Кажется, начинаю понимать, что происходит. И становится понятно, откуда ноги растут у настороженности Марка и высокомерия Илоны. Кто и где меня видел, я тоже начинаю догадываться. Как жаль, что не схватила зеленку из процедурки. Пару пузырков! Даже три! Нужно успокоиться. «Чтобы ни было, это были хорошие десять лет. У меня осталось двое детей…» Ну нет… К чёрту гуманизм! Наклоняюсь над кроватью Марка и шиплю ему прямо в лицо: - Ты наглый мерзавец! Тебе не нравится, что у меня может кто-то появиться? С чего это вдруг? - Я совершил ошибку. Но, Лена, мне не хватало твоего внимания. Ты даже не представляешь, как ты для меня важна… До сих пор, Лена. Но ты же сама… Я хохочу, запрокинув голову назад. Смеюсь громко, иногда вытирая пальцами набежавшие от хохота слезы. Ничего не могу с собой поделать – это идиотская реакция, которую выдает организм на несусветную глупость. С ума сойти! Оказывается, это я виновата во всем. Да будет так! С трудом останавливаюсь - задерживаю дыхание, пытаясь сдержать рвущиеся из груди всхлипы. Марк внимательно смотрит на меня и сглатывает, и в его взгляде я вижу… испуг. Снова приближаю лицо и горячо шепчу ему в ухо: - Ты, серьезно… Ты думаешь, что один устал от семейной жизни? Только тебе захотелось молодого и упругого тела? Экспериментов, легкости и веселья? Так вот мой милый, - ухмыляюсь, - я тоже устала. И я хочу страсти, от которой вырастают крылья и хочется жить. Ты считаешь себя офигенным самцом? Так у меня тоже есть потребности, которые ты не удовлетворяешь. И в постели, и в семейной жизни. И вокруг меня есть интересные мужчины. Представляешь, Марк, ты самый обычный! И мне так жаль, что я поняла это только сейчас! Марк прикрывает глаза. Очень надеюсь, что к его физической боли сейчас добавилась и душевная. Так его! - Лена, нам нужно поговорить спокойно. У нас дети… - Дети? – После этих слов на мое лицо падает забрало ярости. А я ведь хотела по-хорошему. – Ты вспомнил сейчас про детей? Сколько ты потратил на свои развлечения? Я видела выпотрошенный вклад. Это были не деньги, милый. Это было образование твоих детей в университете, это было их приданое. Их квартиры, где могли расти твои внуки… Ты отнял у своих потомков будущее, променял на свои игрушки. Ты же не вырос, Марк! Ты до сих пор маленький мальчик, поэтому и нашел себе маленькую девочку. И у тебя хватает наглости меня в чем-то упрекать? Я уже ору на него, и не стесняюсь своих эмоций. Кого мне стеснятся? В дверь вбегает испуганная Илона. Услышала мои крики и переполошилась, как курица. - Да пошёл ты… С вашего позволения, откланяюсь, – с удовольствием наблюдаю, как вздрагивает Илона от этих слов. Прошло всего два дня, как после этой фразы, я вышла за дверь дома Быстрицких. Раздавленная и опустошенная, будто меня выпотрошили. Я снова выхожу за дверь, но мою душу уже не съедает отчаяние. Я чувствую облегчение, будто с подошвы отвалился тяжелый и вонючий кусок коровьего навоза. Выйдя из палаты, я прислоняюсь к прохладной стене разгоряченным лбом. Что ты наделал опять, Марк? Почему рядом с тобой я не могу держать себя в руках? Я ведь просто хотела, чтобы ты позвонил детям… 35. Забери, это твое! Очень хочется выйти на улицу, вдохнуть глоток свежего воздуха, чтобы избавиться от липкого отвращения, которым, кажется, я пропиталась с ног до головы. Слышу за спиной торопливые шаги. Видимо, Илона не намерена отпускать меня просто так. Она подбегает ко мне около дежурного поста, хватает за руку, вынуждая развернуться. - Забери, это твое! – Протягивает мне пакет с продуктами. – Нам ничего не нужно от тебя. О Марке теперь буду заботиться я! У него будет все необходимое. - Хорошо, - вырываю у нее пакет. - Стой! – Илона трясется в злобе. - Я еще не все сказала… Не приходи больше, не мучай его! Просто отпусти… Медсестра взволнованно привстает над стойкой и сдвигает журналы регистрации так, чтобы ей было лучше видно. Очень ее понимаю, я бы тоже с удовольствием посмотрела со стороны на подобную сцену, а вот быть участницей шоу не очень приятно. Смотрю в глаза Илоне и удивленно изгибаю бровь: - Ты считаешь, что я его держу? - Да, то есть нет… Зачем ты пришла с этими котлетами? Хочешь его вернуть? Ваша любовь прошла. Оставь его в покое! Медсестра всплескивает руками и переводит горящий взгляд на меня. Больше всего мне хочется сейчас сорвать с шеи нашей случайной зрительницы стетоскоп и, размахнувшись, ударить Илону металлической головкой по лбу, чтобы запустить мыслительные процессы. Хотя вряд ли поможет. Тяжело вздыхаю и молча иду к выходу, Илона семенит за мной. - Подожди! Он мой, слышишь, он мой! После этого надрывного крика из ближайшей палаты выглядывает мужчина на костылях. Думаю, он самый мобильный, лежачим больным приходится довольствоваться только звуковым сопровождением. - Что? – Резко останавливаюсь, так что она чуть не влетает в меня и яростно шепчу. – Что ты хочешь от меня? Зачем эта сцена на глазах у всех? - У нас все по-настоящему, понимаешь? Это любовь, которая дается один раз в жизни. Между вами ничего нет и не было, ваш брак - просто ошибка. Не приходи больше! Тяжело вздыхаю и