И когда вагончик сорвался, ускоряясь, вниз, почувствовав руки Макса на своих плечах, я сделала то, что больше всего мне хотелось в эту минуту – раскинула руки, словно птица, чтобы почувствовать упругий воздух. Чтобы выплеснуть миру свою боль. Чтобы почувствовать свободу. Двадцать четвертая глава Мы сидели с Максом на скамейке. Молча. Потому что мне после такого сильного выброса эмоций нужно было прийти в себя. Май окончательно превратился в лето. И в зарождающемся закате солнце окрашивало мир жемчужным светом. Чуть розовеющие высокие перистые облака на отдающем лиловым далёком нежном небе Москвы. В золотистых ласковых непрямых лучах, освещающих молодую пахучую листву, мир вокруг виделся нежным, на полутонах. Интересно, я как-то не помню, бывает ли такая нежность в предзакатном мире зимой? Я вообще не помню, какой была эта зима. А предыдущая? Работа – дом – работа, и нет в мире ничего больше. Ни закатов, ни лета, ни зим… Только прошлое лето у мамы помню. Или это было раньше? Куда улетает моё время? Жизнь тем не менее вокруг нас торопилась, бурлила, цвела и прорывалась во всём. Распушивши свои перья, жирный голубь растопырил хвост и курлыкал на голубку, которая делала вид, что она совершенно не при чём и не понимает, зачем этот идиот пыжится здесь рядом с ней, не замечая никого и ничего вокруг. Она ходила очень важная среди опавших тополиных серёжек и что-то деловито выискивала. Хозяюшка. Неподалёку городская ворона собирала в клюв несколько веточек за один раз, пытаясь их удержать, и помогала себе лапой. Лень – двигатель прогресса. Зачем лететь два раза? Я чувствовала опустошение во всём организме. Голова было лёгкой-лёгкой, и мысли в ней такие же невесомые: что нужно пройти ТО перед отпуском с машиной, что надо будет, отдавая маме долг, узнать, может быть, ей нужно привезти какую-нибудь мелочь из Москвы. На сердце все тревоги рассыпались осколками. И что я так распсиховалась? Что нового я узнала об Алексее? Что он врун? Или что он не ценил семью? Что такого невыносимого я выяснила, чтобы рвать себе сердце? Ничего! Сердце мне ещё пригодится! Я вздохнула поглубже и поняла, что ужасно, просто зверски голодна! – Пойдём пообедаем? – спросил меня Макс, поворачивая запрокинутую в небо голову в мою сторону. – Только хотела тебе предложить! Очень хочу есть! – ответила я. Огромный стейк, истекающий соком на срезе, с запечёнными на гриле овощами только казался таким большим. И перечный соус, который раньше казался слишком резким, сейчас зашёл на «ура». Отрезая первый раз от стейка и глядя на исходящий слезою мясного сока срез, я чуть не застонала от предвкушения. И с огромным удовольствием, прикрыв глаза, ела самый вкусный, самый первый, самый вожделенный кусочек. А запах! К чёрту диеты и ограничения не есть после шести! Если бы не машина, я бы и вина выпила. Но только представив все сложности с доставкой авто к своему дому, я со вздохом отказалась от спиртного и подняла взгляд на Макса, что сидел напротив. Ох… Как он на меня смотрел! Меня кинуло в жар от его взгляда, а в кровь будто впрыснули шампанского. И пузырьки разлетаются от сердца, делая меня невесомой. Стало легко и весело. Как в далёкой юности. Словно и не было почти двадцати лет замужества, бесконечной работы и груза забот. – Ты, Максим, мясо ешь, пока горячее. Не отвлекайся, – заметила я, улыбнувшись и кокетничая. – Не могу. У меня есть занятие поинтересней, – сказал он севшим голосом, не отрывая взгляда от моего лица. – Макс! Дай поесть! Не смущай меня! – воскликнула я, веселясь. – Приятного аппетита! – усмехнулся он. Некоторое время мы молчали, а затем я спросила: – Скажи, неужели у тебя, такого интересного мужчины, нет женщины сейчас? – Я недавно вернулся из Индии. Мы запускали очередной блок реактора. Это сложная и напряжённая работа в тяжёлом и непривычном для русского человека климате. В закрытой узкой среде специалистов, где все друг друга знают. Заводить там мелкие