Конечно, я уснула по дороге под начинающийся тихий монотонный дождь. Словно провалилась в яму… Лёгкий ветерок доносил до меня запах молодой листвы, воды, мокрой земли и асфальта. Где-то недалеко сумасшедший соловей всё звал и звал свою подружку, выщёлкивая ей трели. Каркнула ворона. Где это я? Открыла глаза и обнаружила себя в своей машине, заботливо укутанной в мой домашний плед. Попыталась встать и застонала от боли в затёкшей руке. – С добрым утром, красавица, – услышала я голос Макса. Он всю ночь меня караулил в машине около моего дома? Ничего так погуляли вчера! Макс открыл дверь и помог мне встать на непослушные ноги, одновременно ловко закутывая в плед. Совершенно нелишняя забота. Потому как ноги тоже немного затекли, а на улице спросонья было очень свежо после ночного дождя. Кстати, откуда плед? – Юра твой принёс, – сказал Максим, обнимая меня за плечи. – Я вслух спросила? – с удивлением посмотрела я на него. Макс улыбнулся, развернул меня к себе лицом и, наклонившись, чмокнул меня в нос. – Невозможно удержаться. Ты такая милая после сна, – прокомментировал он свой выпад. Я услышала совсем рядом его запах. Чувствовала его руки. Видела близко-близко его глаза. Тёмные в неверном предрассветном свете с лучиками от зрачка. Словно солнышко. Слышала его потяжелевшее дыхание. Видела наметившуюся утреннюю щетину и мелкие смешливые морщинки у глаз. Встала медленно на цыпочки, чтобы быть немного повыше. – Что это ты, Настенька, так рано? Или всё-таки поздно? А я думаю, кто это мне спать не даёт? Всё дверями от машины хлопает и хлопает. Что-то мужа твоего давно не видела! А с кем это ты там обжимаешься? Непохож этот чернявый на Алексея-то! – открыв окно вопила на весь двор наша любимая соседка. – Не простудитесь? Свежо на улице, – ответила я ей, поворачиваясь в руках Макса под его тихий разочарованный стон. – Спасибо за беспокойство милая! А дети-то твои поди заждались мать? Молодёжь! Нарожают выводок, а потом гуляют допоздна. Побросали детей оба! Потом наплачешься, когда хулиганьё вырастет! Помяни моё слово! – распалялась соседка. Вот ведь не спится же! – Мадам, не знаю, к сожалению, вашего имени-отчества, вы абсолютно правы! – внезапно ожил за моей спиной Макс, продолжив, – разрешите представиться, Максим Леонидович. Спасибо вам за вашу бдительность и неравнодушие! Наши мальчики в курсе. Не волнуйтесь! Всё под контролем! Это было так смешно! Изумлённая и резко замолчавшая соседка, Макс, вещающий голосом большого начальника, при этом обнимающий кокон из меня и пледа, раннее утро и не случившийся поцелуй. Будто меня – школьницу – застали за чем-то неприличным двадцать лет тому назад. Веселье зарождалось во мне, пузыриками шампанского щекоча изнутри. И вот уже совершенно невозможно сдержать смех. Он прорывается наружу. Фырканьем. – Мы прервёмся на некоторое время! Спасибо вам ещё раз! – вещал тем временем Макс соседке, разворачиваясь вместе со мной в сторону от дома. Прошли шагов двадцать, прежде чем расхохотаться в голос. Мне нравится его смех. Он не сдерживает себя, как я. Смеётся открыто и громко. Запрокидывая при этом голову. Такое поведение подкупает. Мне видится это честностью. Ещё немного постояли вместе. – Я пойду? – сказала я тихо. – Иди, – ответил он мне в макушку. – Спасибо, – пришло время мне похулиганить и я, потянувшись к нему на цыпочках, прислонившись всем телом, прошептала в ухо, – до встречи! После быстро развернулась и нырнула в подъезд. Двадцать шестая глава Дома было тихо и сонно. Моё любимое состояние, близкое к счастью, когда все родные дома, и все спят. Никто не попал ни в какие неприятности и ничего не замышляет. Ничего не происходит, и всё тихо. Я сделала себе горячего бодрящего зелёного чая и пошла с чашкой на балкон, не расставаясь с пледом, любоваться рассветом, раз случилась такая возможность. И хотя мой балкон выходил на северо-запад, где не видно всей феерии восходящего солнца, но и на том небольшом кусочке неба, что был мне доступен, изменения были очевидны. Воздух одуряюще пах недавней грозой. Весь мир затих, вздохнув в ожидании чуда или просто привычного рассвета? Даже птицы немного примолкли. Одно мгновение. Вот-вот случится новый свежий день, и он принесёт, обязательно принесёт радость. Нужно только не пропустить её за обыденностью. Усмотреть