смущенно смотрю на молодого врача, пораженного зрелищем любопытной клинической картины. В ответ на его заинтересованный взгляд только развожу руками. Медицина тут бессильна, пока не придумали инъекции жизненного опыта или интеллект в таблетках… Мне приходится взять Илону за руку, как нашкодившую школьницу и вытащить на улицу подальше от любопытных. Встряхиваю ее за плечи, как куклу. - Приди в себя. Не стоит демонстрировать всем, что это твой мужчина. Окружающие и так поняли, не сомневайся. Она жалобно всхлипывает, а я продолжаю: - Привыкай. Ты будешь ревновать всю свою жизнь, девочка. Потому что «жена» – понятие временное, а «бывшая жена» - это навсегда. - Прошу тебя, отпусти, не лезь к нему. Пусть у каждого из вас будет своя жизнь… - Снова заламывает руки. - Илона, у нас двое детей. Я совершила немало ошибок, но не буду лишать своих детей отца. И я приложу все силы, чтобы не расстаться врагами. Поэтому буду приходить к нему в больницу, носить паровые котлеты, дарить носки на день рождения. А он – до конца своих дней будет звонить мне, и спрашивать, как спали наши дочки, что ели наши внуки и что им подарить на день рождения. Так и будет, прими это! Ты не свободного мальчишку окрутила, за Марком тащится парашют из его привязанностей и привычек. - Нет, у нас все будет не так. - А как? – округляю в изумлении глаза. – Думаешь, что он выбросит предыдущую жизнь из памяти? Нет! Даже, если он проклянет меня, а ты родишь ему еще десять детей, ты никогда не будешь уверена в том, что именно сейчас он не сравнивает тебя со мной, а ваших общих отпрысков с нашими девочками. Он будет есть твой борщ и думать: «А Лена-то не так готовила», ты станешь красоваться перед ним в новом платье, а он в это время гонять в башке: «Лена никогда такое обтягивающее бы не надела». Теперь постоянные подозрения и домыслы – твой верный спутник. Поздравляю! Отличное приобретение. Хлопаю ее по плечу и разворачиваюсь, чтобы наконец-то уйти. - Подожди, все не так. У нас любовь, понимаешь? Я вижу в нем не просто любовника, но партнера и отца моих детей. Хмыкаю, даже становится жаль ее. Совсем немного. - Илона, он мне тоже клялся в любви, у нас тоже была страсть до небес. Ты ведь опытная девочка, наверное, знаешь не одного женатого мужчину, – Илона, покраснев, опускает глаза. - Подумай сама, у всех жены – тупые стервы, жирные и фригидные, неухоженные и ленивые. Но ты-то сама будешь не такой. Окружишь Марка заботой и лаской, будешь богиней в постели, но просядешь в другом вопросе. Например, забудешь закрывать тюбик с зубной пастой или ты плохо варишь кофе. Это повод, чтобы поставить на тебе клеймо неряхи или неумехи. Нет-нет, ты об этом не узнаешь… Он не скажет тебе об этом. Но ты будешь ожидать этого осуждения постоянно. Ведь нашего Марка, ты уж прости, что я так говорю, может переклинить на каком-то неизвестном тебе вопросе, и рано или поздно, он пойдет искать женщину, которая закроет этот пробел. Вот она и вся твоя любовь, Илона. Добавь к этому неврозу постоянную ревность к прошлому – и… Еще раз поздравляю! И ответь мне только на один вопрос, ты знаешь, когда у нас годовщина свадьбы? Илона мрачнеет и отворачивается, своим вопросом я доставила ей боль. - Я знаю, о чем ты хочешь узнать, - неожиданно честно отвечает она, пряча глаза, - он забыл тогда об годовщине. И весь вечер был испорчен. Переписывался с другом, нервничал. Потом вообще заставил меня ехать с ним в ювелирный салон, выбрать тебе подарок. - Ну уж нет, - качаю головой в негодовании, - это на него не похоже. Марк явно не хотел тебя брать, но ты сама увязалась, чтобы принять участие в его жизни, почувствовать свою значимость, посмотреть, что он выберет. Может быть сравнить с подарками, которые он выбирал для тебя. Позудеть ему на ушко… Илона отводит взгляд, я угадала. Невозможно представить, что Марк насильно вытаскивает тепленькую любовницу из кроватки, чтобы она поехала выбирать законной супруге серьги с бриллиантами. Скорее всего, просто не мог отвязаться от нее. Вот, как я сейчас. - Илона, теперь это твоя новая реальность. Тебе навсегда придется делить своего мужчину с его прошлым. Поэтому, я забираю свои чудесные паровые котлетки, а тебе достается – он. Забирай Марка с потрохами. 36. Кого здесь нужно пожалеть? Илона непонимающе моргает. До нее пока не доходит весь смысл моих слов, но я-то знаю, что она не забудет того, что сейчас слышит. Каждый раз, когда она будет ловить на себе недовольный взгляд Марка, она будет вспоминать этот разговор. Ведь мужчина никогда не сознается в том, что ему плохо, что он скучает. Но теперь я обрекла ее на вечные подозрения. Да, пожалуй, этот разговор – бомба замедленного действия. И, может быть, я подлая стерва. Но я вижу в этой девице причину своих женских неудач. Так почему я должна отказывать себе в удовольствии поговорить по душам с любовницей своего мужа? Ловлю себя на мысли, что меня начинает увлекать наша беседа. Только соперница тоже не собирается сдаваться. - У меня к тебе встречный вопрос, – Илона сверлит меня взглядом, полным ненависти, - если ты все знала, то почему сразу не сказала об этом?