– Не только. Спасибо за душ! – звучит не очень, но в моём голосе неподдельная благодарность и, уверена, он понимает за что. За участие и компанию в тот момент, когда я почти сорвалась. – Всегда пожалуйста, – насмешливо отзывается он. – Захочешь помыться ещё – милости прошу! – Я запомню! Спокойной ночи? – я практически ненавижу себя за вопрос в интонации, но сейчас телом правит то, что сильнее меня. Боль. Тоска. И неотвратимо надвигающееся одиночество. – Скорее, доброе утро, – улыбается Вадим и не спускает с меня взгляда, пока я не вхожу в родительскую квартиру. Глава 16 – Кира? – папа не спит. Сбросив обувь, я аккуратно кладу ключи, чтобы не звякнули, и прохожу в кухню. Единственный источник света – тусклая лампочка в вытяжке и из-за отец выглядит особенно постаревшим. И жутко расстроенным. – Пап, ты что, всю ночь здесь сидишь? – я останавливаюсь рядом с ним и касаюсь его плеча. – У тебя же сердце! – Прости дурака, Кирюш! – горьким шёпотом просит он и накрывает мою ладонь своей. – Мама бы нашла правильные слова, я – не могу. – Па-ап, – я сажусь перед ним на корточки. – Нет, выслушай! – папа поворачивается и берёт мои ладони в свои. – Ты – другая! Не похожа ни на меня, ни на маму. В тебя есть то, чего всегда недоставало нам – характер, стержень, решительность. Мы всегда боялись, что однажды просто не успеем подхватить, не сможем вовремя остановить, а ты продолжала нестись вперёд, словно сегодняшний день – последний. Папа замолкает и мне хочется ответить, попросить прощения, что злилась, не понимала их вечной паники, но он продолжает. – Когда появился Кирилл… – он застывает на мгновение. – Рассудительный, взрослый, умный, мы с мамой надеялись, что хотя бы он сможет тебя удержать. Не дать тебе наделать глупостей. Поэтому и согласились, скрепя сердцем, сделали вид, что не видим скверны в его взгляде. И вот что получилось… – Вы не виноваты, – папа вздрагивает от моей искренности. – Кто угодно, только не вы с мамой! Только благодаря вам я сейчас здесь – живая, здоровая и готовая убивать за то, что мне дорого! – Ты всегда плевала на обстоятельства и пробивала лбом стены, – он укоризненно качает головой, но в следующее мгновение улыбается. – Впрочем, не только их, – и мы одновременно фыркаем. Был в моей жизни и такой случай. Дети жестоки во все эпохи, особенно, когда хорошо учишься, не прилагая к этому практически никаких усилий. Класс пятый, или шестой, и начинающиеся идиотские мальчишеские замашки из разряда «ударить учебником по голове». Денис, Вова и Лёша зажали меня в углу, во время большой перемены между третьим и четвёртым уроком. Учителя ещё не было и, нахохлившись, я смотрела на веселье популярных парней класса и на смешки остальных. – Ну что, Карпатова, страшно? – противно хмыкает Вовка и тянется рукой к заплетённым волосам. – Совсем дураки?! – и ведь действительно страшно. Это потом, много лет спустя, ты пересекаешься с ними на встречах выпускников и удивляешься, как вот это могло быть популярным десять лет назад. – Зато ты как первоклашка! – Денис больно дёргает за волосы. – Всё ещё носишь косички! Слёзы наворачиваются на глаза, некрасивые красные пятна покрывают шею и лицо, кожа горит от стыда. Все хотят быть популярными в школе, но не всем это удаётся. Маринка Иванова, дочка директора, смотрит из-за спин своих подпевал и довольно жмурится, а ведь мне так хотелось с ней дружить! Не знаю, что на меня нашло. Может, подсмотренный прошлым вечером боевик. Может, сказалась популярная тогда «Зена – королева войнов». А, может, прорезался тот самый характер. Вовка стоял передо мной, ближе всех, и именно ему достался удар лбом в нос. Одноклассники ахнули, обидчик взвыл, а я улыбалась, не обращая внимания на боль в затылке и намечающийся синяк на лбу. – Вас с мамой тогда впервые вызвали в школу… – Впервые, – папа улыбается отсутствующей ностальгической улыбкой, – но далеко не в последний раз. – Я была плохой ученицей, – я сажусь прямо на пол, не вспоминая о бессонной ночи. – Нет, не плохой, – он качает головой. – Ты была одной на миллион, и остаёшься такой и впредь. Тогда они вряд ли так считали, когда стабильно, по паре-тройке раз в год, навещали директора. У меня были серьёзные