… ничего не происходит. Обычный районный суд от показанного в голливудских фильмах отличается настолько, что в первое мгновение я теряюсь, но Михаил Германович вовремя направляет меня к нужному месту. Истец, ответчик, юристы с обеих сторон, копии и оригиналы документов. И Кирилл, ни разу не взглянувший в мою сторону. Вадим в курсе, что сегодня я на суде и не звонит с привычным уже приглашением, а я не в том настроении, чтобы устраивать дружеские посиделки – я погружаюсь в тему будущей статьи и пропадаю для всего мира. Вторник и снова высшая математика. Экзамен через неделю и сильно сомневаюсь, что судьба снова подарит мне автомат, а, значит, пересдача. И самое время нанимать настоящего репетитора. Преподавателя ещё нет и я бездумно рисую узоры на последнем листке в тетради, пока не вскидываюсь от плохого предчувствия. Мне не нравится выражение лица входящего в аудиторию Хоффмана так же, как и весь его помятый вид. Всё это время он звонил, но я не брала трубку, надеясь, что так до него дойдёт быстрее. Единственный раз, когда я ответила, мы поругались, если так можно назвать его тяжёлое молчание, пока я по пунктам объясняла, почему наше совместное будущее нельзя назвать счастливым. – Кира! – и я рада бы сделать вид, что это не меня, но Хоффман не оставляет выбора, подходя вплотную. – Гриша? – томно зовёт кто-то из потока, но на это не обращаем внимания ни он, ни я. Хоффман выглядит неважно – на подбородке щетина и мне бы усовеститься, но наши с ним планы на жизнь расходятся так, что не сдвинешь. – Нам нужно поговорить. Мне нет смысла оглядываться, я итак знаю, что все поглощены намечающимся цирком. Многие видели, что между нами что-то происходит, но никто не знал подробностей, а тут такой случай, что просто бери телефон и снимай. – Нам не о чем разговаривать, Хоффман, – я стараюсь говорить негромко, но какая разница, если всё внимание потока – у нас. – Ошибаешься, Кира, – он удерживает меня за запястье, когда я собираюсь отвернуться. Миша Орлов напрягается, я вижу его краем глаза, как и Пашу, пробирающегося к нам, но пока не происходит ничего криминального. – Собираешься поделиться своими проблемами со всеми? – насмешка должна была привести его в чувство, но бесполезно. Я чертовски ошиблась! Надо было плюнуть на гордость и встретиться с ним лично ещё тогда, после встречи с его отцом. Попытаться донести свою точку зрения не по телефону, а глядя прямо в разноцветные глаза. Убеждая не смыслом, а собственной уверенностью в отсутствии общего будущего. – Плевать! – зло выдыхает он и притягивает меня к своей груди. Одним этим подтверждая все гуляющие по университету слухи. Кретин! Мне было его жалко? Больше – нет. – Соглашайся, Кира! Просто скажи да. Всеобщий сериальный выдох подтверждает, что завтра половина города будет знать о сегодняшней сцене. И это взрослые люди! Вообще не скрывающие своего интереса. – Иди к демонам, Хоффман! – я смеюсь ему в лицо. Решил припереть меня к стенке? Так я свободная, практически разведённая женщина и не стану больше играть по чужим правилам! – Ты серьёзно считаешь, что ты – мечта любой? В этой аудитории – может быть, – моя насмешка хорошо бьёт по дёрнувшимся студенткам, теперь смотрящим на меня исключительно ненавидящими взглядами, – возможно, даже за её пределами, но я в это число не вхожу! Я никогда за тебя не выйду. Кажется, кому-то плохо, но мы сейчас поглощены друг другом. – Ты с ним не останешься! – яростно цедит он. – Но и с тобой не буду! – я вырываю запястье и успеваю заметить Глебова, опирающегося на кафедру со скрещенными на груди руками, до того, как Хоффман сходит с ума. Рывок, и я снова прижата к его груди. Мгновение, и он яростно целует меня на глазах у всего потока! Я обещала сломать ему нос, но он предусмотрительно завёл мои запястье за спину и удерживает их своей рукой. Другая – у меня на затылке – не позволяет увернуться. Большинство – в глубоком трансе от происходящего. Никто не ожидал такого от, сдержанного по сути, любимца публики. Да даже я не ожидала, хотя он позволил мне заглянуть куда дальше внешней привлекательной оболочки. Удар коленом в пах заставляет его согнуться, выпустив мои руки, но сегодня я в юбке, а это не самый лучший для этого приёма наряд. И Хоффман выпрямляется, на свою беду, потому что я – в бешенстве, и мой кулак врезается ему в нос. Раздаётся характерный хруст сломанной кости. По аудитории разносится визг нескольких голосов, но мне плевать. Я стою перед ним, зажимающим нос с текущей по рубашке кровью. – Я никогда не бросаюсь обещаниями, Хоффман! – Хоффман, медпункт этажом ниже, по коридору налево, – ленивый голос Ильи Глебовича заставляет панически замереть весь поток. Студенты напрочь