Я никак не могла понять, как мне реагировать на всё это. Было, безусловно, очень обидно. Сердце жгло. И слёзы плескались где-то очень рядом. Сердце давило. Ныло. В висках пульсировало. Ломило все тело. Но шок от происходящего был сильнее. И в мозгу не укладывалось. Поведение моего мужа было нелогично. Я не видела ни предпосылок, ни причин. И тлела, манила надежда, что это не то, чем кажется. Это такая шутка? Ну не может же её Алексей так банально шутить? Так топорно поступать? За такой долгий срок семейной жизни у нас было разное. И скандалы с уходами навсегда со стороны моего горячего и взрывного мужа тоже были. Но выбрасывать симку? Было, помню года три назад, ушёл, хлопнув дверью, когда я возмутилась покупкой его нового автомобиля. Вначале наорал на меня. Какая я скряга и не понимаю, что для того, чтобы продавать дорогие тачки он сам должен иметь недешёвую машину. Что он всё делает для нас, а я не понимаю его. Упрекаю и пилю. Не ценю его усилия вытащить нас на нужный уровень. В тот раз Алексей вернулся через сутки. С цветами, с бриллиантом в кольце и с извинениями. А сейчас – эти слова. О другой женщине… Не может быть никакой другой женщины! Не может же? Правда? Может, его вынудили? Может быть, он связался с бандитами и не хочет втягивать семью и поэтому такое демонстративное расставание. Он бы ещё на площади меня бросил и кричал бы все эти мерзости при всех. А может быть, ему грозит опасность? Или … Я не знаю что. И я не знаю, что думать. Но человек, с которым я прожила семнадцать лет, не мог полночи любить меня и утром шептать нежности, а этим же днём хладнокровно собирать свои вещи в чемоданы и писать мне эту мерзкую записульку. Семнадцать слов не считая предлогов. По одному словечку на каждый год. Щедро. От души. Алексей всегда был импульсивным, эмоциональным. Взрывным. Мне это в нём очень нравилось всегда. Я считала до сегодняшнего вечера, что такие люди не могут ударить исподтишка. Что они не держат камней за пазухой. Что их эмоциональность не позволяет им быть подлыми. Что я всегда понимаю, что у него на уме. Я знала его как человека, который не будет долго держать в себе обиды или недовольство. Или счастье. Он делился своими эмоциями сразу. Всегда. А тут он пишет, что давно любит другую! Лёша? Молча? Втайне? Давно? Нереально. Лешик каждый вечер мне час-полтора обязательно рассказывает, какой он красавчик и как классно он работает и как у него всё получается. Как он уболтал клиента на включение в покупку дополнительных опций. И как он смог ответить генеральному на совещании. Или не получается. Но в таком случае полутора часами не отделаешься… Придётся слушать, какие люди глупые и как Лёше тяжело с ними работать. И как никто его не понимает. И ему приходится приноравливаться к тупости окружающих. Нет. Что-то тут не так. Подожди глупое сердце. Не ной. Кажется, мой милый муж попал в беду, и его нужно выручать. Мои мысли прыгали словно резиновые мячики в пустой комнате. Мне не хватало информации для понимания. Я перебирала в голове – кому можно позвонить, и не находила советчиков. Кто может быть в курсе больше, чем жена о Лешиной жизни? Свекровь? Лариса Васильевна жила в Самаре. Одна в четырёхкомнатной квартире в обкомовском доме. Моя свекровь считала, что её мальчику ужасно не повезло с женой. Что я абсолютно не подхожу ему по статусу. Что я его не ценю. Что он достоин большего. И каждую нашу встречу мама моего мужа тщательно выверено демонстрировала мне своё недовольство. И мужа я обслуживаю недостаточно хорошо. И готовлю недостаточно разнообразно. И работаю я слишком много. И дети у меня не уважают в достаточной, по её понятиям, степени своего отца. Всегда. Просто всегда ко мне рой претензий. Её золотой мальчик жестоко ошибся и благородно женился на недостойной его хабалке, что ловко забеременела. И заставила его обеспечивать семью. То есть желания звонить Ларисе Васильевне не было никакого. Но если другого выхода не придумаю, то – придётся. Брат Алексея живёт уже двадцать лет в Дюссельдорфе. И между ними нет тёплых отношений. Я поздравляю всех с праздниками, от имени нашей семьи. На вряд ли ему что-то известно о Лёше. Больше родных с его стороны не осталось. Отец умер ещё до нашей с ним встречи. Я его видела только на фотографии. Военный в больших чинах. Лешины друзья? К кому из них я могу обратиться со своими сомнениями? Таких друзей, чтобы Алексей доверял им свои секреты я и не знаю. У него их не было. Да и не могло быть. Он же самый лучший и нет ему равных. Приятелей – море. Для рыбалки, чтобы с нужными людьми, для покатушек, чтобы пощекотать нервы важным людям, для пьянки, чтобы тоже не с кем попало. Все – нужные люди и со всеми необходимо поддерживать приятельские отношения. Но дружить и делиться с ними своими проблемами. Нет. Это невозможно. Пока я перебирала в уме всех Лешкиных знакомых, раздался звонок в дверь. Кого это принесло? Третья глава Это пришёл курьер и принёс мне огромный букет из белых роз, немного отдающих в светло-зелёный, с запиской от мужа «С любовью». Я как следует расспросила курьера, и он сознался, что заказ к ним в фирму пришёл днём, ещё в одиннадцать, с указанием доставить цветы к восьми вечера, когда я обычно возвращаюсь с работы. То есть в одиннадцать было ещё «С любовью», и Лёшка заказывает для меня цветы, а в четыре часа дня уже «Надоела» и «Давно люблю другую»? Значит, что-то очень важное случилось сегодня в обед, что он сорвался с работы и прибежал собирать вещи втайне от меня. Я сойду с ума, пытаясь понять, что случилось. Хорошо, что завтра суббота и не нужно бежать на работу. Можно будет забрать мальчишек от сестры Милы. Милка (Людмилой мою подвижную и деятельную старшую сестру называть было как-то странно) жила в своём доме по Новорижскому шоссе. Она старше меня на семь лет. Почти ровесница моему мужу. У неё взрослый сын, окончивший в этом году универ, дочь-студентка и пятнадцатилетний Мишка – дружака моих мальчишек. Всё бы ничего, но Милкин муж меня недолюбливает. Ему претят работающие женщины. Он ярый домостроевец. Я, честно сказать, его тоже не привечаю. Пресыщенный и упёртый мужлан. Но Милке о её муже нельзя говорить ни слова против. Она обидится и будет защищать его словно птица своего птенца. По Милкиному представлению муж – кормилец и добытчик, и ему позволено всё. Обычно в субботу я в дом к сестре не ходок. Чтобы не нервировать мужа, Милка попросила не беспокоить. Это и к лучшему. Она подвезёт мальчишек, и я перехвачу их, как обычно, в Мневниках. Так, с мыслями о чём угодно, только не о демарше моего мужа, я и промаялась полночи, слоняясь по квартире из угла в угол. Сменила постельное бельё, потому что ощущала Лешин запах. Расставила цветы, потому что жаль такую красоту. И всё никак не могла понять. Не похоже, чтобы на этот раз Лёшка принимал импульсивное решение.