– Как-то сочетается, – Колы почти нет, и я ставлю чайник на плиту. – Мне никто не был нужен. У меня был любимый человек, была семья, а все остальные желающие могли катиться ко всем чертям! А сейчас… Я чувствую себя не лучше Меркуловой, – Агата вскидывается. – Да-да, именно так. Потому что тот же Хоффман ведёт себя как ребёнок, захотевший красивую игрушку, но на меня ведь действует! Я ведусь, Агат! Пусть медленно, пусть каждую секунду себя контролируя и ограничивая, но ведусь! И это даже до первого судебного заседания! – Ки-ира, – Агата подходит, обнимает и кладёт голову мне на плечо. Она выше и вряд ли ей удобно, – ты ни в чём не виновата. У тебя стресс, который не каждый выдержит, и ты продолжаешь выстраивать жизнь, пытаясь вписать в неё новые обстоятельства. Это нормально, что ты ищешь поддержку у того, кто в силах тебе её дать! Ты не обязана справляться со всем сама. – Обязана! Я не хочу попасть в кабалу к избалованному мальчишке, пусть он даже старше меня на три года. Возраст ведь измеряется не годами… – А Вадим? Он тоже мальчишка? – Он – сосед. Человек, который не обязан мне ничем, но всё же поддержавший, как никто до этого. Не приписывай Вадиму лишние порывы! – чайник готовится засвистеть, и я выключаю газ. – А вот знаешь, Кира, в этот раз я промолчу, – она возвращается за стол, пока я завариваю нам зелёный чай. – Не стану ничего говорить, но, когда придёт время, громко крикну: «Я же говорила!» – Ой, да кричи что хочешь! – алкогольное веселье исчезает без следа, и я с удовольствием вгрызаюсь в хрустящее пирожное. – Сейчас я развожусь и ищу себе новоё жильё, а дальше будь что будет. – То есть здесь ты не останешься? – я удивляюсь её вопросу. – С папой? Это слишком сильное испытание для нас обоих. С момента переезда я держу в уме мысль о поиске квартиры, но так и не смогла хотя бы просто зайти на риэлтерские сайты. У меня просто не хватает на это сил – я вырубаюсь ещё до того, как голова касается подушки, а жизнь продолжает долбить меня по темечку. То Самсонов, то Хоффман-Ипатьев, то университет, а ведь есть ещё Сашка, папа и дела, которые нельзя пускать на самотёк! – я устало тру лицо. – Не поверишь! Я только сегодня, между звонком Хоффмана и твоим, вспомнила, что вчера должна была ехать на плановое ТО! – Слушай, – Агата на удивление задумчива, – а Хоффман-Ипатьев это который однокурсничек? – Он самый, а что? – Какая-то до боли знакомая у него фамилия! – она хмурится, вспоминая. – Какая из них? – хмыкаю я. – Ипатьев, Ипатьев, Ипатьев, – Агата трёт виски. – Вот уж старость – не радость! Ипатьев Максим, Вадим, Иван… Константин! Константин Иванович Ипатьев! Вспомнила! – Да? – вообще, родственники Хоффмана мало меня волнуют. – И кто это? – Меценат, строитель, бизнесмен. В общем-то, всё как обычно, но вместо церквей, приютов и больниц решил облагородить администрацию и восстановил Краеведческий музей и наш ПФР. – А вы тут причём? – Да кто его знает, может, договорённости какие-то у него с нашим мэром, или ещё кем… Но контракт подписан и через пару недель он начнёт восстанавливать наше изрядно потасканное здание. – Да и чёрт с ним! Сдались мне родители Хоффмана! Давай лучше спать. На часах уже сильно за полночь и мы практически мгновенно, в четыре руки, прибираемся на кухне. Под шутки и прибаутки Агаты я стелю ей в гостиной, и со стоном она растягивается на старом диване. – Ка-айф! – Спокойной ночи! – И тебе, Кир! Кажется, я только закрываю глаза, и наступает утро. Со стороны кухни доносится тихий шорох, и я на цыпочках выхожу из комнаты, закрывая за собой дверь. Сашка ещё спит. – Доброе утро! Несравнимое ни с чем чувство, когда рядом самые близкие, из тех, чья верность проверена годами. Агата уже поставила чайник на плиту и сейчас красится, вместо зеркала используя фронтальную камеру телефона. – Доброе, – один глаз уже готов. – Как ты? – Отлично, – и мне впервые не приходится врать. – Что думаешь делать с поклонниками? – словно невзначай интересуется Агата. – Послать всех к чёрту? – А ты оптимистка, – весело фыркает она. – Думаешь, пойдут? Особенно тот, который сынок Ипатьева. – Может, и нет, но это уже не мои трудности. Русалка на «Кирочке» заметно выцвела от долгих лет использования, но всё ещё кажется такой уютной, что чай я наливаю именно в неё. Мне не удаётся вспомнить, когда последний раз мы с Агатой вот так вот вместе