проблемы с поведением. – Кир, – он приподнимает моё лицо за подбородок, – делай, как считаешь нужным. Ты – моя дочь! Единственное, что у меня осталось, и я поддержу тебя, чтобы ты не решила! – Спасибо, пап! – на выдохе, и я стираю одиноко катящуюся по щеке слезинку. Ну, сколько можно реветь?! В его взгляде смущение, но папа всё же спрашивает. – Скажешь, где провела эту ночь? – в соседней квартире. – Колесила по городу, – в конце концов, это не совсем ложь, – думала. – Ложись-ка ты спать, – он в последний раз ободряюще сжимает мои руки и поднимается. – Тебе нужно выспаться. – Хорошо. Когда я уже стою в дверях, он вспоминает. – Кир, тебе же завтра, – взгляд на часы, – сегодня на учёбу! А Сашка как? Давай я останусь с вами. – Не нужно, – я оборачиваюсь и качаю головой. – Я созвонилась с Александрой Борисовной, она приедет. – Чужой человек, – с укоризной морщится папа, – в то время как я могу помочь. Улыбаюсь и подхожу к нему, чтобы обнять за шею и поцеловать в щёку. – Пап, у тебя там рассада зачахнет и график высадки собьётся. Не переживай, все нормально! Александра Борисовна нам уже практически родная, да и не хочется мне напрягать твоё больное сердце! Отдыхай лучше! – Ну, раз ты так говоришь… Я ухожу спать под его тяжёлые вздохи. Утром становится по-настоящему добрым. Я просыпаюсь поздно, почти в обед и, пока умываюсь, Сашка прыгает вокруг меня, захлёбывается восторгом и рассказывает, как они с дедом запускали бумажные самолётики. Когда мы заходим на кухню, на столе меня ждёт крепкий кофе, а сына – тарелка супа. До прихода Александры Борисовны остаётся пару часов. – Пап, а ты не видел мой телефон? – кричу из спальни. – Нет. А вчера ты с ним вернулась? – спрашивает он, останавливаясь в дверях. – Может, в машине оставила? Они с Сашкой только что умывались, поэтому рубашка закатана до локтя, а руки всё ещё влажные после детских «морских игр». – Да, наверное, – ага, в рослой такой машине – генераторе юмористических историй. – Я быстро сбегаю и отпущу тебя! Ты успеешь на автобус? – часы показывают двенадцать дня. – Успею, не торопись! – отмахивается папа и возвращается к раскрашивающему белую скатерть Сашке. Переодеваться? Только для того, чтобы сделать два шага по лестничной клетке? Лень. Схватив ключи, и от машины тоже, я захлопываю за собой дверь, надеясь, что Вадим ещё дома. Александра Борисовна плохо ориентируется в этом районе, поэтому телефон мне просто необходим. Оглядываюсь, хоть и понимаю, что веду себя как идиотка. Можно подумать, папа пойдёт проверять ушла я в машину или к соседу завернула! Коротко нажимаю на дверной звонок, а в ответ тишина. Чёрт! Неужели ушёл? Вчера мне показалось, что он работает, только уезжая в командировки, без графика 5/2. Вдавливаю кнопку до упора, надеясь, что Вадим так же, как и я отсыпается после бессонной ночи. – Да! – дверь открывается рывком и меня слегка оглушает недовольный рык. – Привет! – после секундной заминки я нервно переступаю с ноги на ногу. Стоило накинуть хотя бы куртку – в тонкой футболке на одно плечо стоять в прохладе подъезда оказывается некомфортно. – Кира? – похоже, что он не ожидал увидеть меня так скоро. В общем-то, я тоже меньше всего ожидала, что выдерну его не из кровати, а из душа. С коротких волос на ламинат капает вода, а явно второпях надетая футболка местами прилипла к телу, потемнев от воды. – Извини, что беспокою, – я ещё раз оглядываюсь на собственную дверь, – я у тебя телефон не забывала вчера? – Телефон? – он хмурится. – Понятия не имею. Проходи, поищешь, – при дневном свете это выглядит не так прилично, как в середине ночи, но у меня нет выбора, и я захожу вслед за ним. – А вот и он! – я хватаю с тумбы у входа сотовый. Какая удача, что не пришлось его по-настоящему искать. Беглый взгляд выхватывает очередные тридцать пропущенных, и я с силой перевожу его на Вадима. – Завтракать будешь? – весело хмыкает он, и впервые за долгое время я снова чувствую себя зажатой первоклашкой. – Не могу, меня отец ждёт и… – я отвлекаюсь на вспыхнувший экран. Незнакомый номер. Опять Хоффман развлекается? – И мы. – Что? – переспрашиваю, поднимая отсутствующий взгляд. – Тебя ждёт отец и «мы», – послушно повторяет Вадим, улыбаясь.