Зашёл сразу с козырей. Ага. – Мама у меня уже взрослая девочка и, надеюсь, вы её не обидите, – усмехнулась я. Пятьдесят четвертая глава Иван Аркадьевич оказался заядлым рыболовом. За эти десять дней они с мальчишками несколько раз ходили за рыбой. Приносили нам с мамой бычков. Женечка всё порывался законсервировать пойманного им лично небольшого бычка для своей подруги Муси. Мамин ухажёр много лет прожил в Севастополе. Был местным жителем. Он научил моих орлов нырять за мидиями. Собирать рапанов. Чистить и потрошить рыбу. Ещё сводил их в морской музей, попутно подробно объясняя и рассказывая о кораблях, об их быте, об устройстве и вооружении. Мы в прошлом году посещали этот музей. Но экскурсия настоящего моряка – бесценна. Главное, что компания мальчишек не была в тягость ни ему, ни маме, и я могла со спокойным сердцем ехать в Москву. Десять дней пролетели. Надо было уже задумываться о дороге обратно. Как же не хотелось назад в Москву. Как же хотелось назад к Максу. Скучала ужасно. Не ожидала, что мне так сложно будет в разлуке. Мне физически не хватало его прикосновений, его улыбок. Его чёртовой, поднимающейся от удивления брови. Я чувствовала ноющее напряжение в груди. Это не тоска ещё, но её первые звоночки. И хотя мне с мамой было очень тепло, и я никак не могла наговориться, но каждую минуту я помнила о Максе. То мелькнёт впереди похожая фигура, то услышу с шаловливым ветром брошенную кем-то фразу похожим тембром. Мерещился мне постоянно. Сегодня, по нашей утренней традиции, мы с мальчишками знакомым маршрутом спустились к морю и практически с ходу, почти не останавливаясь, занырнули в прохладную утреннюю воду. Сегодня было небольшое волнение. И если с разбега поднырнуть в набегающую волну, то ощущаешь всем телом, как проносится, охватывая тебя со всех сторон, мощная стихия. Чувствуешь кожей её силу. В какой-то момент мальчишки радостно взвизгнули, и Женечка полетел навстречу, а Юра просто замахал руками приближающемуся к нам Максу. А я застыла столбом, слегка покачиваясь на волне, стоя в воде, и не в состоянии сдвинуться с места. Женька добрался, и Макс, к этому моменту уже стоя по колено в море, со смехом подхватил его и крутанул, чиркая ногами по воде и поднимая радугу брызг. Макс отставил Женьку и поднырнул под волну. В два гребка, через мгновение, он был рядом. Хорошо, что в море не видно моих слёз… Я сидела и грелась на берегу, жадно наблюдая сквозь тёмные очки, как Макс с ребятами дурачится на воде. То подставляя им ладони для трамплина, то плескаясь. Им было хорошо вместе, в их общении не было напряжения. Я чувствовала горячий шарик у себя в груди. Тёплом разливалось в сердце понимание, что он тоже скучал. Невыносимо. Теплилось тихим счастьем понимание силы чувства. Тем временем мои мужчины наигрались с морем и выползли погреться на солнце. – Как ты вырвался с работы? – спросила я, снимая очки, чтобы лучше видеть Макса. – Насть, у меня тоже бывает отпуск, представляешь! – чёртова бровь поползла вверх, отвлекая от искрящихся счастьем глаз. Макс снял на два дня квартиру, в которую я немедленно перебралась. И на третий день мы уехали домой, оставив маме внуков. Машина Макса, изрядно нагруженная мамиными дарами, плавно катилась по трассе, а я, совершенно счастливая, не могла надышаться насыщенным воздухом Крыма. Сразу на выезде из Севастополя дорога проходит сквозь рощу реликтовых сосен с гигантскими иголками и потрясающим запахом, смешанным с запахом моря. Удивительно по-разному пахнет сосновый бор на северном и на южном берегу. На юге – более насыщенно и откровенно. Как и всё в южных широтах. Наверное. Макс чуть улыбался за рулём, играла ненавязчиво фоновая музыка, и жизнь казалась