– К коллегам на работе принято обращаться на «вы» – это, во-первых, а во-вторых, вы, пока не решаете, кто и на какой должности работает, и в-третьих, предъявите, пожалуйста, свои документы. Диплом. Трудовую. И присаживайтесь, будем выяснять вашу квалификацию, – спокойно сказала я злющей Эльвире Сергеевне, с сегодняшнего дня моей сотруднице, включая демонстративно диктофон. Да. Не сработаемся. Однозначно. Она меня раздражает ужасно. Всем. Манерой поведения, голосом. – У вас по диплому специальность «Экономика и бухгалтерский учёт» на факультете среднего профессионального образования в Московском гуманитарно-экономическом университете. То есть высшего образования у вас нет? – задала я вопрос. – В дипломе написано – бухгалтер! – ответила Эльвира Сергеевна, зыркая на диктофон. – На последнем месте работы – кассиром в ООО «Глобус Гурмэ» – вы проработали семь месяцев. До этого вы сменили в течение трёх лет пять предприятий. С чем связана такая частая смена места работы? – спросила я. – Личные причины. Интересно… – Давайте сделаем так. Вы для начала посидите на участке «Основные средства и материалы». Сделайте мне сверку, а там посмотрим, – решила я, протянув руку, чтобы выключить диктофон на телефоне. – На склад меня? – взвизгнула дамочка и продолжила. – Ты вылетишь из этого кабинета завтра же. Отлично. Хорошо, что я не успела остановить запись. Ровно десять минут потребовалось Эльвире Сергеевне. – Анастасия Владимировна! Зайдите ко мне. – пригласил меня директор. Я вздохнула и, захватив телефон, отправилась «на ковёр». В кабинете на кресле посетителя сидела заплаканная девица, обложившись платочками, и поминутно всхлипывая, вытирала глаза. – Эльвира Сергеевна жалуется, что вы с ней некорректно обращаетесь и не даёте ей работать, – прогудел мужчина. – Послушайте вначале, весь разговор у меня записан, – произнесла я, присаживаясь за стол напротив директора и включая диктофон. «Я буду работать…» – доносилось из динамика. Мне не показалось. И вправду – визгливый голос. Когда запись закончилась я повернулась к директору. – Если вы хотите угробить вашу фирму – это ваше право. Можете выбирать себе главного бухгалтера среди кассиров универсама. Да хоть продавщицу с рынка! Но без моего участия. Я напишу заявление по собственному желанию сразу после завершения налоговой проверки и сдачи баланса второго квартала, – проговорила я, глядя прямо в его глаза. После встала и, печатая шаг, вышла из кабинета, аккуратно прикрыв дверь. Не глядя на секретаршу, прошла мимо любопытных девчонок к своему кабинету и, прикрыв двери, села за рабочий стол. Вот не задался день с утра, и так и понеслось… Макс позвонил за несколько минут до того момента, когда я собрала пакет документов для налоговой. – Девочки, я обедать и потом на проверку. Назад сегодня уже не вернусь, – попрощалась я. – А Эльвира Сергеевна будет с нами работать? И на каком участке? – не выдержала любопытная Маша. – Как решит руководство, – ответила я. – Мы слышали её визги из вашего кабинета, – не успокаивалась Маша. – Поживём – увидим. До завтра! – поспешила я сбежать от дальнейших расспросов. Макс ждал около машины, оперевшись бедром об капот. – Кто тебя так раздраконил? – спросил он, вылавливая меня и прижимая к себе на минутку. – Скажи! Почему ещё вчера адекватные мужики становятся идиотами, как только какая-нибудь шалава притянет его к себе? – с возмещением спросила я. – Что случилось-то? – улыбнулся Макс. – Мой дир. Да что говорить? Вон. Полюбуйся! Вот эту тётю с дипломом колледжа при платной частной шарашке и с опытом работы кассиром в супермаркете мне приволок, чтобы я подготовила себе замену! Нормально? – указала я глазами на парочку, что усаживалась сейчас в автомобиль на заднее сидение. – Дуракам закон не писан, – пожал плечами Макс и добавил, – каждый выбирает по себе. А вечером, после работы, заезжая на охраняемую территорию дома, где живёт Максим, я заметила Лёшку, что стоял в тени дерева на противоположной стороне. Чёрт! Сорок шестая глава Сегодня я проснулась очень рано. Ещё не расцвело, и чернильные сиреневые предрассветные сумерки клубились по углам. Тихонечко, чтобы не разбудить Макса, который по-хозяйски подгрёб меня к себе поближе, я выползла из спальни. Он так опутывал меня собой во сне, словно боялся, что я исчезну. Мне