– Алёшенька! Я так рада, что ты объявился! Жду тебя с нетерпением и с новостями! Хорошими! – Ольгин энтузиазм меня всегда чуть напрягал. А теперь что-то она слишком восторженная… Что, чёрт подери, там происходит? На работе надо мной сгущались тучи. Опять прикатила внеплановая проверка. Снова кто-то из клиентов накатал жалобу на наш филиал, а все шишки, как водится, на меня, на директора. Да и генеральный приезжал опять. Морду кривит. Пацан. Молодой. Бизнес папа подогнал. Как назло, именно в его визит и козочка внезапно нагрянула, да напоролась на секретаршу Ленку. Ленка последнее время просит называть её «Снежанна» и явно стучит на меня руководству. На всех работает, кто предложит оплату, тварь губастая. И вот мою Зоюшку-заиньку, вокруг которой я уже задолбался прыгать за эти две недели, тормозит в приёмной губастая рыбка «Снежанна». Присосалась с требованиями объявить цель визита. Дура. Козочка визжит на запредельных нотах. Дурища около двери встала крестом и не пускает Зойку. И гудит своим прокуренным что-то про часы приёма. Я, пока вставал со своей больной спиной и шёл до двери, не успел. Или, наоборот, успел к финалу схватки. В общем, ворвались мы в приёмную с генеральным одновременно. Но с разных сторон. А эти курицы так сцепились, что не сразу заметили пополнение. Козочка, как увидела, прикинула расклад и на молодого сразу стойку сделала. Сучка. Губки облизнула и сложила, сама выгнулась, словно переломится сейчас, глазками захлопала, и щебечет, и щебечет с ним. На меня ноль внимания. Будто по работе пришла с претензией на купленную машину, а её здесь все обижают. И зыркает. То на часы, то на ботинки, то в глаза молодому директору. – Дорогая! Что же ты не позвонила, что заедешь ко мне? Я бы встретил тебя у входа, милая, – вклинился я в её журчание. – Не знаю, почему работники не сообщили, что к тебе вип-клиент приехал. Возмущена, что меня не встретили как полагается. Ужасное обслуживание! – промурлыкала Зоя практически в губы генеральному. Ах, ты ж… козочка моя! – Так все давно знают, к кому такая красавица приезжает! – парировал я. – А почему она меня останавливала? – и тут козочка развернулась в сторону наблюдавшей всё это секретарши и попыталась ткнуть её когтём. Ленка-Снежанна отпрыгнула с воем и стала причитать о своих обязанностях, размахивая руками с маникюром, словно у росомахи. В общем-то, утро задалось. А днём ко мне в филиал припёрлась проверка. Всё-таки все бабы – дуры! Так или иначе. Одна Настя нормальная. Но тоже дура. Ничего не видела за своей любовью. Вот на её любовь я и надеюсь, она-то мне и поможет потом вернуться. Любовь и чувство ответственности. Я вздохнул поглубже, и встряхнувшись, пошёл к Ольге. Оленёнку. Восторженность блондинка отыгрывала на пять с плюсом. Эдакая незабудка-ромашка. Любит, и терпит, и ждёт. Подарков. Поэтому к Оленьке с цветами и с ювелиркой. Это не козочка. Здесь можно и ширпотребом обойтись. – Любимый! – открыла мне двери Оля, едва я вышел на лестничную площадку из лифта. Я подхватил хрупкую блондинку в полёте и крутанул, гася движение. Склонился к ароматной шейке, дунул рядом с ушком. Отмечая с удовольствием реакцию её тела. – Я так соскучи-и-и-илась! – промурлыкала Оленёнок, сжимая своими пальчиками мой затылок. С неженской силой. Типа со страстью. Олюшка! Выходишь из образа! Выйдя из ванной с вымытыми руками, попал в рай на кухне! На столе стояла полная глубокая тарелка дымящегося горячего борща. Нужного цвета! А рядом, на крошечной тарелочке, кусочки чёрного хлеба. Поджаренные. И мисочка с зеленью. И запотевшая рюмочка. Божественно! Хоть пожрать нормально! Олька сидела в своём крошечном халатике напротив, подперев щёчку ухоженной ручкой, и смотрела на меня хрустальными кукольными глазками. – Алёшенька! Я так счастлива! Ты наконец-то решился Насте о нас рассказать! И ушёл от неё ко мне. К своей любимой женщине! Это такое счастье для меня! – залепетала Оленька, взмахивая ресницами. – Мгу-м, – всё, что я смог выдавить из себя, быстрее выпивая рюмочку. Ух! Блин! Эти бабы пожрать не дадут! Ну что ты лезешь ко мне с разговорами за столом! Видишь же – голодный. Никакого понятия нет о моём комфорте. Всё на себя тянет. Пиранья. – Алёшенька! Я так рада, так рада. Что же ты скитаешься где-то неприкаянный? Голодный! Неухоженный вон. Не обласканный. Глаза запали. Наверное, ты боишься меня стеснить в моей маленькой квартирке? Так в тесноте да не в обиде, милый! – продолжила свою песню Оля. Так, стоп! Я рассказал Насте о нас? Минуточку! – Оленька, а откуда ты поняла, что Настя о нас знает? – спросил я, откладывая с сожалением ложку в сторону. – Ты кушай, кушай, Алёшенька! – проворковала Олюшка, спрыгнула со стула так, что грудь под крошечным халатиком ощутимо всколыхнулась. Оля повернулась ко мне спиной и, встав на цыпочки, потянулась к верхней полке шкафа, демонстрируя себя с тыловой стороны. Зараза! Достала креманку с растолчённым в сметане чесноком, развернулась, и прогнувшись поставила передо мной. Я вдохнул резкий запах и взялся за ложку. Божественно! Как я голоден! Но не успел я проглотить вожделенную первую ложку, как Оля вновь открыла свой рот. – Алёшенька, родной, – она показательно вдохнула полной грудью, привлекая моё внимание, и продолжила, – у нас с тобой будет ребёнок! Что? – Какой ребёнок? – Маленький, Алёшенька! – хрустально засмеялась Ольга. А я чувствовал, как меня заваливает и хоронит под этими осколками стекла. Двадцать девятая глава Мы ехали в сторону Дубны. Что, в сущности, логично, учитывая специальность Макса. Так получилось в моей жизни, что в Дубне я не была ни разу. В Клину была. В Конаково даже была. А с Дубной не встречались. Поэтому мне было интересно всё вокруг не меньше, чем мальчишкам.