и удержать в душе её кусочек. Я так часто замыливала за бытом и суетой это предчувствие счастья. Помню такое же острое чувство только, пожалуй, в юности. А ведь Вселенная не изменилась. Это я разучилась видеть чудо в привычных мелочах. Разучилась получать удовольствие от жизни, от простой возможности дышать свежим послегрозовым воздухом. Перестала радоваться. Настроение было… игривым. Я с улыбкой вспоминала растерянность Макса при прощании. И его вспыхнувшую радость, когда он приобнял меня. И изменившиеся, потемневшие его глаза близко-близко. Всё это было таким… Перекликалось с предчувствием рассвета и будущего счастья. Я прихватила с собой телефон, который магическим образом обнаружился на тумбочке в коридоре и сейчас, вздохнув, разблокировала экран. Ох! Куча сообщений от любопытной Милы, от мамы, от юриста Сергея Александровича неотвеченный звонок. С Милочкой я поговорю и приструню немного. Её поведение меня насторожило. Мама-Мила в боевом режиме. Волнуется обо мне. Понимаю. Но я уже большая девочка. Скоро повзрослею настолько, что стану разведёнкой с двумя прицепами. Интересно, как объяснил мой богатырский сон в машине Максим моему Юрочке? Представляю, как это выглядело со стороны сына! Привёз незнакомый мужик мать в бессознательном состоянии. Можно было много надумать всякого. Во мне после игривого утра было столько энергии и сил. Всё кипело и пучилось внутри идеями. Поэтому я, плотно закрыв все двери, развела на кухне целое производство. Наварила борща. Накрутила котлет и пирог с мясом доходил в духовке. А я жарила сырники и подпевала незатейливому мотивчику, что раздавался из окна от соседей-жаворонков. У них отец семейства ездил на работу к восьми утра почти через весь город и вставал ни свет ни заря на радость всем соседям. Под гимн на радио. – Ма-а-ам, привет! – Юра выполз на запах пирога, с которым не справлялся самый сильный режим на вытяжке. – Привет! – я развернулась от сырников и развела руки в стороны, чуть наклоняясь. Как мы делали с ним в детстве. Чтобы потереться носами. – Ма-а-а-ам! – засмеялся Юрка, выполняя забывшийся обряд и тыря с тарелки готовый горячий сырник. – Я вечером… – Мне всё объяснил Максим Леонидович, мам. Всё понятно. Ты перенервничала. Бывает. Помнишь, я после всероссийских соревнований уснул в раздевалке после душа? Я понимаю, – перебил меня сын. – Хочу поведать тебе подробности! В обед позвонил адвокат по разводу и сказал, что у нашего папы есть купленная во время нашего брака квартира. Прикинь! Меня эта новость так выбесила, что я была готова драться. Поэтому я позвонила Максиму Леонидовичу, и мы с ним поехали на взрослые аттракционы. Я первый раз в жизни, впервые покорила этого монстра! Я так орала, что, похоже, сорвала немного связки! А после такого выброса энергии ещё и не сразу поехала домой. И вот… – рассказывая, я достала пирог из духовки и, погладив его мокрыми руками, укрыла чистым льняным полотенцем минут на пять. – Ты была на взрослых, особо опасных аттракционах? – изумился Юра. – Да, и думаю, что мы можем как-нибудь повторить это вместе! Только не знаю, как Женечка оценит наше начинание. Скажу по своему опыту: весь негатив, что у меня скопился за последнее время, я выкинула вместе с адреналином и страхом. Ты меня поймёшь, я знаю. А вот Женечка у нас устроен немного по-другому. – предположила я. – Мам, а Максим Леонидович, он кто для тебя? – задал Юра мне тот самый вопрос, что звенел и крутился в воздухе. – Он мой друг. Мы познакомились, когда я устраивалась на вторую работу, чтобы была возможность платить спокойно ипотечный кредит. Максим – брат моего нового директора. Он физик-ядерщик. Недавно приехал из Индии. Какое-то непроизносимое и не запоминаемое местечко. И он приглашает нас к себе на дачу у воды на эти выходные, – ответила я. – Ты выйдешь за него замуж? – спросил сын. – Я знакома с ним всего ничего, во-первых, и во-вторых, у нас семья. Я и ты с Женей. А такие важные и семейные вопросы нужно решать вместе. Ну и, в-третьих, меня никто замуж не звал, – усмехнулась я. – Это пока, – со знанием дела произнёс мой взрослый шестнадцатилетний сын. – Ты бы видела, как заботливо он укрывал тебя пледом и как аккуратно укладывал, чтобы не разбудить. И телефон вон отдал. А то квакали сообщения, – продолжил он.