марку? Как мантру повторяю: «Чтобы ни было, это были хорошие десять лет. У меня осталось двое детей.» Марк мне нужен живой и здоровый. Пусть у него все будет хорошо, платит алименты и общается с дочками - убеждаю себя в этом, и пытаюсь визуализировать мужа в виде говорящего кошелька на ножках. Хотя какой из него кошелек, он же все потратил на эту крашенную малолетнюю курицу. Вспоминаю об этом, меня вновь передергивает. А, если у него Илона? Взгляд падает на соблазнительно приоткрытый процедурный кабинет… Вот бы взять оттуда зеленку, чтобы облить ее смазливое личико и светлые пряди. Илона бы их никогда не отмыла, пришлось бы подстригать. Усмехаюсь, представив эту прекрасную сцену. А что, красивая месть… Нет, так нельзя! «Чтобы ни было, это были хорошие десять лет. У меня осталось двое детей.» Нам с Марком сейчас нужно вместе решить, как строить дальнейшие отношения и как выкарабкиваться из той задницы, в которую он нас засунул. А для этого нужен холодный разум и здравый смысл. Решительно поправляю на плечах белый халатик. Делаю глубокий вдох, как водолаз перед погружением, и решительно открываю дверь. С кровати вспархивает перепуганная Илона, перегораживает мне путь. Мысленно чертыхаюсь, так и знала, что она здесь. Остатки моего самообладания приходится бросить на то, чтобы излучать жизнелюбие. - Э… Вы… ты здесь откуда? – Лепечет Илона. Морщусь и приподнимаю бровь в ответ на ее фразу. - Что тебя так изумило? Надеялась, что меня посадили и я грызу прутья решетки? Прохожу мимо, слегка задевая ее плечом. Она отпрыгивает, будто я ее обожгла прикосновением. Марк лежит бледный, глаза обведены темными кругами. По привычке сердце сжимается от жалости. Столько лет его состояние было моей заботой, так быстро этого не выкинешь из памяти. Гоню от себя это чувство, мы должны остаться просто партнерами по воспитанию детей. Ничего личного! Подхожу к нему, кладу руку на лоб и заботливо спрашиваю. - Здравствуй. Как ты? Тебя здесь хорошо кормят? - Нормально, - буркает Марк. - Я принесла пирог, как ты любишь, с вишневым вареньем. И котлеты на пару. Начинаю демонстративно хлопотать, доставая из пакетов гостинцы, в надежде, что Илона сообразит, что лучше сейчас покинуть помещение. Вести при ней серьезные разговоры я не намерена. Но она стоит у дверей, прислонившись к косяку, и прожигает меня взглядом. Следит за каждым жестом, будто я сейчас оберну капельницу вокруг шеи ее любовника и затяну потуже узел. Хмыкаю, когда перед глазами встает эта соблазнительная картина. «Чтобы ни было, это были хорошие десять лет. У меня осталось двое детей.» Меня сейчас должны волновать другие вещи. Нужно поговорить с мужем и решить, что делать дальше. А еще он должен позвонить дочкам и поговорить с ними. И вот то, что он им скажет – как раз и составляет основную причину моих беспокойств. Именно поэтому я готова таскать Марку хоть котлетки, хоть конфетки в неограниченных количествах. Лишь бы он не травмировал моих детей жалобами. Я хочу, чтобы этот разговор состоялся при мне, больше я не верю Марку на слово. Заставляю небольшой столик припасами, как положено хорошей жене. И, надев дежурную улыбку, сверху-вниз смотрю на Марка. Садиться на его кровать я брезгую, там только что сидела Илона и одеяло еще хранит тепло ее пятой точки. А он лежит, вперив взгляд в стену, будто меня здесь и вовсе нет. Что это такое вообще? В гнетущей тишине слышно, как шуршит, опадая, целлофан на контейнерах с едой. Атмосфера в палате такая напряженная, что, кажется, воздух можно резать ножом. Мне плевать на ментальные молнии, которые мечет в меня Илона, изображающая соляной столп. Моя цель - остаться с Марком наедине, чтобы он позвонил детям. Илона не торопится - с надменным видом пожирает меня взглядом, и я не выдерживаю: - Выйди, пожалуйста. Мне нужно поговорить с мужем, – делаю акцент на последнем слове и с нескрываемым удовольствием наблюдаю, как искажается ее красивое лицо. Она даже не пытается поменять позу, все также стоит, подпирая косяк. - Илона, пожалуйста. Ты же хорошая девочка, правда? – снова гримаса в ответ. - У Марка нет тайн от меня. - Зато у меня есть тайны от тебя… - Я не уйду. Ты чуть не убила его, чокнутая истеричка. Ого, пошли эмоции, ну что ж… Я буду выше этого. Упираю руки в бока и строго смотрю на нее, как на нашкодившую школьницу. - Мне нужно обсудить с мужем условия развода, мне кажется, это касается только нас двоих. Когда перейдем к обсуждению аварии и призыву всех кар небесных на мою голову, я тебя приглашу, договорились? - Илона, сделай, как она просит, – хриплый голос Марка. – Тебе не стоит это слышать. Девчонка фыркает и выходит, громко хлопнув дверью. Ну наконец-то мы одни, мой любимый супруг. Обхожу его кровать бесшумным шагом пантеры. С колоссальным усилием прогоняю от себя жалость и чувство вины. Марк сам сделал все возможное, чтобы оказаться на больничной койке, но извинится все-таки стоит. - Слушай, прости, это получилось случайно, – я говорю это строго, без особых расшаркиваний, но осознавая свою долю ответственности. – Не хотела, чтобы ты пострадал, ты же знаешь. - Я подаю на развод, - глухо отвечает он. Кровь бросается мне в лицо. Что происходит? Это же моя фраза, это я должна говорить о разводе, я! - Марк, я же говорю, это было не специально… - Надо было сделать это давно. Как только ты завела себе любовника. Эти слова словно бьют меня наотмашь. Я отшатываюсь и беззвучно хватаю ртом воздух - к такому повороту я оказалась не готова. Ожидала чего угодно – скандала, слов прощения, но таких обвинений… - Ты о чем сейчас? - Давно у тебя появился мужчина? В принципе, не так уж важно, просто любопытно, кто из нас начал первым? - Ма-а-арк, - с шумом выдыхаю и потираю виски, голова сейчас просто взорвется. – Не понимаю! Это твоя месть за сотрясение мозга и перелом? Как-то мелковато… Я же говорю, прости. Сколько раз еще мне сказать это слово? - У тебя кто-то есть, даже не старайся скрывать. Кто этот мужик, к которому ты бегала на свидание? Тебя с ним видели…