Ещё большой вопрос что хуже – одна постоянная любовница или миллионы одноразовых! У кого-то доходит и до второй семьи, а в этом случае сохранить себя оказалось бы гораздо сложнее. Измены Кирилла ещё можно списать на кобелиную натуру, но вторую жену и, упаси Боже, ребёнка?.. Это точно было бы слишком даже для меня! Тогда что? Сложно сказать, учитывая, что фокус воспоминания сдвинулся на незапланированное удушье, заметно расфокусировав всё происходящее до этого. Ожог? Тоже не то. Во время готовки я всегда превращаюсь в эпицентр стихийного бедствия и, то и дело, обожгусь, порежусь или ещё как-нибудь покалечусь. Вадим? А чем он может мне угрожать, особенно, если принять во внимание тот факт, что как раз он всё время спасает? Или я что-то упускаю? Что-то, что моё сознание принимает за угрозу. Это уже какая-то жесть из сериалов в жанре триллер! И хочется посмеяться, да почему-то не тянет. Хоффман со своим отцом испоганили мне весь вечер! Я не могу назвать себя тургеневской девушкой, но этот эпизод оказался слишком выразительным. Таким, что хочется уютное плечо рядом и что бы кто-нибудь убедил меня в том, что я с ним справилась. И справлюсь ещё, если появится такая необходимость! Агате, что ли, позвонить? Ей я тоже ничего не говорила и, боюсь, если скажу сейчас, то реконструкция ПФР накроется медным тазом. Хотя, зная характер мадам Елагиной-Орбелиани, как бы не гробовой доской! Поэтому я завариваю себе чёрный чай с малиной, кутаюсь в памятный плед и включаю телевизор, оставив на экране какое-то юмористическое шоу. Юмора мне сейчас как раз не хватает! Но выключаю телевизор через полчаса плоских шуток и закадрового смеха. Я одна. Непривычно впервые за очень долгое время осознавать себя наедине с самой собой. Переломный момент? Скорее всего. Он наступает именно сейчас, не в тот вечер в «Надежде», не тем утром, когда я первый раз приехала к Михаилу Германовичу, и не ночью, под демонстративно шутливые истории Вадима. Тишина и полумрак квартиры умиротворяют. Чего я хочу? Писать. Это единственный вопрос, ответ на который лежит на поверхности, а, значит, с него и стоит начать. Тем более, что возможность сама плывёт в руки… Очередное утро начинается с внутреннего стона. Ну, ничего, ещё года три-четыре и Сашка сможет сам умыться, поиграть и достать себе что-нибудь из холодильника. А пока время не пришло, мы идём заниматься всем этим вместе. Мне в голову приходит идея заменить обеденный суп кексом по маминому рецепту и, только когда тесто оказывается готово, до меня доходит, что Кирилл может принять это на свой счёт. Да и ладно. Он может думать всё, что хочет, зато Сашка порадуется. – Мама, идём иглать! – сын тянет меня за руку с кухни, когда я ставлю второй кекс в духовку. – Идём. И мы играем, а через час в дверь звонят. – Уже одиннадцать? – на пороге Кирилл с огромным пакетом. – Будешь считать минуты? – хмыкает он и проходит в квартиру. – Папа! – Сашка вылетает из-за угла и попадает в крепкие объятия. Хуже всего, что и я их всё ещё помню. – Привет! Охранял маму? – Да! – радостно кричит он Кириллу в ухо. – Молодец! – он спускает Сашку на пол. – А за храбрость полагается награда, – и пакет переходит в руки сына. – Подалок?! – Точно, – я прохожу на кухню, пока они вместе несут гремящие игрушки в гостиную. Монотонные действия успокаивают, потому что это странно и непривычно – видеть Кирилла и… просто видеть Кирилла. – Ты не передумала? – вопрос, которого я ожидаю меньше всего. – Что? – Разводиться, – Кирилл стоит так близко, что я чувствую аромат его парфюма. Того, который дарила ему на Новый год. Он не касается меня даже краем одежды, но мне уже всё равно. В мыслях – лишь сожаление о том, что у нас могло бы получиться, но не получилось. Наверное, мне стоило быть твёрже. Не откладывать свою учёбу, настоять на занятии тем, что мне действительно нравится. Не растворяться в нём настолько, что на двоих были только одни желания. Его. – Я не смогу лечь с тобой в одну