Да ничего, икает. Такое бывает. Насмешил ты нас. Лев тут же опускается на корточки, распахивает мою шубку и прикладывает ухо к животу. Затем нарочито строго выговаривает. - Сергей Львович, вы почему шалите! Мы ваших сестриц идем поздравлять. Притормозите с сеансом игрищ, чуть позже начните, хорошо?.. Строго отстраняю его и придерживая за плечи очень серьезно начинаю: - Лев, я сто раз тебе говорила. Никаких Си-рожей, – искривляю губы в презрительной усмешке. - Это Андрей, понятно? Вот только послушай, как звучит – Андрей Львович! Мужественно и несгибаемо. Ты опять, как придумаешь... А мне потом расхлебывать. - Ты опять ворчишь... Сразу такая хорошенькая. – Лев Мороз встает и демонстративно сбрасывает варежки. - Все, молчу-молчу. Не провоцирую твое либидо, – заливаясь смехом, говорю я. - Пойдем, вручим подарки и усадим мой живот вместе икотой на стульчик. А то я чувствую себя так, будто будильник проглотила. - Только ты после праздника костюмчик не снимай, - натянув бороду до самых глаз Лев Мороз подмигивает мне. – Дедушка дождется. - Не буду, обещаю. После праздника десерт. Его веселит и заводит, когда я ворчу и ругаюсь. Это же идеальный мужчина! А ещё, если он говорит «гоп», то всегда прыгает. Всегда! Не помню случая, чтобы он что-то сказал, а потом передумал. Улыбаясь похлопываю по животику и думаю о том, что сегодня мне с Серёжей придется потерпеть эту шубу дольше, чем я рассчитывала. Потому что Лев всегда получает то, что хочет! Шуба, значит, шуба... Это будет даже интересно. Наши отношения развивались неспешно, но моя капитуляция была делом времени. Лев сделала мне предложение, когда мы были в Диснейленде. На американских горках! Я сидела, вцепившись побелевшими пальцами в поручни, и Лев только заслонил меня от падающего клоуна Пеннивайза. Я готова была провизжать оглушительное «да» любому человеку без рыжих волос и клыкастой улыбки. А после путешествия Лев отошёл в сторону! Дал мне «минуту тишины», как он объяснил. Чтобы я поняла, что для меня лучше. Такой жених Шредингера – он как бы есть, но его как бы и нет. По первому звонку был рядом, но не давил, не общался, не настаивал. Может быть, и сам сомневался? Рита на работе, поджимая губы, твердила: «упустишь, потом локти кусать будешь». Но мне нужно было это время, чтобы понять, как это – быть собой. Чтобы потом не жалеть и не совершать прежних ошибок. Я осознала, как хорошо быть свободной и самодостаточной. Когда ты сама решаешь, что тебе делать, как провести выходные и что будет на ужин. В моем холодильнике, оказывается, куча места. Для йогуртов, творога и фруктов достаточно одной полочки. Девчонок и меня это полностью устраивало. Мне нравилось быть собой - не подстраиваться, а делать только то, что ты хочешь. Но быть рядом со Львом мне нравилось больше. Моя крепость пала, когда я узнала, что девчонки, которые стали лишены возможности общаться со Львом у нас дома, тайком бегают к нему на «свиданки». После школы, этот хитрый лис, то есть лев, подкармливал их мороженным в кафе! - А что, у меня как раз время обеда, а офис недалеко от школы. Мне приятно сидеть в компании двух милых леди. Пища лучше усваивается... – невозмутимо заявил он, когда я вызвала его на серьезный разговор и, привычно уперев руки в бока, высказала ему претензию. – А то, что они от тебя это скрывают... Так это, Лена, не моя вина. Можешь легализовать наши обеды, можешь запретить... Пришлось легализовать. Дочки бы меня не простили. Допустить возможность того, что кто-то может решать за тебя всё на свете очень сложно. Я поняла, что могу быть одна. Но и осознала, что вдвоем всё-таки лучше! И с радостью доверила все решения Льву. Потому что он не ошибается. Никогда! Мы поженились тихо и без лишней помпы. Я не хотела гостей, скрипичного оркестра и суетливой подготовки. Уже пройдя это однажды, я поняла, что счастье любит тишину. Счастье сидит внутри и никакие трёхэтажные торты или дизайнерские платья не заставят его подрасти или выползти наружу, заполнив собой все пространство. Да и не нужно это все... Надевая кольцо мне на безымянный палец, уже отвыкший от этого ощущения, Лев шепнул: - Ну теперь ты от меня не убежишь. - Посмотрим на твое поведение, - ответила я. Пока он не давал мне повода усомниться в своем решении. Даже переезд, оказался не таким болезненным, как я ожидала. Он это сделал за одни выходные! Отправил нас с девочками отдохнуть, а когда мы зашли в его квартиру, оказалось, что там больше нет ничего от прошлой жизни, а все наши вещи уже там. Конечно, он не сам этим занимался. В том, как аккуратно и быстро это было сделано, чувствовалась рука профессионала. Даже девчоночьи трусы и носки были разложены по ящикам комода, а моя косметика была выстроена в привычном порядке на туалетном столике. В последнее время Лев часто говорит, что нам