забыли, чья именно пара им предстоит, увлекшись зрелищем. – Илья Глебович, Самсонова рехнулась! – подружка Меркуловой решает, что это её звёздный час. – Иванченко, – мне не виден взгляд преподавателя, но Рита сжимается, пытаясь стать в два раза меньше, – когда вы будете выползать изнасилованной из тёмных кустов, надеюсь, никто не скажет вам того же. – Да как вы… – Замолчали и расселись! – одинаково вздрагивают и манерные девчонки, и накаченные парни, потерянно возвращаясь к своим местам. Надолго ли хватит их растерянности? Как бы до конца пары дотерпели! Что вряд ли, ведь многие уже хватаются за телефоны, рваными движениями набирая что-то в мессенджерах. Илья Глебович начинает писать тему занятия, но останавливается и оборачивается. – Хоффман, вы всё ещё здесь? – смерив меня последним нечитаемым взглядом, не обращая внимания на капающую на линолеум кровь, твёрдым уверенным шагом Хоффман выходит из аудитории. – Самсонова, ты в порядке? – вопрос из разряда фантастических, но я киваю и сажусь на своё место. – Записываем, – и лекция начинается. Глебов как обычно невозмутим, хотя даже Разумовская вряд ли смогла продолжать пару в обычном темпе. А у меня болит рука. Чёртов Хоффман! Ноют костяшки и даже запястье. Меньше всего мне хочется получить ушиб или вывих из-за кретинских выходок этого идиота. Как?! Ну как, вообще, до такого можно додуматься? Совсем с катушек съехал?! Так в моих же интересах это выяснить и отправить Хоффмана по месту назначения. Вызванная к доске Иванченко что-то блеет, но сейчас математика меня не интересует, и вряд ли станет, даже если Глебов пообещает, что лично поспособствует моему отчислению. Тем более, что такими темпами я уйду сама. Притрагиваться к кулаку больно, и я сдерживаю шипение. Как назло, рука правая и при попытке взять ручку, у меня не получается согнуть пальцы. Чёртов Хоффман! Лишь бы самой руку не сломать! Если большой, указательный и мизинец ещё как-то действуют, то прикосновение к безымянному и среднему отдают болью в запястье. Том самом, которое распухает прямо на моих глазах. Голос Ильи Глебовича приближается, и я непроизвольно втягиваю голову в плечи. Меньше всего мне нужна лекция о правилах поведения на паре. – Смотрим на функцию, указанную на доске, – мой взгляд – в пустой тетради, а над головой продолжает лекцию нелюбимый преподаватель. – Фиксируем точку икс ноль, равную нулю. Пусть икс эн это некоторая последовательность, сходящаяся к икс ноль, при эн, стремящейся к бесконечности. Моя пострадавшая рука оказывается в захвате пальцев Глебова так быстро, что я не успеваю даже пикнуть. – Рассмотрим последовательность, указанную ниже. Как видите, она сходится к нулю. Не прерывая лекцию, Илья Глебович обматывает мою кисть носовым платком, который он только достал из кармана пиджака. – Подставив в функцию вместо икс, икс эн, получаем новую последовательность. Кто скажет какую? Из-за Глебова мне не видны притихшие студенты, зато виден он сам с гипотермическим пакетом в руке. – Я жду ответ! – не отпуская мою ладонь, он разворачивается к потоку. – Иванченко, Меркулова, мало опозорились? Так я могу повторить! Никто не знает? Тогда пишем дальше. Молча! Глебов кладёт пакет на стол, ударяет по нему ребром ладони и с силой встряхивает. – Нас интересует, как ведёт себя эта последовательность. Кажется, ушиб руки перешёл в мозг, потому что я всё ещё в той реальности, где Илья Глебович, как сказал когда-то Хоффман, «нормальный мужик». – Игрэк эн сходится к единице, при эн, стремящейся к бесконечности. Рассмотрим, как геометрически отображается связь между этими двумя последовательностями. Меркулова, к доске! Пока она бредёт вниз, сопровождая каждый свой шаг тяжёлыми вздохом, и молитвенно смотрит на первые ряды в ожидании подсказок, Глебов переключает всё внимание на меня. – Значит так, Кира, – очередное потрясение, – ладонь кладём на стол и не шевелим ей до перерыва! Будет ломить – терпи, иначе останешься без руки на ближайшую неделю. Всё понятно? – Д-да, Илья Глебов-вич, – надеюсь, что заикание не останется со мной на всю жизнь! – Меркулова, я всё вижу! – он разворачивается в тот момент, когда она пытается подсмотреть ответ у Паши, нашего второго математического гения. – На пересдачу захотела? На пересдачу не хочет никто и оставшееся до перерыва время тишину в аудитории нарушают лишь нервные ответы студентов и шорох перелистываемых страниц. Глава 39 – Кира, задержись! – благодаря Глебову руке вернулся приличный вид и я не могу проигнорировать просьбу. – Как рука? Выходящие из аудитории студенты его не смущают, потому что он забирает гипотермический пакет, достаёт из стоящей рядом аптечки эластичный бинт и как-то хитро перетягивает мою кисть.