лёгкой. У меня будто крылья выросли. Я не ходила в последние три дня по земле. Я летала над ней. Мы ехали без спешки, останавливаясь в понравившихся местах, чтобы прочувствовать широту и вольность донских степей, неяркую родную красоту перелесков средней полосы и прелесть заката с небольшой возвышенности недалеко от Воронежа. Менялись по дороге рулём, но всё равно к Москве подъехали уставшими. Поэтому спать завалились ко мне на Ленинградку. Макс попросил свою маму пожить с котами, и будить пожилую женщину глубоко за полночь мы не стали. Утром, выгрузив крымские закаточки, мы уже выезжали со двора, как я заметила, въезжающего на стоянку у дома Алексея. Он что, так и дежурит под моими окнами? И будет встречаться и нервировать мальчишек? Всё никак не успокоится… Мамой Макса оказалась та самая женщина, что гуляла навязчиво перед калиткой, когда я готовила на кухне в доме у воды. Она отчаянно смущалась, и я сделала вид, что не узнала её. То ли от смущения, то ли от тактичности и воспитания, а возможно, действительно было нужно, но Наталья Ивановна, мама Макса, засобиралась домой практически моментально. Мы перегрузили в её машину ящик персиков и ящик помидоров, так сказать, привет с юга, и Наталья Ивановна аккуратно и не торопясь поехала к себе в Дубну, обняв меня напоследок и шепнув «Спасибо». – За что? – удивилась я. – За счастье в его глазах и за то, что он снова живой, – ответила мама Макса, сверкнув повлажневшими глазами. Мы стояли у подъезда и смотрели вслед аккуратно выезжающей за шлагбаум машине. Макс приобнял меня за плечи и шумно вдохнул запах моих волос. А я неотрывно смотрела на стоявший в тени дерева мой бывший Рафичек. Чёрт. Пятьдесят пятая глава Я представила, как Лёшка будет преследовать мальчишек. Как и что он начнёт говорить Женечке. Как мой эмоциональный и жалостливый мальчик эти слова воспримет, и мои кулаки непроизвольно сжались. Я отчётливо понимала проблемы, которые может доставить нам Лёшка. А уж упрямства и эгоизма у него хватит на троих. Если у Лёхи в голове сложилось, что нашу семью можно восстановить, то эту мысль ничем не перебить. Да и не моё это дело. Нет никакого желания с ним разговаривать. Это бессмысленно и бесполезно. Нужно придумать, как обезопасить себя и детей. У Макса зазвонил телефон, и пока мы поднимались в лифте, он, разговаривая, всё мрачнел и мрачнел. Когда вошли в квартиру, Максим закончил разговор и отбросил в раздражении телефон. – Настенька, родная, любимая моя, мне в конце сентября нужно уезжать, – сказал он, держа меня за плечи и с тревогой всматриваясь в моё лицо. – Надолго? – спросила я севшим от волнения голосом. – Надолго. Не меньше, чем полгода, – сказал Макс и прижал меня к себе. Дыхание моё перехватило. От грядущего расставания повеяло холодом. Сердце вспомнило тоску по Максу в Севастополе. И это была разлука чуть длиннее недели! А как будет ощущаться полгода было страшно представить. – Далеко? – спросила я, уже понимая ответ. – Далеко. В Китай. На берег Жёлтого моря. – тихо ответил Макс. – Почему так рано? У меня же ещё оставалось по договорённости с руководством четыре месяца в Москве! Попробую переговорить, может, мне найдут замену… Больше всего на свете я не хочу расставаться с тобой! Хочешь, я откажусь и уволюсь? – проговорил Макс мне в волосы, чуть покачивая меня в своих объятиях. – Нет, конечно! Ты что? Это неправильно! Это же дело всей твоей жизни, зачем мне такие жертвы? – я подняла лицо, подставляя его под судорожные и рваные поцелуи. Мы сидели, обнявшись, на кровати перед большим окном. Макс не отпускал меня ни на мгновение. Немного судорожно вздохнул и решительно добавил: – Настя, переезжайте с мальчиками ко мне, в мою квартиру?