Мотает головой и плачет. — А почему я должен верить тебе? — взрываюсь. — Я сразу тебе была не нужна. Тебе меня навязали. Насильно. Для тебя всё это было в тягость. И семья, и сын наш. — Что ты несёшь? — берусь за голову. — Не нужна, — кричит она, бьётся в истерике почти как Савка час назад. — Я как подумаю, что ты семь лет мучился, когда ложился со мной в одну постель. — Мучился? — надвигаюсь на неё и пытаюсь справиться с эмоциями, чтобы не раздавить оттого, что всё полыхает, чёрт возьми. — Да, — поднимает Николь на меня своё красивое лицо, искаженное болью. — Думаешь, я не знаю, как ты меня называешь?.. Знаю, — упирает ладони в мои плечи, когда я нависаю сверху. — Липучка. Ты меня Липучка называешь. Несколько раз проговаривался и сам не замечал. Скажешь, не называл? Тянусь к её лицу, захватываю его в ладони и впиваюсь в теплый рот, сразу проникая внутрь языком. В груди тлеет сожаление, что раньше не признался и как идиот пытался держаться за свой щит. Сам довел ситуацию до абсурда. До того, твою мать, что мою женщину целует другой мужик, с которым я обязательно поговорю. В голове новогодние петарды с бенгальскими огнями взрываются, как представлю, что её кто-то касался. Больно становится до одури. Я его размотаю. Сейчас всё не в порядке. Стоит признать! Я это четко понимаю. Отстраняюсь всего на секунду, чтобы окинуть взглядом светлые волосы и высокий лоб, женственный овал лица и сфокусироваться на голубых, как горное озеро, глазах своей жены. Хочу такие же… только у дочки. — Липучка, — шепчу на выдохе, Николь в моих руках, как птичка трепещется, пытается выскользнуть, но я только посильнее обнимаю хрупкие плечи. — Я не Липучка, — приоткрывает губы и нервно дышит. — Просто люблю тебя… Все эти семь лет тебя люблю, как дура. И снова новогодние салюты внутри взлетают на воздух, в груди гирлянды зажигаются. Вдруг всё вспоминаю. Её страшные слова и пожелание никогда меня не видеть… Сегодняшняя ситуация с самолётом, который, кстати, слава богу, нашёлся. Сел на каком-то богом забытом аэродроме из-за ошибки в системах. Может, это и есть новогоднее чудо? В этом всё и заключается? Даже когда ты отчаянно чего-то требуешь, как Николь, кто-то сверху всегда видит, как для тебя будет лучше, и делает всё по-своему. По-новогоднему. Сначала кажется, что это не то, что тебе надо… Но… В итоге каждый в Новом году обретает своё истинное счастье и любовь! — Люблю как дура, — слабо повторяет Николь Мансурова с обидой в голосе. Замираю на секунду, чтобы прочувствовать этот момент. — Липучка, я тоже тебя люблю, — усмехаюсь и покрываю влажное от слёз лицо короткими поцелуями. — А Липучка, потому что прилипла к сердцу так, что плоскогубцами не оторвёшь… ЭПИЛОГ Николь Прошло два дня с возвращения Тиграна, а я несколько раз за прошедшие ночи просыпалась вся в поту, потому что в голове голос диктора новостей говорил о крушении самолета и количестве погибших. Жуткий сон. Я вообще не люблю смотреть ни новости, ни фильмы про авиакатастрофы. Они вгоняют меня не просто в грусть, а в депрессию. Хотя, что странно, летать я люблю. — Мы, наконец-то, собрали пазл. Тигран застывает в проёме двери, ведущей в ванную комнату. Я стою к нему спиной, но каждой клеточкой своего тела чувствую пристальный взгляд на себе. От пяточек до макушки проходит вибрация, и я, покрываясь легким румянцем. — Удачно, надо полагать? — взглядами встречаемся в отражении. Муж хитро улыбается, обнажая ровный ряд зубов. Дыхание застревает в горле, когда темные глаза опускаются чуть ниже ключицы. Там, где перекрещивается черное кружево халата. — Карта земного шара, конечно, отличный подарок, но собирать его пять дней подряд. Увольте… Кстати, фотоаппарат накрылся. Нужно написать производителю и вернуть по браку. Качаю головой и улыбаюсь. Не исключаю, что муж лично займется этим. Просто потому, что не любит косяки. И неважно, связаны они с его работой или чужой. — Что? — спрашивает голосом, который стал чуть ниже тоном. — Хотела поблагодарить тебя за мой подарок. Мне, правда, пришлось вероломно ворваться в твой кабинет. Откладываю расческу в сторону. Взяв лосьон для тела, приподнимаю правую ногу и медленными круговыми движениями наношу на кожу. Кадык мужа дергается, губы приоткрываются. Обожаю наблюдать за такими его изменениями. Секс между нами всегда был… на грани, но в последние два дня превратился в сумасшедший. У самой все внутри трепещет. — Пожалуйста. Тигран ведет плечами, поворачивает голову из стороны в сторону, будто разминается перед тренировкой. И так душная ванная комната, наполненная дюжиной ароматов, становится паровым облаком и туманит сознание. Боже, последний раз я такое чувствовала… очень давно. — Не знала, что ты в курсе про мои книги. Меняю ноги и вновь выдавливаю лосьон на ладошку. Силы стремительно тают. Выдох выходит каким-то… многообещающим. — Бельчонок Торри поразил меня прямо в сердце. — Не думала, что оно у тебя есть, Мансуров. — Пфф, можно сказать, я фанат это рыжего засранца. Усмехаемся оба. Чуть нервно. И одновременно прерываем смешок. Тигран подкрался слишком быстро, а в смесь всех запахов вероломно протиснулся еще один, от которого голова всегда шла кругом. Вот уже семь лет. — Помочь? Ты, я вижу, не справляешься. Моя рука распределяет жидкий лосьон по плечу, задевая грудную клетку и ключицу. Полы черного шелкового халата чуть разошлись. — Я так понимаю… — озадаченно нахмуривается Тигран. — У нас полный траур? С панихидой? — усмехается. Прикрываю рот и смеюсь в голос. Когда муж увидел свой “праздничный” букет, подаренный им же в честь моего дня рождения, то сначала был ошарашен. Потом разъярён. Боже… Как вспомню, мурашки по коже… Никогда его таким не видела. Мансуров метался по кабинету, всё время кому-то звонил и периодически посматривал на траурные ленты. В какой-то момент мне даже стало жаль, что он так убивается. Ведь ежу понятно, что вышло недоразумение. В стиле моего мужа было скорее забыть про этот день из-за занятости, чем подарить мне такой страшный атрибут. Я ведь только сейчас понимаю… У каждого свой язык любви. Мой муж любит, создавая для меня комфорт и безопасность. А я? Любовь для меня всегда была тем, о чем надо говорить… В этом наша разность и то, в чем мы друг друга не понимали. Кстати, не знаю уж связано ли это с венком, но Тигран одним днём уволил своего финансового директора. Поступок, по словам моего свекра, совершенно идиотский. Но я почему-то не сдержала внутреннего ликования. — Траур? — облизываю пересохшие губы. — Я думала… тебе понравится, — закусываю нижнюю губу и смотрю, как взгляд мужа блуждает по черному шелку.