завтракали, и я выкладываю на стол нарезку и вчерашние пирожные. – А Кирилл? – в этот раз я молчу гораздо дольше. И не верю, когда она уточняет: – Ты собираешься к нему возвращаться? – Ты серьёзно?! – Ну ма-ало ли, – Агата делает первый глоток и зажмуривается от удовольствия. – Нет, с этим всё. Больше никаких мужей, любовниц мужей и всего остального добра! Хватило так, что хоть ложкой ешь! – Ни при каких условиях? Даже если он будет стоять на крыше во-он той, – она показывает себе за спину, где вдалеке виднеется высотка, – шестнадцатиэтажки и угрожать убиться? – Ты мелодрам пересмотрела? – хмыкаю я. – И всё же. – Самсонов – не дурак, хоть и сволочь, и не станет использовать дешёвые трюки в попытке меня вернуть. – Ну, я бы поспорила, – продолжает веселиться Агата. – Слушай, а что мешает тебе стравить Ипатьева-сына и своего муженька? Отомстишь разом обоим! Первому – за то, что лезет куда не надо, второму – за измены. – Тебе на работу не пора? – прозрачнее намёков не бывает и Агата обезоруживающе улыбается. – Пора-пора, расслабься, – она встаёт и идёт в коридор, – но, если что, ты знаешь мой номер! – Угу, – она выходит в подъезд и меняется в лице. – О! Доброе утро, сосед Вадим! – Что?! – я шагаю вслед за ней, но Агата смеётся, глядя на пустую лестничную клетку. – Никаких порывов, ага-ага. – Пока! – я закрываю дверь, но мне ещё долго слышится её смех. Этот день становится непривычно тихим, почти как раньше. Мы с Сашкой читаем мои старые книжки со сказками, но ему это быстро надоедает. Рисуем, и это занятие вызывает в нём гораздо больший отклик, а слоны с каждым разом всё больше становятся похожими на слонов. Играем в конструктор, пару наборов которого мы оставляли у родителей на всякий случай. Нам хорошо вместе, пусть даже не обходится без капризов, когда я не даю Сашке играть папиными наградами. И я забываю обо всём и обо всех. В том числе и о «полднике». Меня словно подбрасывает, и я встаю с дивана, на котором мы уснули вдвоём. Укрываю Сашку пледом и подтыкаю маленькой подушкой, чтобы не свалился. На часах половина третьего, на экране мобильного – три пропущенных от Самсонова. – Привет. – Кир, у вас всё нормально? Ты не брала трубку! Странное ощущение. Словно мы разводимся не сейчас, а сделали это много лет назад и теперь всё, что нас связывает – это Сашка, его здоровье и благополучие. И вот теперь меня действительно не трогают обеспокоенные интонации в голосе бывшего мужа. Бывшего, и никак иначе! – Всё прекрасно, что ты хотел? – Собирался заехать вечером, – в его голосе – пока ещё неясное подозрение. Самсонов улавливает перемены, но не понимает, что именно происходит, – часов в шесть. – Нас не будет, приезжай завтра. Дневной сон идёт мне на пользу и в небольшом зеркале ванной комнаты отражается почти прежняя Кира – с твёрдым взглядом и уверенностью в будущем. – И куда вы собираетесь? – Самсонов сдерживает раздражение, но мне плевать. – В гости. – Случайно не к… – он обрывает собственную вспышку, а в зеркале отражается моя злорадная усмешка. – Надолго? – Самсонов, я понятия не имею. Как получится, так и вернёмся! – с тяжёлым вздохом я включаю громкую связь и ставлю телефон на тумбу. Судя по всему, этот разговор будет долгим. – Что с тобой? – В каком смысле? – я отрываюсь от подкрашивания бровей, чтобы перевести взгляд на телефон. – Ты – другая, – вот это заявления от того, из-за кого мне и пришлось измениться! – Не без этого, – тени практически незаметны, а тушь увеличивает и без того открытый взгляд, – а ты чего хотел, Самсонов? Чтобы я месяцами убивалась по неверному мужу? Хватит. Ты не заслужил даже тех слёз, что я пролила, не говоря обо всём остальном. – А, сейчас, ты, значит, начинаешь новую жизнь? И в компании кого, позволь поинтересоваться? – глухую ярость в его голосе я улавливаю даже через динамик. – Да ты достал, Самсонов! – не выдержав, взрываюсь я. – Меряешь всех по себе? Так это исключительно твои проблемы! Это ты изменял мне несколько лет! Это ты решил, что можешь поиметь мою однокурсницу, и тебе за это ничего не будет! Это ты жил так, как тебе хотелось! Какие ко мне теперь претензии? Хотелось тебе таскать в постель всё, что движется, так продолжай в том же духе! Все возможности в твоих руках и все двери открыты! Официально! Можешь считать, что ты уже разведён, и хоть сейчас разложить на столе свою смазливую секретаршу.