нужен дом. А значит, однажды, мой туалетный столик переместится куда-то в другое место. Но в том, что это будет самое лучшее из всех возможных мест, я даже не сомневаюсь! *** - Ма-а-арк, ты не слышишь, что Карина кричит? – капризный голос Илоны впивается в мой мозг, как шуруповерт. - Да, сейчас, милая... Устало снимаю очки и тру глаза. Графики и цифры плывут, уже ни черта не соображаю. Тяжело подрабатывать по ночам, но выхода у меня нет. Ленка практически оставила меня без трусов. Вместе со своим зубастым адвокатом, которого нашел этот её новый... При воспоминании о бывшей жене кулаки непроизвольно сжимаются, а сон уходит. В ее положении могла позволить себе немного благородства, у ее очередного муженька денег куры не клюют. Могла бы и от алиментов отказаться. И от дома... Ну вот что ей стоило? Денег от продажи квартиры, в которую я так выгодно вложился по совету Илоны, едва хватило, чтобы купить простенькую двушку в старой панельке на окраине. После ареста Быстрицкого и громкой огласки этого дела, прежние клиенты разбежались, как тараканы. Кому хочется работать с архитектором, который был замешан в тёмных делишках. Приходится после смены в третьесортной конторе брать небольшие подработки. Но ничего, я поднялся один раз, смогу и второй! - Ма-а-арк, ты совсем оглох? К ребенку подойди, грю! Шаркая тапочками тащусь на кухню, готовлю бутылочку. Илона не кормит грудью, потому что это портит ее фигуру и вымывает микроэлементы из организма. Знала бы она, сколько стоит смесь. Чертыхаюсь, просыпаю порошок на пол, руки дрожат от усталости. Ничего, потом вымою пол. Не сегодня, уже сил нет. Дочка хватает соску своим крошечным ротиком и так сладко чмокает, что в груди разливается комочек тепла. Нет, все было не зря. Вот, у меня теперь есть Каринка. Провожу рукой по светлому пуху на крошечной головке – хорошенькая, как ангелочек. Спокойная и пухленькая, голубоглазая. Совсем другая. Не такая, как мои девчонки. Те были темненькие и юркие с самого рождения. Мысль о других детях болезненным спазмом сжимает грудь. Я скучаю, отчаянно скучаю. Они совсем большие сейчас, с ними интересно. Но они отказываются приходить сюда, а после наших редких встреч в кафе или парке мне потом так тошно и горько, что я невольно стал ограждать себя от этого. Когда-нибудь они вырастут, и поймут меня. Сейчас мне больно с ними видеться. Да и что я могу им дать? Ничего! Отец-неудачник. Зато Каринка сейчас только моя! И останется моей навсегда. - Это я уговорил твою маму оставить тебя, - шепчу своей солнечной малышке. - Она не хотела детей, но это секрет. Видишь, какой я молодец. Ты будешь моя лучшая дочка, самая любимая... И самая счастливая, я обещаю! Прижимаю два пальца к губам и прикладываю их к мягкой щечке. У меня есть ради чего жить, и я должен справиться ради неё. Захожу в комнату, где Илона смотрит телевизор. Прикручиваю звук, чтобы дочка не проснулась. - Покормил? Блин, я так устала, она меня сегодня просто вымотала. Пищит и пищит весь день, голова кругом, – обижено дует губки. - Ты на своей работе весь день, а я тут одна, как проклятая. - Ей всего месяц, у нее колики, надо было на ручках... – не успеваю договорить, меня прерывает восторженный вопль. - Уииии! Котик, смотри какое платье... – Илона восторженно тычет в экран телевизора. Мне бы такой фасон где-то урвать! Хотя... Блин, все время забываю, что я теперь корова. - Ты же знаешь, это не так, - плюхаюсь рядом с ней на диван. – Ты мне нравишься любой. - Милый, давай в выходные сходим в торговый центр, купим что-нибудь? Я попрошу маму посидеть с Кариной. Мне же не в чем ходить, ничего не налазит. - Илоша, ты же знаешь, что деньги будут только к концу месяца. Потерпи немного. - Ну вот, Ленке своей ты ни в чем не отказывал. Она, наверное, после и родов не поправилась? Или поправилась, скажи мне? Я молчу, отворачиваюсь в сторону. - Признавайся, она же двоих родила, наверное, была жирная, как бочка, да? - Нет, она после родов почти не поправилась, - тихо говорю я и тут же жалею о том, что не соврал. Потому что Илона, заливаясь слезами, падает лицом в диванную подушку. - Ну вот... Почему кому-то все, а кому-то – ничего! Ей и мужик богатый, и фигура, и алименты, а мне... Мне–то что? Я к тебе вернулась из-за границы, хотя могла бы выгодно выйти замуж, а ты... Подкатываю глаза. Вернулась она, потому что следователи грозились объявить ее в международный розыск, часть счетов Быстрицкий оформил на её имя – пытался увести деньги вместе с дочкой хотя бы таким способом. Но не вышло, схему вскрыли, Илону отправили обратно. Без папиной поддержки и денег, приступы зависти стали накрывать её все чаще. Сначала я думал, что это гормоны. Но похоже, что это не так. Нужно погуглить, что там говорят про послеродовую депрессию и когда она закончится. Нервы у меня не железные.