Да, его уход был резким и внезапным. Но весьма продуманным. Судя по тому, как скрупулёзно он собирал свои вещи. Аккуратно. Ничего не разбросано. Всё очень методично и чётко. Забрал коллекцию своих любимых часов. Все свои дорогие ботинки. Это явно делалось продуманно и быстро. Он, похоже, точно не собирается больше возвращаться. Мамочки! Что я скажу сыновьям? Старший, Юра, у нас шестнадцатилетний детина выше меня ростом. Длинный и худющий. Он резко вырос этим летом. Так быстро, что на пояснице у него не выдержала кожа и есть белеющие со временем растяжки. У него сейчас сложный период самоопределения себя в мире. Понимание места мужчины в семье. Он точно поймёт, что Лёша нас бросил. Я не смогу такое скрыть от сыновей! А младший у меня – десятилетний Женечка, умница и проказник. Очень тонко организованный и нежный мальчик. Художник. Для него отец всегда был важным человеком. Авторитетом. Как он воспримет Алёшкин демарш? Как я им расскажу? Что скажу, если я сама ничего не понимаю? К полуночи, устав шататься из угла в угол и выпив снотворное, уснула беспокойным сном. – Ты выглядишь отвратительно! – первым делом выдала моя тактичная и нежная старшая сестра. – А ты, как всегда, прекрасна, – устало ответила я. – Коля говорит, что женщина-бухгалтер – это как замполит. Вот увидишь, бросит тебя твой красавчик-муж! Чем вы вчера занимались, что ты вся опухшая сегодня? Пьянствовали, что ли? Я из себя мать-героиню изображала весь вечер, чтобы вы бухали? – посмеиваясь, тарахтела Милка, перегружая из своего багажника в мой пакеты с её собственноручно сделанными деликатесами. – Уже бросил, Мил, – неожиданно для себя заплакала я, закрывая лицо ладонями. Зарыдала. Слёзы словно фонтанчики, как в детстве, брызнули из глаз. А ведь выпила ромашки целый чайник и вроде подготовилась к встрече. А вот не сдержалась. – Мам? – басовито протянул удивлённый старший сын. Ну да. Рыдающая мама посреди дороги – шокирующее и небывалое зрелище. Пока сестра откоммисарила мальчишек в мою машину, а меня в свою, я немного успокоилась и смогла внятно изложить произошедшее. – Прекрати рыдать! – гавкнула на меня моя нежная старшая сестра. – Милочка, родная, уговори своего Колю, пусть через свои каналы узнаёт мне новый номер Лёшки. Я хоть узнаю, что он жив-здоров, – причитала я. Сердце сдавило клещами. Руки похолодели. Горло перехватило от осознания. Что я говорю? Только бы он был жив! Только бы с ним всё было в порядке! Только бы узнать уже, что случилось… Меня эта неизвестность изведёт! – Колю, я попрошу, конечно. А ты к понедельнику возьми себя в зубы! – Мил, тебе бы полком командовать, – вздохнула я, вытирая лицо милкиными влажными салфетками и направилась к сыновьям в машину. – Мам? – начал было старший сын. – Не сейчас! Не за рулём, – прервала я его. Мы живём в семнадцатиэтажных башнях по правой стороне от канала имени Москвы перед самым выездом в Химки. Раньше, когда мы с Лёшей только купили квартиру, в этом районе было очень зелено и не так много людей. Сейчас, конечно, все застроили. Но всё равно, большая вода рядом давала о себе знать свежестью воздуха и большей влажностью. Мы поначалу гуляли иногда, вместе с мужем и детьми у Речного порта. Очень давно. Пару раз. Алексей считал ужасным мещанством и дурновкусием семейные прогулки и семейный отдых в целом. Я не помню, чтобы он занимался мальчишками. И пока ехала домой, я отчаянно придумывала, что и как я скажу сыновьям. Чтобы не ранить их и чтобы минимизировать удар. Так глубоко ушла в свои переживания, что, когда раздался звонок телефона, чудом не врезалась в автомобиль впереди меня. Четвертая глава – Анастасия! Что ты сделала с телефоном Лёлечки? Он не отвечает на мои звонки уже сутки! Немедленно передай трубку моему сыну! – завизжала на весь салон трубка голосом Ларисы Васильевны. – И вам здравствуйте. Я в дороге и понятия не имею, где ваш сын и почему он вам не звонит, – ответила я горячо любимой свекрови чуть звенящим от эмоций голосом. – Ты едешь меня встречать? Через полчаса буду на Казанском. Жду! – гаркнула она и бросила трубку. Так. Нормально. Меняем загадочно пропавшего мужа на его истеричную мамашку. – Лариса Васильевна. Это Москва. Я за полчаса не успею на Казанский и на вертолёте. Ждите меня рядом с табло прибытия поездов, – перезвонила я. – Я что? Должна стоять и ждать среди бомжей? – взвизгнула вздорная старуха. – Можете взять такси и приехать самостоятельно, – ответила я, внезапно успокоившись и обретя твёрдую почву под ногами. Свекровь – это знакомое и родное, жадное зло. Здесь всё понятно. – Ты всегда была хамкой! Жду тебя! – она вновь бросила трубку. С заднего сидения хмыкнул мой старший сын. – Так, пацаны! Объявляется тревога! Код красный! За час вы должны выдраить квартиру и распихать свои вещи с глаз долой! Пылесос, сантехника. Чем больше сделаете, тем меньше поводов у ба будет к вам придираться! – объявила я мальчишкам фронт работ. – Ну, ма-а-а-а, – протянул младший. – Поверь мне, это меньшее зло! – подмигнула ему через зеркало. – Женьк, не дрейфь! Ба больше пары дней у нас не задерживается! В прошлом году, если помнишь, тоже было нашествие барыни к холопам. Ничего, обошлось! – ухмылялся старший. Я с упрёком глянула в его глаза на светофоре, и он поднял руки, признавая вину. Середина мая, а погода ещё не установилась. То жара под двадцать пять градусов, то дождь, сырость и плюс семь. Вчера, оказывается, была гроза. И почти ураганный ветер добавил работы коммунальщикам. То тут, то там убирали и подчищали за поваленными деревьями или сорванными баннерами рекламы. А я и не заметила вечером буйства непогоды, хотя часами стояла у окна. Слишком глубоко ушла в себя. Так и не решив, как и что говорить мальчикам, я, усадив их дома за стол, выпалила как есть. – Отец ушёл от нас вчера вечером. Я не знаю причины. Мне сказал, что ушёл к другой. Симку выкинул. Я не знаю, что думать. Когда отец вернётся, – он сам вам объяснит свои мотивы. И, мальчишки! Если вы злитесь, то лучший способ – это физический труд. – закончила, вздохнув. Возможно, я не права. Но уж такая я как есть. Не умею толком врать. Получается ещё хуже. Всегда. Мой папа в своё время тоже ушёл из нашей семьи. И уехал на другой конец страны, а затем и вовсе на другой континент от нас. Мне было семь лет. И моя мама долго скрывала от меня, что отец не вернётся. А я почему–то решила, что он не возвращается из–за того, что я была плохой и невнимательной девочкой. И только в институте, когда моей старший сын уже разговаривал, отец меня нашёл. И мы поговорили с ним. Но виноватой перед моей мамой я, почему–то, периодически чувствую до сих пор… Не хотела бы я такого для своих мальчишек. Безотцовщина – страшная боль. И матери, хоть вывернись наизнанку, не заменить мужчину в семье.