постель, – признаюсь с грустной улыбкой. – Время… – Не поможет, – я качаю головой, поворачиваюсь к нему спиной и закрываю чайник крышкой. Ставлю его на плиту. – Ты же любила, – крепкие объятия со спины не становятся неожиданностью, – я – всё ещё люблю. – Ты обещал, Кирилл! – Это тяжело, – он отступает, с поражением поднимая руки, – видеть тебя и не иметь права ни на что. – Не больше, чем любоваться на тебя в роли героя-любовника. Лучше иди к Сашке, Кирилл. И он действительно идёт, а я жду, пока закипит чайник, попутно игнорируя звонки от Хоффмана. Я могу его понять, честно! И даже верю в то, что нравлюсь, сильно нравлюсь, но у нас ничего не получится. Ни сейчас, ни через пять лет, так какой смысл тянуть кота за хвост? Проще обрубить сразу и, спустя те же года, у каждого из нас будет своя, надеюсь счастливая, жизнь вместо горьких сожалений об очередном потерянном времени. Наглядной демонстрацией этого сегодня стал его отец. Я вряд ли очень хороший человек, потому что не смогу игнорировать тот факт, что старший Ипатьев – форменная сволочь, и стану переносить своё отношение и на сына. Уже переношу и прямое подтверждение этому – резкий переход с дружеского «Гриша» на прежнее «Хоффман». Чтобы он не считал по этому поводу, но Хоффман – сын своего отца, да и отбросить ассоциации с Кириллом тоже будет нелегко. Страх снова увидеть любимого человека верхом на какой-нибудь подстилке не пройдёт. Не с этими исходными данными. Чайник свистит, и я выключаю газ. – Есть хотите? – спрашиваю, останавливаясь в дверях гостиной, но обоим откровенно не до меня. Железная дорога из Дупло практически достроена и Сашка скачет вокруг Кирилла, с восторгом ожидая первого запуска. И вот, последняя деталь на месте, а поезд начинает свой путь. – Зачем столько игрушек? – я обвожу рукой распотрошённый пакет, когда Кирилл встаёт рядом. – Чтобы ребёнку было чем играть. Здесь всего пара наборов конструктора, а так будет всего понемногу. – Саш, идём обедать! – Не хочу! – сердито отмахивается он, а я только сейчас замечаю две пустые упаковки от мармелада. – Кирилл! – Прости, – с осознанием вины кривится он, – я про них совсем забыл, а когда вспомнил, отбирать было уже поздно. Мы уходим на кухню, и я наливаю Кириллу чай – крепкий чёрный с двумя ложками сахара. – У тебя кто-то есть? Глава 37 – Мне казалось, мы договорились! – Разве я убеждаю тебя вернуться? – горько усмехается Кирилл. – А по-твоему это адекватная тема для разговора? Вспоминая о том, что до первого судебного заседания ещё слишком далеко. – Хорошо, поговорим о другом, – никогда не понимала, как он может пить кипяток не морщась. – Ты выбрала квартиру? – В каком смысле? – я прекращаю вычерчивать узоры на скатерти и поднимаю глаза. – В прямом, Кир! Вам с Сашкой надо где-то жить и, зная тебя, надолго вы здесь не задержитесь. – На что ты намекаешь? – Я не намекаю, я говорю прямым текстом – выбирай квартиру. – Вот так просто? – кажется, я не узнаю своего мужа. – По-твоему это просто? – хмыкает Кирилл. – Хочешь развод – ладно, я пообещал, но Сашка остаётся моим сыном, даже если тебе это не нравится. А будущее своего сына я в состоянии обеспечить. – Не скажешь, почему мне так хочется тебя послать? – безусловно, он прав, но, после вчерашних мыслей о грядущей самостоятельности, звучит это… не очень. – Скажу, – ещё глоток чая, от которого поднимается пар, – потому что ты одним резким действием вычеркнула меня из своей жизни. Раз и навсегда, но это не значит, что я сделаю то же самое. – Я собиралась снять нам квартиру, но никак не покупать на твои деньги. – Она останется Сашке, – твёрдо заявляет Кирилл, давая понять, что здесь не уступит. – Встанешь на ноги, обзаведёшься собственным жильём, и можете переезжать, никто тебя не держит, а эту будешь сдавать. – Ты уже всё распланировал? Настолько в меня веришь? – Я всегда в тебя верил, Кир, даже когда вёл себя как последняя сволочь. – Хорошо, – я не хочу это больше обсуждать, – пусть будет по-твоему.