интрижки – это пагубный путь. Потому что не бывает так, чтобы разошлись – и готовы счастливы видеться в дальнейшем. И главное, плодотворно работать вместе. Может, и бывает, но я не хочу рисковать. Для меня очень важна моя работа. Так что да. Так случилось, что я одинок. Был. До встречи с тобой, – спокойно рассказал Макс. Мне импонировала его честная манера. Без виляний. Прямо. После постоянного вранья моего мужа, у которого в разговоре ни слова в простоте, это было как глоток свежей воды. Когда мы вышли на улицу из помещения ресторана, было уже темно. Тёплые оранжевые фонари разгоняли прочь темно-сиреневые сумерки, оттеняя их, делая гуще. – Давай проведём вместе выходные? Я бы хотел познакомиться с твоими мальчишками, – предложил Максим. – Нужно с ними посоветоваться. Честно сказать, в свете измен моего мужа, даже не представляю, как я могу им представить тебя. Чтобы не сделать ещё хуже, чем есть, – задумчиво произнесла я. – У нас есть почти неделя! Что-нибудь придумаем! – беззаботно ответил Макс и продолжил, – расскажи мне про них. Сколько им лет, чем занимаются, что им интересно? – Старшему шестнадцать, и он спортсмен, – начала я. – Стоп! Как? Твоему сыну уже шестнадцать лет? Такой взрослый! Никогда бы не поверил! То есть ты сразу, не успев поступить в институт, выскочила замуж и семнадцать лет прожила с мужем? И он ещё имел глупость изменять тебе? – эмоционально отреагировал Макс, остановился, повернувшись ко мне всем корпусом, и продолжил. – Можно, я дам ему в морду при встрече? – Не стоит, – засмеялась я. – Да. Не стоит. Он сам наказал себя, – проговорил Максим задумчиво. Мы неторопливо шли по вечернему городу. Я рассказывала о своих мальчиках. О том, что поначалу Алексею нравилось сочинять им истории. Многосерийные. С продолжениями и ответвлениями. Целые миры были придуманы, которые Женечка с удовольствием рисовал. Возможно, он их отражения или продолжения рисует и до сих пор. О своём старшем серьёзном мальчике. Для которого забота – это мерило и основа отношений. Максим удивительно правильно умеет меня слушать, задавая нужные вопросы, реагируя, эмоционально включаясь в мой рассказ. Я так увлеклась, что когда рядом услышала знакомый голос, то вздрогнула от неожиданности. – Настя? Двадцать пятая глава Моя Милочка выскочила из криво припаркованной под запрещающим знаком машины и остановилась перед нами, пожирая глазами Макса. Повисла неловкая пауза. Чёрт. Всё настроение, всё очарование вечера сбилось. Волшебство рассеялось. И я с недоумением поняла, что мы отошли от наших авто довольно далеко. И что на улице уже прохладно. И поздно! Мамочки! Нужно же позвонить детям! – Добрый вечер! – Максим чуть шутливо поклонился Миле. – Познакомься, это моя сестра Людмила. – очнулась я, сварливо представляя Милочку ненавистным ей полным именем. – Максим Леонидович, – отозвался мой спутник улыбаясь. – Ты не подвезёшь нас к стоянке? Что-то мы далеко от неё отбежали? – обратилась я к сестре, переключая внимание на себя. Пока ехали, я позвонила Юре и удостоверилась, что дома всё в норме. Но за эти двадцать минут дороги на меня навалилась такая усталость, что я с трудом держалась на ногах, когда выгружалась на стоянке, где оставила машину. Милочка нервно стартанула от нас, сверкнув на меня недовольным взглядом, а я, пошатнувшись, чуть не упала. Макс поддержал и взволнованно посмотрел в глаза. – А давай-ка я отвезу тебя домой. Многовато для тебя сегодня впечатлений, прости. Я увлёкся. Мне так интересно и легко с тобой, что я не подумал и не рассчитал, – сказал он решительно, подводя меня к моей машине. – Давай ключи! – улыбнулся и протянул мне раскрытую ладонь. Сил на сопротивление не было, и я покорно уселась на пассажирское сиденье, которое Макс немного опустил для моего удобства. Устроилась поудобнее, сняв обувь и вытянув усталые ноги. Уступила руль Максу. На краю сознания скользнула мысль, что Лёшке я свою машину не доверяла ни разу.