раньше казалось что неудобно спать, переплетясь телами. Укутавшись друг в друга. Прикасаясь друг к другу. Я думала, что это неудобно. Жарко. И мешает спать. Предпочитала раньше отдельные одеяла для каждого. Но с Максом это было невозможно. Невозможно комфортно и так, будто это самое правильное дело на земле. Прикрыв за собой дверь, я неслышно прошла до кухни и включила чайник. Я полюбила пить по утрам зелёный китайский чай. Без всего. Только чай. Неторопливо разворачивающиеся в горячей воде крошечные свёрнутые в жемчужинки чайные листочки, свежий аромат и бодрость на весь день. Чистое удовольствие! Только для меня. Чайник зашипел оглушительно в предрассветной тишине. Забулькал кипящей водой на всю квартиру, и я пожалела, что нет двери, отделяющей комнату. Боясь разбудить Макса. Ну и конечно же я перебудила котов. Чтобы пресечь утреннее возмущение поменяла им обоим воду в мисках, обновила сухой корм и только после этого рискнула удалиться из кухни. Прихватив с собой свежезаваренный чай, я на цыпочках тихонечко пробралась на террасу к полюбившемуся креслу и открыла окна. Остро пахнуло на меня непередаваемым ароматом утренней Москвы. Города, в котором еще не бегут люди на работу и не едут машины. Совершенно особенно пахнет город ранним летним утром. Свежевымытым камнем и немножко листвой. Свежестью реки и мокрым асфальтом. И совсем немножко дальним лесом. Для безопасности котов у Макса на окнах были специальные стальные решётки. Они, кроме прочего, ещё и обозначали визуально край террасы и создавали чувство безопасности. Для меня всё-таки стрёмно сидеть высоко над землёй без хотя бы иллюзорного обозначения края площадки. Прикрыв глаза и сидя с ногами в кресле, вдыхая аромат чая, смешанный с прохладным воздухом городского раннего утра, я сделала самый первый, самый вожделенный глоток терпкого напитка. Счастье. Спокойное и теплое человеческое счастье затопило меня. На такой высоте не было слышно отдельных звуков города. Только невнятный шум. И звуки птиц, приветствующих восход, только угадывались. Но в этой тишине зрелище было особо величественным и завораживающим. Это волшебство перерождения, музыка в свете и цвете, от созерцания которого не отвлекает ничего. Окна выходили не строго на восток, а чуть к югу, и от этого встающее над миром солнце было видно немного слева, давая широкий обзор на половину неба и даря возможность сравнить нежность отблесков восходящего светила на западе с ярким буйством пробуждения на востоке, позволяя наблюдать, как розовеет, наливается светом мир. Как вначале чётче обозначаются тени, и потом расходятся в рассветных лучах, демонстрируя миру свои незамысловатые тайны. Как меняются от освещения предметы, а ещё минуту назад казавшиеся мрачными и серыми дома приобретают удивительные нежные оттенки. Как то, что казалось одинаковым и унифицированным приобретает индивидуальность. Как всё зависит от угла зрения. Конечно, пока я заворожённо наблюдала рассвет, меня посетил Марсик. Обошел вокруг всю территорию. Внимательно все обнюхал, презрительно дёрнул хвостом и улёгся на границе. При входе на террасу. А Женечкина любимица Мусичка вошла и прямым ходом направилась сразу к креслу и соизволила залезть ко мне на колени. И, свернувшись клубочком, тихонько урчала. А я смотрела, как меняется мир вокруг от юного солнечного света и думала. Также и наши чувства окрашивают обычные вещи в разные эмоциональные цвета. Ведь если есть во мне любовь, то весь мир меняется в угоду ей. Она изливается во внешний мой мир. Окрашивая, меняя его. Создавая другое восприятие пространства. Другое понимание жизни. Сквозь призму любви. И о том, что приложение моей любви вторичны, наверное. Любовь к детям. Или к мужчине. И о том, что невозможно любить в тайне. Потому что свет всегда виден в темноте. Он озаряет все предметы вокруг своим теплом. Макс вышел на балкон к нам зевая и прикрыл мне плечи пледом, укутывая теплом. – Простудишься. Не мёрзни на ветру. – Я, кажется, влюблена в тебя. – сказала я, потираясь щекой о его руку, что осталась у меня на плече. – А я люблю. – Макс склонился ко мне целуя. – Подожди. Смотри! – указала я ему на бушующий рассвет. Макс уселся рядом с креслом на пол, по–турецки сложив ноги и прислонясь головой к моим коленям. Как ещё один кот. Только что не урчит. Хотя…